Забывшая

Игра началась!

- Расскажи мне ещё что-нибудь.

- Я и так тебе уже очень много рассказала! Сколько можно?! Верни меня домой!

- Позже. Ты ещё не всё рассказала.

Девочка обессиленно упала на землю. Хотелось заплакать, но внутри не осталось эмоций, совсем никаких кроме смертельной усталости.

Она не помнила, как именно сюда попала. Последнее время все её воспоминания стали очень смутными и полными белых пятен. Как будто всё это происходило целую жизнь назад.

У неё не было часов, а в этом месте не было видно солнца. Единственное, что указывало на течение времени, её растущие волосы. Девочка не помнила, какой длины они у неё были раньше, но сейчас локоны волочились по полу даже, когда она стояла прямо.

Место, где она находилось было настолько тёмным, что верх, низ, лево и право на вид ничем не отличались друг от друга. Однако, если долго вглядываться можно было разглядеть, как повсюду извиваются огромные змеиные кольца, а наверху время от времени загорались два фиолетово-золотых шара с узкими, вертикальными полосками длиною с рост девочки.

Исполинский змей, что жил здесь, хотел узнать о мире откуда пришла его гостя. Его интересовало всё: как выглядят людские жилища, какова на вкус еда, одежда, истории, географии, о своих любимых играх и фильмах, о своей семье. Но сколько бы она не рассказывала, Змею этого было мало.

- Нет. Я устала. И больше тебе не верю! Сколько времени ты обещаешь вернуть меня домой после того как я расскажу ещё одну историю! У меня больше не осталось ничего интересного! Отпусти, пожалуйста, какой тебе смысл меня держать?

- А какой тебе смысл возвращаться? Куда ты пойдёшь? У тебя нет дома.

- Нет есть! – обиженно возразила девочка.

- Да? И где же ты живёшь?

Девочка открыла было рот, но не смогла произнести не единого звука. Где же её дом. Она помнила, что много часов рассказывала змею о разных странах и народах живущих в них, но теперь, сколько не думала, не могла вспомнить ни одного названия и, что самое страшное, не могла вспомнить из какой страны она сама.

- Где ты живёшь, маленькая девочка? – насмешливо спрашивал голос, прекрасно видя её смятение. – Как зовут твою маму? Как тебя зовут?

Не помнила. Она ничего не помнила.

Крепко зажмурившись, хотя с закрытыми глазами было немногим темнее, чем с открытыми, девочка попыталась призвать из памяти образ родителей. В голове всплыл расплывчатый силуэт рыжеволосой женщины и крепкая фигура мужчины, но лиц у них не было. Не нашлось у неё в памяти и их имён, и слов, которые они ей говорили, и которыми (она помнила!) девочка отгоняла отчаяние в первые дни заточения.

Не нашлось там и её собственного имени.

***

- Скажи, как меня зовут!

- Если ты не знаешь собственного имени, откуда его знать мне? Может его просто на свете нет?

- Я же помню, что называла тебе его!

- Точно помнишь? Уверена? – издевательские прошелестел Змей. – Может твоя память и тут тебя подводит, маленькая Никто?

Девочка до боли прикусила нижнюю губу. Как это возможно, забыть своё же имя? Как можно было забыть родных родителей? Сколько же она тут сидит? Вряд ли очень долго, не похоже, чтоб ей было больше двенадцати. А сколько было, когда она сюда попала? Никак не вспомнить. Да не важно! Даже если бы она провела тут все двенадцать лет, он не должна была забыть самых родных людей!

- А может их и не стоит помнить? – сказал однажды Змей, застав свою пленницу за самобичеванием. – Я то помню то, что ты забыла. Твои родители были ужасными людьми, ты их ненавидела, ты пришла сюда сама, потому что хотела оказаться от них подальше.

- Врёшь! – кричала Девочка в исступлении. – Ты всё врёшь!

Но Змей лишь смеялся, зная, что заронил семена сомнения в трещины на её сердце.

***

- Расскажи ещё историю.

- Я уже говорила, ничего интересного у меня больше нет.

- Расскажи неинтересное.

Девочка устало откинулась на змеиное туловище. Этот разговор, слово в слово, они повторили уже восемьдесят три раза, Девочка специально посчитала, и каждый раз она уступала. Последнее время Девочка чувствовала себя как никогда измождённой. Может всему виной ночные кошмары, в которых забытые родители представлялись ужасными чудовищами. Может потому что, казалось, чем больше она ему рассказывает, тем больше забывает. Наверное ей надо перестать. Объявить ему молчанку и пусть брызжет ядом сколько влезет. Но Девочка не могла, словно какая-то магия развязывала ей язык и она говорила, говорила, вытряхивая из закромов памяти последние крупицы неозвученной информации.

- Я не люблю сырость. Кажется дома её было много. Но точно не скажу. Моя любимая еда – пицца с пеперони и кола. Мой любимый цвет – пурпурный. Я даже хотела в него волосы покрасить. Есть примета, что если разбить зеркало, тебе семь лет не будет счастья. «Привет» по-японски будет звучать, как «коничива». А ещё я очень люблю музыку. Тяжёлый рок. Даже попросила дядю научить меня играть на гитаре. Кажется у меня был больше, чем один дядя. Два или три. В музыке существует семь нот…

Думать было тяжело. Голову словно наполнили туманом. Но она чувствовала какое-то странное успокоение от понимания, что скоро всё закончится. Даже у Шахерезады со временем закончились сказки. Очень скоро и ей с её ускользающей памятью будет нечего ему рассказать. Тогда держать её здесь не будет смысла. Может тогда он её отпустит?

Девочка похолодела изнутри.

А что останется от её памяти, когда у неё закончатся рассказы?

***

В одну ночь, если в этом месте вообще существует ночь, Девочка так и не смогла заснуть. В прошлый раз ей снилась сырая пещера, посреди которой стоял огромный обеденный стол, за ним ужинали великаны без лиц, у одного из них были длинные рыжие волосы, а сама девочка лежала на тарелке в качестве блюда.

Поэтому она просто свернулась клубочком на холодной земле (хотя, конечно, вряд ли это была настоящая земля) и тихо мычала себе под нос колыбельную. Единственное более-менее цельное воспоминание, которое у неё осталось от матери, это то, как она напевает ей это, укладывая спать. Правда слов она всё равно не помнила, только мелодию. Протяжную и минорную. Змея сейчас не было рядом, так что вряд ли он мог украсть у неё из головы музыку.