Загадка природы

- Выросло у нас, сынок, как-то дерево сливовое, чудесное. Высотой, значит, саженей двадцать, а на самой верхушке плод, да такой, скажу тебе, крупный, да такой ароматный! Не захочешь - облизнёшься. И никто тот плод сорвать не мог, как ни пытались. Карабкаться начнёшь, так либо шлёпнешься разом, либо глаза листьями поранишь. Коли и доберёшься до середины – непременно или ветки слишком тонки окажутся, или руки-ноги ослабнут. Лестницу приставишь - вместе с нею и упадёшь.

Но это всё бы ещё ничего. А вот когда осень пришла, а слива как висела, так и висит, тряси не тряси, тогда послали за мудрецом.
Мудрец усы в пиве измочил, коржиков пожевал, да и указал: дерево не трогать, а только ждать, что будет. Ибо такова загадка природы, а загадка… как то бишь её… «загадка есть продукт таинственный и человеческому пониманию недоступный». С тем и уехал.

Осень прошла, зима лютует, а слива знай себе висит. Крутобока, красна. От мороза да ветра ничуть не скукожилась, даже больше стала. Чудеса, да и только. Хотели уж было срубить дерево от греха подальше, да слов мудреца побоялись. Природа ведь она того... Загадка, одним словом!

Так и весна незаметно вернулась. Морозы на убыль, ледоход вовсю. Отмучились, стало быть. Глядим, а слива-то, никак, падать собралась! Да и пора бы уж: выросла с целый арбуз, ствол под весом таким гнётся. Опять за мудрецом послали. Пришёл под парусом, угостился, как положено, велел сызнова ждать. Теперь уж, правда, и сам остался. День прошёл, второй, третий, мудрец как будто домой засобирался. Скучно, да и недосуг. Человек учёный, понимать надо. А на четвёртый день, с утра самого, как затрещит вдруг в дереве что-то!

Все, конечно, к сливе, мудрец с портняжным аршином несётся - чудесный плод, стало быть, в обхвате измерять. В книгу потом занести грозился. Ветка, зрим, надломилась, едва держит. Такую-то махину поди, удержи! Бабы плачут: сочувствуют, знать. А потом, как совсем в той ветке сила иссякла, так и грохнулась слива наша оземь. Треснула аккурат посерёдке, а там, где косточке быть, зверь оказался крылатый. Сам чёрный, глазищи как у кошки, и хвост змеиный. Мудреца первым делом облапил и как не тянули, сойти не желает. Так бедняга со зверем тем в город и ушёл. А и поделом: куда ж ты, голова учёная, первым в незнакомую трещину-то лезешь.

Говорят, дружба у них теперь. Днём книги умные читают, а по ночам – милое дело! - рыбалка с охотой. На крыльях куда хочешь добраться можно.

А слива та ох и кислющая же оказалась, всей деревней три дня отплеваться не могли. Небось, недозрела ещё.

Приезжали к нам по первости всякие, всё смотрели, языками цокали. Да толку ли! Дерево сухое стоит, ни листочка. Все силы в зверя летучего ушли, не иначе. Потом, конечно, отстали. Какой интерес на него, неродящее-то, глазеть.

А было это... Как бы не соврать... Да, пятнадцать лет назад.

Что говоришь? Байка, мол? А под окном, глянь, чего с ветки свисает? То-то. Вторую зиму уже соком наливается. Жердями опять же подпираем, чтоб раньше времени не упала, да созрела, значит, как следует. А со стороны теперь звать никого не станем, нет. Ни к чему это. У нас загадка природа народилась, нам и собирать, выходит. Мы, сынок, нынче до загадок большие охотники!