Заговорённый

Заговорённый

КАПИТАНА В ОТСТАВКЕ Н.И.ШМАТОВА НА ФРОНТЕ ОДНОПОЛЧАНЕ НАЗЫВАЛИ "ЗАГОВОРЁННЫМ". ОН ПОДНИМАЛ И ВОДИЛ БОЙЦОВ В АТАКИ, ШТУРМОВАЛ ФАШИСТСКИЕ ОКОПЫ, СОВЕРШАЛ ДЕРЗКИЕ НОЧНЫЕ ВЫЛАЗКИ В СТАН ВРАГА. ЕМУ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ ВЫЖИТЬ В ВОЙНЕ. МНОГО ВСЯКОГО ПОВИДАЛ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ НА ФРОНТЕ. СТАРЫЙ СОЛДАТ-ОКОПНИК РАССКАЗЫВАЕТ СУРОВУЮ, ПОРОЙ НЕЛИЦЕПРИЯТНУЮ ПРАВДУ ЖИЗНИ ПЕРИОДА СВОЕЙ БОЕВОЙ ЮНОСТИ.

ДОЛГ ОБЯЗЫВАЕТ

К началу войны я окончил два курса Орджоникидзевского педучилища. На летние каникулы приехал домой в село Каржин в Северной Осетии. В конце ноября 1941 года меня мобилизовали в армию и направили в пехотное училище. В июле, с отличием закончив училище, в звании лейтенанта попал в 320-ю стрелковую Енакиевскую дивизию, которая после кровопролитных боёв потеряла почти весь личный состав и была отправлена на формирование в армянский город Ленинакан. Там меня назначили командиром взвода 5-й роты. В Ленинакане встретился со своей одноклассницей Шурой Насыпайко, которая была санинструктором в нашем батальоне. Мы попросили и её вскоре перевели к нам в 5-ю роту.

После формирования дивизию направили вначале в Чечню (немцы к тому времени терзали кавказскую землю). Через полмесяца дивизию перебросили пешим марш-броском под город Моздок. 320-я дивизия на 80% состояла из армян. Во время марша было много случаев дезертирства. Помню как одного такого дезертира поймали и расстреляли в станице Наурской. Наконец мы добрались до передовой и окопались. Там-то и произошёл запомнившийся курьёзный случай, о котором не принято было распространяться во времена постсоветского режима. А было так. Со стороны немцев появилась большая группа людей. Двигались они не цепью, как принято в атаке, а сбившись в беспорядочную кучу. В бинокли мы разглядели, что приближающиеся одеты в советские шинели и безоружны. Мы не открывали огонь. Они всё ближе. Уже видны лица...

Оказалось - "братья-ялдаши"(так на фронте называли азербайджанцев и армян). Во главе "ялдашей" чинно вышагивал смуглый старшина с пышными усищами, в руках держал огромный пакет с пятью сургучными печатями - по углам и в центре. Всю группу доставили в штаб полка. Там вскрыли пакет, в котором было написано немцами: "Немецкое командование направляет в распоряжение советского командования группу бравых солдат для дальнейшего прохождения воинской службы". Стало быть, немцы захватили их в плен, поглядели и, сообразив что это за вояки, отправили назад - кого, мол, вы берёте в армию!..

Кормили нас очень плохо. А однажды вообще трое суток ничего не давали. Перед самой атакой 12 декабря 1942 года привезли сахар, сухари и спирт. Воды не было. Изголодавшиеся бойцы в котелках принялись перемешивать полученные продукты и с жадностью поглощать эту мешанину. Тут приказ - силами нашего 481-го полка идти в атаку. Ослабевшие от недоедания люди быстро захмелели. Шли предрассветной ранью, продолжая хлебать тошнотворную похлёбку прямо на ходу. Немцы открыли заградительный огонь. Цепи наступающих понесли первые потери: молча падали сражённые насмерть, истошно вопили изувеченные - лишённые конечностей либо растерзанные вражьими осколками. А остальные продолжали угрюмое шествие, торопливо расправляясь со своими пайками.

Да, незабываемо зрелище идущих в атаку пьяных и голодных людей, спешащих под огнём закончить свою страшную трапезу...

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ

Поставленный заградительный огонь немцы на нас не переносили. Наши цепи стали огибать стену огня, а они, как оказалось, таким образом корректировали движение наступающих в определённое направление. Вскоре от боевого охранения поступили сведения, что впереди и с флангов немецкие танки. Тут даже невоенному человеку понятно, что мы попали в "танковый мешок". Командир полка майор Желнин никаких мер не принял, хотя должен был немедленно отдать команду: "Окопаться!" На открытой местности танкам легко расправиться с пехотой, а из земли пусть попробуют выковырнуть.

Майор же выстроил полк в две линии и повёл 1800 доверенных ему жизней на расстрел немецким танкам. Артиллерия наша далеко отстала, завязнув в песках. На что майор лихо отмахнулся: "Ничего, обойдёмся без артиллерии!" И обошлись... Так 481-й полк угодил в "танковый мешок". 

Когда гитлеровцы открыли бешеный огонь из танков, Желнин дал запоздалую команду окапываться. Но окапываться под огнём... Время было безнадёжно упущено. Большинство личного состава было необстрелянным, солдаты растерялись, подверглись панике. Многие даже не пытались окапываться. Рядом со мной убило бойца. Я взял его лопатку и стал зарываться в землю. Вскоре глубокая ячейка надёжно укрыла от роящихся над землёй осколков. Из своей щели я принялся осторожно наблюдать за происходящим на поле боя.

Несмотря на опьянение, не многим удалось сохранить самообладание. Люди повалились на землю и, чтобы отрешиться от ужаса, закрывали глаза и уши, а некоторые, обезумев, бросались бежать прочь, но их тут же настигала роковая пуля или осколок.

Огненные вспышки, грохот разрывов, пронзительный свист летящих снарядов, упругие волны горячего воздуха, удушливый пороховой смрад, душераздирающие истерические крики – всё слилось в ужасный кошмар...

Вижу невдалеке безнадёжно распластавшегося на открытом пространстве взводного связиста Акопа Акопяна. По нервному подрагиванию тела понял, что боец жив. А вокруг свистят пули и осколки - вонзаются в лежащих на поверхности. Преодолевая грохот боя, кричу: "Акоп! Возьми лопату, скорее окапывайся". Он перекатился ко мне, быстро расширил мою ячейку и забился в неё. Так мы и лежали, тесно прижавшись друг к другу.