Загробный медовый месяц

Лесовик

-Как хоть тебя зовут? - спрашивает Степан. 

-Жанна. 

-Про меня уже все рассказали? 

-Не знаю, все ли, но рассказали. 

-Сплетницы. 

Мы подходим к краю леса, и нас обдает сильным ветром. Я жалею, что не взяла покрывало, а Степан объясняет: 

-Это лесовик.  

-Что?  

-От лесовиков часто ветер, забыл тебя предупредить. 

-Ничего, - отвечаю я и тут же задыхаюсь от жуткой вони. 

Останавливаюсь, закрывая нос рукой, а Степан смеётся. 

-Разве ты не чувствуешь? – с трудом спрашиваю я. 

-Чувствую. Но я уже привык. 

-Как? Разве к такому привыкают? 

Я прислоняюсь к стоящей рядом осине. Кажется, меня сейчас стошнит. Запах словно идёт нам навстречу, приближаясь с каждым порывом ветра. 

-Уйдем отсюда, - прошу я. 

-Что, уже? Ты вроде к живым хотела. 

-Уже ничего не хочу. 

Полицейский подходит ближе и, взяв меня под руку, говорит: 

-Какая ты нежная. Виллисы не рассказывали тебе, как человеческим духом пахнет? 

-Человеческим? – еле переспрашиваю я, - причём здесь это? 

-Такой аромат ты теперь будешь ощущать от всех живых людей. 

-Не может быть, - мычу я, вспоминая, что мне говорила что-то русалка Марина. 

-Видимо, лесовики кого-то в лес заманивают, - объясняет Степан, - тебе не полегчало? 

Я стараюсь взять себя в руки. Если сейчас мы не пойдём к живым, в следующий раз он может не согласиться проводить меня. Хочу спросить про заманивание кого-то в лес, но все силы уходят на борьбу с тошнотой. 

-Пойдем другой дорогой, - прошу я. 

-И что будет, когда ты окажешься в толпе живых? Сразу побежишь обратно? Лучше потихоньку привыкай. 

Заставляю себя отойти от березы и вместе со Степаном идти дальше. Не могу до конца поверить, что все люди для меня теперь будут так вонять. Неужели даже Рома и мама? Я действительно там с ума сойду. Почему так происходит? Раньше я такого не чувствовала. Вроде трупы должны вонять, они же разлагаются, а тут по запаху можно подумать, что наоборот. Если бы я только могла отложить этот поход на потом! Как только остальные это выдерживают! По словам Аси, Степан часто ходит в мир живых, как он это терпит? Неужели и от его вдовы разит также? 

-Тогда иди аккуратнее, ты все крылья о деревья ободрала. 

Я оборачиваюсь - за нами на тропинке лежат белые перья. 

-Зачем они, очень неудобные, - жалуюсь я своему спутнику, - только мешают, а летать все равно не могу. 

-Почему не можешь? 

-Не знаю как. 

-А ты попробуй. 

-Нет уж, а даже пытаться не буду. 

-Почему? Все ваши летают. 

-Я боюсь. 

-Не бойся, для виллис это нормально. 

-Сейчас мне точно не до того! Неужели ты думаешь, что я способна на чем-то сосредоточиться в таком аромате? 

-Не ожидал, что ты так отреагируешь, - комментирует Степан, - я бы никуда тебя не повел, если бы знал, что ты такая нежная фиалка. 

Фиалка! На мгновение я даже забываю об ужасной вони. “Фиалка”, моя “Фиалка”. Сейчас я смогу узнать о ней что-нибудь. Конечно, всем моим явно будет не до неё, но я постараюсь найти хоть какую-то информацию. Если не Рома, так Илья должен взять себя в руки и продолжать работать. Возможно, сегодня мне предстоит узнать, что я в нем не ошиблась. Или… Нет, я точно не могла ошибиться, наша кофейня для него все. А мне станет легче, когда я увижу, что и после моей смерти “Фиалка” продолжает жить. Только ради этого стоит побывать в мире живых, чего бы мне это не стоило! 

-Я в порядке, - отвечаю я, пытаясь улыбнуться. 

 Сейчас нужно не подавать виду, что меня так взволновали слова Степана. Он все равно не поймёт, что для меня “Фиалка”, да и зачем ему это знать. Больше в мир живых он меня брать не собирается, да больше и не надо. 

-Если тебе так один маленький ребёнок воняет, что будет, когда ты окажешься среди нескольких взрослых, - продолжает полицейский, - они пахнут намного сильнее. 

Я пытаюсь представить, куда сильнее, но тут замечаю мальчика лет четырех, идущего по опушке леса за кем-то в нашу сторону. Из-за ветра и запаха мне с трудом удаётся рассмотреть в траве этим человечка, дедушку, ростом не выше травы, за которым, смеясь, и идёт ребёнок. Удивляюсь – интересно, здесь все старики необычно маленького роста, или только мне такие встречаются? Не успеваю спросить об этом своего спутника, как старичок заходит в лес и превращается… в великана ростом с дерево. Я обалдело рассматриваю старика с чёрными лохматыми волосами и такой же бородой, одетого в бурый кафтан и огромные лапти. Степан спокойно здоровается с великаном, а я не могу прийти в себя и оторвать взгляд от лаптей. Из ступора меня выводит только плач ребенка. Вздрагиваю и вижу, что малыш пытается убежать и падает. Выругавшись, старик достает из-за спины огромную дубину. Я в ужасе бросаюсь к ребенку и подхватываю его на руки. Вонь становится невыносимой, я отворачиваюсь и стискиваю зубы. 

-Жанна, отойди, не вмешивайся, - приказывает Степан, - он имеет право. 

 От возмущения я забываю о вони и крепче прижимаю к себе ребенка. Какое еще право он имеет? Видимо, я как-то неловко обхватываю руками мальчика - моя ладонь скользит по маленькой груди, и я чувствую, как быстро-быстро бьется его сердце. Сердце! Его сердце бьется! А мое уже нет. Тут великан подходит ко мне и замахивается дубиной. Не успеваю подумать, что я могу сделать, как за моей спиной расправляются крылья.