Закат над «магеллано», первый сезон

Эпизод 1: Команда

В маленькой, захламленной каморке было темно и тихо. Мрак бережно, полупрозрачным пологом, скрывал от посторонних глаз захламленный пустыми бутылками и разбросанной одеждой пол. Посреди всего этого хаоса стояла кровать, укрытая измятой грязной простыней, поверх которой беспокойно ворочался мужчина.

На вид ему было лет сорок. Крупный, подтянутый, с коротким, неровным ежиком темных волос, посеребрившимися висками и седоватой щетиной.

Около кровати, возвышаясь, словно айсберг, в море окружающего беспорядка, стояла металлическая тумбочка. На ней лежали наручные механические часы с золотым корпусом, слишком дорогие, по сравнению с окружающим хламом.

Рядом с часами стояла бутылка виски, содержимого которой теперь едва ли хватило бы, чтобы наполнить надколотый стакан, что лежал рядом.

Внезапно темноту озарило мягкое синеватое свечение, и тихий мелодичный сигнал, короткая си, повторяющаяся через одну вторую такта, заполнила маленькую комнату.

Мужчина резко открыл воспаленные глаза и несколько мгновений смотрел в потолок, а затем медленно повернул голову в сторону тумбы. Его взгляд был ясен и трезв, словно он уже давно скинул с себя липкую паутину сновидений.

Протянутая, в попытках нащупать источник шума, рука задела несчастный стакан, и он, спрыгнув с края тумбы, звонко ударился об пол. Звук продолжал нарастать, превращаясь в несложную мелодию. Мужчина, чертыхаясь, продолжал шарить по тумбе. Теперь уже бутылка начала опасно шататься, грозясь опрокинуться и разлить своё содержимое, но пальцы наконец нащупали небольшой прямоугольник из прозрачного пластика, который являлся источником свечения и шума.

Поднеся мелодично поющий предмет к лицу, мужчина попытался выяснить причину беспокойство. На прозрачной, слегка шероховатой поверхности прямоугольника танцевали синие линии, обрамляя белую надпись “Administrative call”.

Ткнув пальцем на маленькую пиктограмму с надписью “take”, он попытался сказать “Алло”, но вместо звука голоса его рот издал хриплое шипение, перешедшее в сухой кашель.

- Слушаю, - прохрипел он, прочистив наконец пересохшее горло.

Из трубки раздался синтезированный женский голос административной оповестительной системы: - Александр Корвелл, вас просят немедленно явиться в брифинг-центр инженерного корпуса.

Мужчина поморщился и хрипло ответил: - Сейчас буду.  

Ему понадобилась пара минут, чтобы, кряхтя, подняться с измятой постели, подобрать стакан и, плеснув в него остаток содержимого бутылки, залпом опрокинуть в себя.

Секунда промедления, и Александр уже натягивал на себя помятую формовку. Тяжелые боты щелкнули магнитными замками, руки привычно нырнули в рукава куртки, украшенной крупной эмблемой, в виде схематичного трехмачтового парусника на фоне луны на спине, и нашивки первого инженерного подразделения, в виде золотых пластинок с выгравированным гаечным ключом, на правом плече.

Нашивок было три, одна под другой, но потертости и дырки от креплений указывали, что раньше их было пять.  

У самого входа мужчина на секунду остановился, задержав взгляд на одном из писем, что лежали на полу. Губы Александра задрожали, он зло ударил по сенсорной панели двери, тем самым заставляя её поспешно уплыть в нишу в стене, и  резким шагом покинул комнату.

Снаружи было тихо и безлюдно. Заперев дверь простым касанием пластикового прямоугольника  внешней сенсорной панели, Александр посмотрел вверх - там, блекло мерцая мягко-голубым светом, плавали голографические цифры, обозначающие дату и время. Три сорок пять, семнадцатое августа две тысячи сто семьдесят четвёртого года.

- Дьявол! - мужчина поморщился, плотнее запахнул куртку и тяжелым шагом побрел вдоль бесконечного ряда дверей, что тянулись вдоль всей террасы, кольцом охватывавшей девятый уровень жилого блока.

С террасы открывался вид на нижние уровни - еще несколько десятков таких же этажей, и  небольшой парк, разбитый в самом низу. Над самым верхним жилым уровнем высился прозрачный защитный купол. Сейчас бронестворки были приоткрыты, и комплекс был залит синеватым свечением далекой земли, которая закрывала четверть обзора.

Корвелл не любовался видами, он тяжело шагал, глядя куда-то перед собой. В такой ранний час ему практически не встречались люди. Туристы спали в своих номерах - тут не земля, тут строгие порядки и комендантский час. Только усталые работники, бредущие по своим делам, нарушали пустоту раннего часа.