Закон подлости гласит...

Глава шестнадцатая… ты не хочешь проблем, зато проблемы хотят тебя

Глава шестнадцатая… ты не хочешь проблем, зато проблемы хотят тебя

Допрос с пристрастием. Сначала допрос, а потом пристрастие.

Ангел сидел и вырывал перья: «Любит-не любит-любит!» Демон сидел и молча подбивал дебет и кредит отношений. «Мы должны по гроб жизни!» - хмуро подвел черту демон, хмыкая и пересчитывая. – «Хотя, если учитывать, сколько развлечений мы привносим в его жизнь… Хм… »

Я лежала в ванне с пеной, слушая, как внизу разрывается бабка. Я привыкла к ее постоянному возмущению и ворчанию, словно это был приемник, настроенный на волну «Маразм эф эм». «Маразм! Повторяем все по десять раз! Не переключайтесь! Маразм эф эм! Мы… уже не помним, что говорил пять минут назад!». Сейчас «Маразм эф эм» вел передачу под названием: «Как тебе не стыдно, Анабель!». После этой передачи следовала передача под названием: «Позор! Ты пошла по стопам Краммера! Никогда у нас в роду не было магов!». Я порадовала бабку, что теперь у меня есть диплом и даже показала его сквозь стекло окна. Так что теперь бабка сама с собой отмечает мой диплом пронзительными криками.

На полке в ванной валялись всякие пузырьки, которые я все-таки купила на обратном пути. Особенно меня впечатлил пузырек для «эпиляции». Вообще-то он для мужчин, но радоваться пушистым ногами я не умею. С намыленной головой, я лежала, выставив вперед гладенькие ножки в мыльной пене.

«Хм… А с каких пор мы так усердно готовимся к …хм… интервью?» - уточнил демон, прищуриваясь. Я выразительно посмотрела на демона и приложила палец к губам. Ангел дорвался до второго крыла. «Лю-ю-юбит… Не любит… Лю-ю-юбит…». «Вот как надо делать эпиляцию!» - демон кивнул в сторону ангела. «А теперь призаткнулись все на секундочку!» - ответила я, любуясь результатом. Нет, магия, определенно имеет право на жизнь. За этот тюбик я вообще готова простить даже Боню. Кстати, интересно, как там Боня? Есть у меня подозрение, что кое-кто «приватизировал» Боню и теперь в свободное от работы и вытаскивания меня из неприятностей время, усиленно дрессирует.

Я сидела в чалме из полотенца на кровати и поглядывала на часы. Вечер - это когда? От нечего делать я взяла с полки какую-то книгу. И тут из переплета выпала почерневшая цепочка с какой-то висюлькой. Я подняла ее с покрывала кровати, рассматривая в руке. На цепочке висел маленький кулончик в форме овала. На нем было написано: «Анабель Эрланс». Я щелкнула маленькой застежкой и увидела портрет Анабель. Я не знаю, что общего было у нас кроме цвета волос, но мы с ней были абсолютно не похожи. У Анабель был большой хищный нос, который впору примерить какому-нибудь мужчине, тонкие, поджатые губы, ярко выраженные скулы, зато все это компенсировалось большими и очень выразительными глазами, очень похожими на глаза ее двоюродного брата. Я еще раз посмотрела на нее, забыв, зачем я вообще полезла на полку, а потом бросилась к мятым рисункам. Я достала из-под матраса два рисунка, потом извлекла из кармана третий. Я положила рисунки рядом и внимательно посмотрела. Я подозрительно смотрела на тот рисунок, где двое стояли на расстоянии вытянутой руки, а он, слегка сдвинув маску, наклоняется к ее щеке. На девушке было темное платье, раскрашенное аккуратными штрихами и брошка. На картинах была нарисована не Анабель.

Эта мысль заставила меня присесть на кровать, поковырять взглядом стену и руками «подушить» подушку. Версии были одна бредовей другой. Или все, что происходит – это просто случайное совпадение, или отлично срежиссированная пьеса или кто-то умеет заглядывать в будущее и видит то, что не видят другие. «Чтобы я тебя не видел в Академии!» - пронеслось у меня в голове. Паззлы складывались в пользу предпоследнего и последнего варианта. Я посмотрела на рисунок, достойный журнала «Плейбой» и подняла глаза к потолку. Дорого бы я отдала, чтобы увидеть другие рисунки, чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку. Оп! Еще один «неудобный» вопрос!

Я, как настоящий журналист, уже заготовила два варианта вопросов. «Удобные, как роскошный диван» и «неудобные, как разбитая и мокрая дворовая скамейка с торчащими гвоздями». В моем арсенале есть еще «риторические». Но их я использую для тормозов. Они предусматривают ответы: «Да» или «Нет». «Скажите, а правда ли своими успехами вы обязаны своей семье? Я слышала, что вас поддерживает супруга, родители, дети?». «А за какое место они вас поддерживают?» - вредничал демон, понимая, что смысла в таком интервью нет. Его можно спокойно написать на коленке. «Вы умеете отдыхать. Я слышала, что у вас есть хобби? Вы любите рыбалку?». «Да». «Да нет, я просто бухаю по пятницам с корешами! И по субботам, и по воскресеньям!» - вредничал демон, глядя на мятое лицо оппонента утром в понедельник. Такое интервью заставляет копать информацию под «клиента» с проворностью комиссара Каттани. Скажу честно, я не люблю интервью. Какие вопросы, кроме «стандартного набора» можно задавать человеку, который мне абсолютно неинтересен, и чью фамилию я слышу второй раз в жизни? Особенно, глядя как он тормозит, как асфальтоукладчик и нервничает, как будто я застала его перепуганным сусликом, удобряющим колхозное поле.

Но если человек интересен – ему же хуже. Нормальный журналист, которому нужно разбавить колонку унылым интервью будет задавать вопросы: «Скажите, как вы добились таких успехов?», «Есть какой-то секрет?», «Что вдохновляет вас?», «Как вы относитесь к своей работе?» и дальше в том же духе, то я подготовила на всякий случай вопросы повеселее. «Вы всегда так метко плюете на людей?», «Я вижу, что вы любите свой город. В каких позах вы предпочитаете его любить?», и «Сколько платят за каждый собранный кораблик?». Я надела новое платье, полагая, что именно его покупка принесла мне удачу в виде диплома, покрасовалась в разбитом и засиженным мухами зеркале, любуясь статуэткой Мэри Поппинс. Кстати «поппинс» неплохо смотрится в такой модели. Я сняла золотую брошку с синего платья и приколола под горлышком. Я присмотрелась. Мне кажется, или у меня возле уха прыщик? Да нет, вроде нет…