Закон подлости гласит...

Глава двадцать первая. … женская логика – испытание для мужской психики

Глава двадцать первая. … женская логика – испытание для мужской психики

Женская логика – странный предмет. Вроде бы логика, а вроде бы нет.

«Два кольца…» - начал демон, упершись обескураженным взглядом в стену. – «Два! Это как запаска для машины! Два одинаковых кольца… Я думал, что меня уже ничем в этом мире не удивишь!». «Это – хорошо или плохо?» - спросил ангел, нервничая. «Молчи…» - вздохнул демон. – «С этого момента он у нас кто? Правильно! Властелин колец! Два кольца – близнеца, а между вами что? Пра-а-авильно! Гвоздик! Пора бы выковырять гвоздик!» - икнул демон, тяжело вздыхая. – «Кто бы мог подумать! Два-а-а… »

- Ты куда? – услышала я после запоздавшего ужина, когда миссис Бэнгз убирала со стола тарелки, настроив свои локаторы на частоту наших отношений. На счет частоты, миссис Бэнгз была уже в курсе дела. И завидовала, как и подобает приличной даме, молча.

- Спать раздельно! Спокойной ночи, Альберт! – мило улыбнулась я, вставая из-за стола и чмокая его в щечку. – С этого дня я буду спать в выделенной комнате, как и подобает приличной девушке.

Я даже отвесила изящный реверанс.

«Ну и хитрое же у нас шило в попе! Попался, чтобы не расслаблялся!» - восхитился демон, с опаской глядя в глаза тому, кого только что поймали на слове. «Это – любовь или недоумение?» - спросил наивный ангел. – «А может, это нежность? Или осуждение?». «Ничего, у нас и не такие кололись!» - усмехнулся демон, глядя на Альберта, который спокойно поставил на стол опустевший бокал. «Ты имеешь в виду наркоманов в подъезде?» - поинтересовался ангел, вспоминая шприцы, валяющиеся за старым мусоропроводом.

- Новая тактика? – спросил он, невозмутимо глядя на меня.

«Мне кажется, или пахнет мужской обидой?» - спросил демон, принюхиваясь. - «У мужской обиды специфический запах. Она обычно пахнет хлопнувшей дверью и обиженным сопением! Иногда собранными вещами!»

Мой бывший супруг страдал маниакальной обидчивостью на почве «безбрежного семейного счастья». С глубокой скорбью на лице, словно только что ему сообщили о том, что жить ему осталось пять минут, он проклинал тот день, когда сказал «да»  и поставил свою роспись.  С видом гордым и непримиримым, он сидел и дулся на меня за то, что я заставляла его выбрасывать фантики от конфет, принесенных в качестве гостинцев его мамой и скушанных в один небритый фейс. Как однажды с гордостью умилялась его мамочка, листая их семейный альбом, ее сын – скромняжка, привыкший жрать сладости за шторкой. Он просто очень стеснительный. Ага. Во взрослой жизни это выглядит так: «Что делаешь?», «Кино смотрю, хрум-хрум-хрум…»

Судя по затравленному взгляду бывшего, над ним нависал штандартенфюрер «СС», с явным желанием «хендехохнуть» партизана – сладкоежку, угрожая «Вальтером». Я и сама была близка к тому, чтобы «отхендехохать» его как следует, после унылого: «Ну выбрось, а? Тебе че? Влом?».

Я помню, как нехотя он протягивал слабеющую на глазах руку к фантикам на подоконнике. В глазах читался такой упрек, будто я его не к мусорному ведру на кухню отправила, а в пешую кругосветку. Стуча рукой по клавиатуре, он ставил фильм на паузу, засовывал ноги во вьетнамки и вырывая седалище из уютных объятий дивана. Сопя от раздражения и возмущения, шоркая, как горнолыжник, он открывал дверь в коридор и тут же сходил с дистанции по нужде. В итоге я находила фантики в кармане штанов, когда бросала их в стирку. Не донес. Так что у меня иммунитет не только к ветрянке, краснухе, но и к мужским обидам.

«А чем пахнет женская обида?» - поинтересовался ангел. «Грязной посудой, пустыми кастрюлями и вонючими носками! У некоторых она пахнет головной болью!»

Я прошла в комнату, где была всего два раза. Один раз - на экскурсии, второй раз – перепутала двери и случайно заглянула. Комната была красивой, мрачной и обставленной очень дорого и изящно. В такой комнате сразу чувствуешь себя графиней Дракулой. Домашние бюрократы просчитали все до мелочей. В шкафу висели мои новые платья всех «приличных цветов и оттенков», на столике были разложены какие-то заколки, а в шкатулочке, как и подобает, лежали брошки, колечки, пояски и прочие мне абсолютно неинтересные вещи.

Натянув на себя ночную рубашку, забравшись под одеяло, я свернулась и обиженно засопела в подушку. Немного поразмыслив над тем, что даже на самую хитрую попу находится болт с нужной резьбой, я задремала. Снилось мне, что мы с Альбертом идем по супермаркету. Со списочком. Это был страшный сон. Почему-то во сне он скрупулёзно изучал этикетки на предмет состава и всяких «Е», зависая у каждой полки минут на десять. Меня это сильно нервировало. Мы дошли до пакетов с мукой. Судя по контексту сна, я собиралась что-то печь.

- Альберт! – взмолилась я, хныча и негодуя, глядя как во сне Альберт рассматривает каждый пакет. – Прекрати! Вытаскивай уже... Да чего ты стесняешься...

Я видела, как из бумажного пакета поднимается облако муки. Вокруг пакета тоже была россыпь муки.

- Я сейчас оторву… - предупредила я, направляясь к пакетам, а потом возвращаясь с пакетом. – Где он, давай его сюда…