Заметки и один исследователь (часть Первая. Заметки) ч.1

Глава вторая. Как обрести мне покой, когда рядом ты?

«Талисман Предела…»

По дороге к Эль’Тариоту, находясь в седле и готовясь вывалиться из него от усталости, Валентор вспоминал, как написал именно эту фразу – талисман Предела – первой в чёрной книжице с идеальными, выбеленными пергаментными страницами. Заметки о Древних Землях пера некого Гиншира из Королевства Лушкнар стали настоящей заветной мечтой для имперца сразу, как он узнал об их существовании. Металлия отдала томик новому избраннику без лишних разъяснений в свободное пользование, ибо полагала, что уже и так одарила человека многим, и маленькая книжка ничего не изменит на весах. Да, прежде рукопись казалась хранительнице врат особо ценной, значимой. Заглавной буквой в рассказе жизни, но древняя вручила её в полновластное владение Валентору без промедления. Для хозяйки ясного близнеца Тельмасс дневник очутился путевым, но не путеводным.

Валентор помнил, как Металлия выдвинула потайной ящик в письменном столе, прежде закрывающийся на специальный затвор, теперь же хлипко болтающийся во все стороны, и продемонстрировала скромный внешне журнал другу. На вопрос, что приключилось с замком, древняя ответила крайне просто: «ключ постоянно терялся. Я решила эту проблему раз и навсегда». И протянула просителю заметки. И имперец, чужестранец, Ривер-Неммский гражданин знал, что следует с ними сотворить. У него имелся собственный план на будущее.

Следом молодому господину в голову пришли менее приятные воспоминания, о последнем разговоре с Даминой Манназ в замке. Повелительница аранов и без того пребывала не в духе в связи с тем, что Металлия Дрейк начала тратить гораздо меньше времени в её дружеской компании, не нуждалась более в затуманивающей разум вампирской крови, и потому не желала и дальше водить хрупкий «источник спокойствия» за собой на поводке по Мирсварину, да ещё и этот проходимец, выскочка низкого человеческого происхождения, вздумал ограничить расходы мнимой принцессы. Узнав об этом от прислужниц, Мина потребовала от Валентора оставить её дела и траты в покое, иначе она «найдёт верный способ извести его и рассорить с госпожой», «испортить жизнь» и всё в подобном русле, то, что обычно разъярённые женщины вещают, охваченные горячкой бешенства. Во всяком случае, Дамина сидела в замке, а не в седле, в Эль’Тариот её никто не приглашал, и пока что Валентор мог вздохнуть спокойно. Всё равно, он увещевал Корну тщательней смотреть за вампиршей.

Вечерело, и одинокие, крупные снежинки опускались на плотный капюшон шерстяного пальто Элезгора, отороченного мехом. Владыка всё ещё усердно прятал лицо, искажённое отшельничеством, но теперь эти ужасающие последствия уединения в башне не казались ему столь обременительными – он узрел и пользу от них. Никто, кроме близких друзей, не признает в нынешней оболочке Элезгора того самого Серебряного Быка Предела, а в сложившейся ситуации, это может принести выгоду малому кругу. Всё потому, что Металлия хочет добраться до стоянки Лассы как можно скорее, добраться неприметной. И не примеченной никем.

Элезгор, не желающий даже верхом расставаться с вареньем, выданным ему Корной на дорогу, погружал временами палец в банку и затем облизывал его. Не больно-то утончённая манера поглощения пищи, не достойная такой знатной особы.

— Ты оставишь эту липкую, яблочную дрянь в покое?! – возмущённо поинтересовался Норвагорн, будто это его рука постоянно пачкалась в сиропе.

— Варенье не врёт, – загадочно провозгласил Проводник, прикрывая глаза и показательно облизывая палец.

— Хоть когти свои обрезал, – усмехнулась Металлия. – А то ходил по замку, словно эльф-белоручка.

— Враренье, – хмыкнул Норвагорн, зачем-то скрестив два слова, произнесённых другом. – Тебе просто эльфийка понравилась, да, тан чатар?

— Мой голод велик. Готов съесть что угодно. Главное, меньше трудов на жевание и больше пользы от проглоченного. Но та яблочная эльфийка, нет. Она мне не по вкусу. И на вкус не очень.

Норвагорн хихикнул.

— Так это да или нет, Аман-Тар? – язвительно переспросил мастер меча.

— Говорят, смертные женщины частенько соблазняют мужчин изысканными блюдами. Это правда, Валентор? – протянул Элезгор, как всегда обращающий внимание лишь на те реплики, что избирал сам.

— Увы. Это истина, мой господин, – печально отозвался историк, считающий взмахи ресницами до того момента, когда же путники остановятся на привал.

И с Валентором случилось именно это, то, что описал Элезгор. Дамала, смертная женщина, что дожидалась человека в Империи и носила его дитя под сердцем, воспользовалась такой скучной, и ничем не приправленной хитростью. Сколько обедов и ужинов она заботливо доставила желанному жениху? Теперь Валентору было ужасно стыдно, ведь он посмел продаться за стряпню «дамы», вполне пряную, и всякий раз, когда вспоминал о Дамале, голова смертного отзывалась резкой болью.

— Знаешь, почему так происходит? – спросил Проводник, и Валентор устало покачал челом из стороны в сторону, водружая на лоб руку. – Потому, друг мой, что удовольствие от соития у мужчин длится несоизмеримо меньше по сопоставлению с женским. Я имею в виду тот самый яркий пик. Удовольствие от еды – просто возмещение за это.

Металлия громко и звонко рассмеялась.

— Бредовая идея. Но, хотя бы, в твоём стиле. Теперь я тебя узнаю. Поток заранее заготовленных, двусмысленных, но бестолковых, поддельно мудрых изречений возобновлён!

— О чём ты, женщина?! Заготовленных?! – воскликнул Элезгор, посмотрев в сторону Металлии дикими глазами.

— Я полагала, ты вгрызёшься в иное слово.

Не поддельных, но подлинных? Элезгор таинственно улыбнулся.

— Рад, что ещё могу тебя удивить.

Лагерь лунги разбили рядом с останками обветшалой стены и приземистой, но широкой в основании башни, что когда-то именовались Кор-Нара́т и располагались на левом берегу Ас-Клиомхейд. До времён Ранд’юра строения эти являлись частью небольшого замкового комплекса, возвышающегося над тройкой смежных деревенек, но Нин, госпожа проклятый маг и могучая повелительница костяной армии, навсегда изменила течение реки жизни близ Эль’Тариота. Многие поселения навечно покинули обитатели, бросая накопленное имущество во власти стихий и времени, разрушаться и украшать живописными развалинами обширные пространства близ земель светлого города древних.