Заметки и один исследователь (часть Первая. Заметки) ч.1

Глава третья. Истолкуй меня, Дион

«Любопытно, но в некоторых старинных аранских источниках Дион – ясная луна, спутница Ассалгота бо́льшего размера – упоминается как "неверное толкование", или же "неправильно истолкованная"».

Когда Слаон Раанзар настиг предместья Эль’Кавре, солнце высоко стояло в небе, знаменуя этой отметиной, что день продлится ещё долго. Юный брат вождя Алых кланов, после восхождения на престол Лайана получивший множество громких званий, полномочий и дозволений, по-прежнему оставался лишённым того единственного, чего он желал более всего под светом звёзд и лун – права на свидание с опальной сестрой. И вот, наконец, бессердечная и жестокая Атен Аум, чью душу, должно быть, тоже поразили черви тления, сжалилась над светлооким аранским господином, своим наречённым сыном, и предоставила ему возможность вновь увидеть драгоценный лик Дамины воочию. Лайан Дра не решался покинуть собственного Дэля, опасаясь худшего, и велел самому доверенному лицу – Слаону – побеседовать с Металлией Дрейк, что благоволила вампирам долгие годы, и привезти на родину сестрёнку правителя с запятнанной репутацией. Привезти её в тайне.

Стоило поступи коня утихомириться на слегка заснеженной дороге близ лунговского замка, и Слаон забыл обо всём. Сердце повелителя крови металось из стороны в сторону – от торжества к скорби и обратно за одно только мгновение, не давая хозяину ни отдыха, ни передышки. Чтобы как-то разрядить обстановку и успокоиться, Слаон задумал разыграть сестру, и посему не предупредил её о прибытии. К тому же, так радость от встречи обретёт поистине ошеломляющую мощь.

И какой из смертных посмел смастерить неумелую легенду о том, будто вампиры не живые и в их груди вовсе не бьётся сердце? Нет, там было сердце, самое неистовое и пылкое, неугомонное, такое, какому мог бы позавидовать любой страждущий, если бы хотел и дальше страдать. Но, как это ни плачевно, люди имели свойство завидовать именно тем, у кого сердца не наблюдалось. Ведь им не нужен орган, глухой к любым словам и уговорам, зато способный обречь своего «счастливого» обладателя на нестерпимые муки в один только миг.

Объяснившись с привратником, с настырной служанкой у чёрной двери в замок, и ещё с Корной, управляющей, что успела стребовать с прекрасного странника все возможные документы, именные печати и прочие вещицы, удостоверяющие положение и правомерность намерений гостя, алкинор Дэля Луны-оборотня был допущен в Эль’Кавре. Затем он повстречался с одной из личных прислужниц Дамины Манназ, Рку́нной, которую знавал когда-то, передал заранее подготовленное письмо и велел немедленно преподнести его владычице, живому воплощению Атен Аум.

Дамина сидела напротив открытого окна в глубоком кресле, искусно причёсанная, накрашенная, с двумя сходящимися дугами над бровями, выложенными драгоценными камнями и приклеенными на вязкую смесь, которую доставляли в Эль’Кавре прямиком из Рангамира. Она куталась в шубку из меха серебристой лисицы и всматривалась вдаль печальным взором, представляя, что видит перед собой изумрудные кроны деревьев её родины, покрытые лёгкой белёсой мглой.

На подставочном столике рядом с дочерью почившего вождя, сестры нынешнего, покоилась стопка свежеприобретённых тканей, которые она уже оценила по достоинству, в момент знакомства теряя былой к ним интерес. Мина обмахивалась округлым веером из иссиня-чёрных перьев, но не потому, что ей было жарко, скорее невыносимо скучно. И она желала прогнать тоску и однообразие дней, словно удушающий зной, лёгким движением руки.

На лице красавицы аранки с трудом читались какие-либо чувства, помимо безразличия, брезгливости и скорби. Однако, сегодня Манназ не проявляла даже их, и восседала перед окном с выражением полного, безоговорочного отсутствия. Как и отступления перед равномерным течением загустелой обыденности, тугой на подъём. В тайне, Мина мечтала, чтобы Атен сжалилась над ней и поразила собственное воплощение грозовым разрядом, снимая всю ответственность за жизнь и смерть с плечей принцессы. Молила, чтобы вампирская богиня прервала её муки. Интересно, Атен хотя бы на это способна, она умеет метать испепеляющие молнии?

Внезапно в покои проникла одна из служанок Кровавой госпожи, общение с которой ещё более усиливало вкус безысходности и пресности после гибели Малоаны. Поэтому, Мина предпочитала держаться отчуждённо и порой даже не разговаривала с прислугой, хотя прежде сыпала на девушек угрозами, сквернословием, временами награждала тех пощечинами и затрещинами.

— Госпожа, Вам послание, – торжественно провозгласила Ркунна, опускаясь на колени подле повелительницы и протягивая натёртый до блеска серебряный поднос с письмом посередине.

Дамина одарила прислужницу безучастным взором, точно таким же, какого удостоилось и письмо, нехотя протянула пальцы к конверту и приняла его. Но распечатывать подношение госпожа не спешила, она просто положила руку, уже держащую послание, на прежнее место, к груди, уставилась в окно и продолжила обмахиваться веером.

— Госпожа, – пролепетала служанка, страшась разгневать вампиршу, – не прочтёте ли? Вдруг, там нечто значимое? Возможно, хозяйка Вам пишет и вызывает в Эль’Тариот?

— Значимое? Брось… нет для меня ничего значимого более. Никогда ничего не меняется.

— Хотя бы на печать посмотрите. От кого это послание?

Мина просто поджала нижнюю губу, не желая вообще ни на что смотреть, помимо пейзажей за окном и новоприбывших нарядов, украшений, тканей, косметики… Всего того, что помогало заменить дамам её положения острую нехватку обыденного, природного счастья и приносило, пусть и мимолётное, но удовольствие.

— Ни от кого… – устало и с великим трудом произнесла Дамина, возвращая письмо обратно девушке. – Смотри сама, раз тебе так интересно. Прочти вслух для меня.

Поскольку Манназ не двигалась и упорно отказывалась обращать внимание хоть на что-то в мире, происходящее вне её головы, то не сподобилась заметить, что, вместе со служанкой в её покои прокрался и гость. Он стоит теперь, сложив руки в замок, выжидает, когда же вампирша вскроет и прочтёт послание, начертанное его благородной рукой. Рукой отпрыска клана Рифн Лэйг. Стоит и нарочито самовлюблённо улыбается, так и не сумевший совладать со стуком собственного сердца, и будто пытающийся прикрыть шум маской неприступности, совсем не подходящей для этого. Всё безуспешно. Занятно, Мина – глухая, раз не слышит рокота, гудящего в грудной клетке по соседству, прямо за её спиной?!