Замуж кто-то за кого-то

Глава 1

Я открыла глаза и поняла, что я… Нет, не так. Я ничего не поняла. Даже того, кто я такая. В тот момент я даже не понимала, кто я «такая» или кто я «такой». Быстро приподняла одеяло и выяснила: все же «такая». Это мне почему-то принесло некоторое облегчение. А еще я поняла, что знаю, что такое одеяло. И даже сумела сделать вывод, что если лежу под ним, то я не какая-то бездомная нищенка, а… Тут мой разум снова дал сбой. Все-таки я могла быть и бездомной, ведь где именно я нахожусь, я тоже не знала. Но вполне могла это выяснить, потому что… я пошевелила руками, ногами, покрутила головой… да, я вполне могла двигать частями тела и это не доставляло мне неудобств или боли. То есть я скорее всего не находилась сейчас на смертном одре и не была жертвой какого-нибудь трагического инцидента. Впрочем, с учетом того, что я ничего не помнила, жертвой чего-то такого я все же наверняка являлась, но пострадала не физически, а тронулась моей несчастной головушкой. Подумав об этом, я невольно коснулась ее рукой. Провела по волосам — они были весьма длинными, почти до груди, и — о! — красивого золотого оттенка. Златовласка, блин.

«Интересно, а я красивая?» — было моей следующей мыслью. «И сколько мне лет?» Я повертела перед собой руками — кожа на них была гладкой, а вот ногти совсем без маникюра, коротко подстриженными. Эх, посмотреться бы в зеркало! Я села в постели и огляделась. Ого! Это точно не было больничной палатой — не имелось даже намека на медицинское оборудование. Стоп!.. Намека на что тут не имелось?.. Что такое это самое оборудование, о котором мне подумалось?.. Я напрягла опустевшие мозги, но это ни к чему не привело, странное слово отскакивало бесполезным эхом от стенок черепной коробки. Ну да ладно. Куда интересней мне стало очевидным то, что находилась я уж точно не в казенном заведении. Спальня выглядела так, словно ее убранство скопировали из музея, рассказывающий о быте какой-нибудь графской семьи века так примерно восемнадцатого… Ой!.. Я снова в задумчивости нахмурилась. Что значит: восемнадцатый век? Ведь век — это… вроде бы, сто лет?.. Но почему этих сто лет должно быть восемнадцать или еще сколько-то? Несуразица какая-то. Моя голова точно очень сильно пострадала. Мало того что ничего не помнит, так еще и придумывает какой-то бред.

Между прочим, зеркало на одной из красиво драпированных стен я все-таки увидела — овальное, большое, в узорной золоченой раме. Я решительно сбросила с себя одеяло, слезла с высоченной кровати и пошла знакомиться с собой, любимой. По крайней мере узнать, сильно ли я дурна собой.

Я была не дурна собой. Я была просто дурой. В том смысле, что ничего не знала, не понимала, не помнила. Зато и впрямь оказалась ничего себе внешне. Да что там, я была даже очень ничего — аж сама залюбовалась. Рост мне свой сравнить было не с чем, но я точно была стройной, длинноногой, фигуристой, практически 90-60-90, хотя я понятия не имела, что значили эти всплывшие в голове цифры. Волосы, как я уже сказала, были у меня длинные и золотистые, кожа нежной — может, лишь чуточку бледной, глаза большие, чудесного зеленоватого оттенка, носик аккуратный, губки пухлые, красиво очерченные… В общем, эту модельной внешности красотку я определенно видела впервые. Потому что если бы видела раньше — уж точно запомнила бы. С учетом, что видела бы я ее в зеркале ежедневно раз по триста в течение, пожалуй что… э-ээ… как минимум двадцати лет. И как максимум двадцати трех — так я визуально оценила свой возраст. Да, одета я сейчас была в длинную светло-сиреневую ночнушку, и уже собиралась ее снять, чтобы поточнее оценить скрытые ею прелести, но к счастью, не успела этого сделать. Потому что услышала вдруг скептическое:

— Му-ух!.. Нынче ты определенно на себя не похожа.

Я аж подпрыгнула. И стала озираться в поисках того, кто это произнес. Голос был странный — вроде бы мужской, но в то же время тонкий — я бы сказала, детский, если бы он не был непонятно скрипучим, словно у старика. В итоге я не обнаружила в спальне ни старца, ни ребенка, ни мужчины. Зато увидела на массивном, заставленным ларцами, вазами и прочей антикварной дребеденью белого как снег кота, которого приняла вначале за мохнатую подушку. Впрочем, нет… Это был не кот. Это было пушистое нечто с почти кошачьим телом, но с вытянутой, более похожей на собачью мордой и длинным, тонким, словно белая веревочка хвостом. Надо пояснить, что я понятия не имела, кто такие собаки и кошки, но такие вот ассоциации у меня в голове промелькнули. Белое мохнатое чудо пристально смотрело на меня умными, зелеными почти как у меня глазами.

— Это ты сказал? — вырвалось у меня вслед за нервным смешком.

— Но ведь здесь никого больше нет, — лениво повела остроухой головой псевдоподушка. — Или ты, или я, одно из двух. Ты это говорила?

— Нет, — пришлось признаться мне.

— Значит, это сделал я.

— А разве ты… ну-у… умеешь?.. — сглотнула я, с ужасом подумав о том, что состояние моей головы куда хуже, чем я полагала.

— Му-ух… Не зря я отметил, что нынче ты на себя не похожа. У тебя очень глупое выражение лица и вдобавок ты очень не смешно шутишь.

— Я не шучу. Просто я… Просто я неважно себя сегодня чувствую. Не знаешь, я не падала ночью с кровати головой об пол? — вновь вырвался у меня нервный смешок. — Ты не поверишь, но я ничего не помню. А с учетом, что животные, тем более такие несуразные, разговаривать и понимать человеческую речь не могут в принципе, мне ничуть не стыдно тебе в этом признаться. И вообще, я, пожалуй, еще немного посплю и проснусь уже окончательно…

— Несуразный?! — подскочил и завис в воздухе мой пушистый собеседник. — Это я несуразный?

Только теперь я увидела над его спиной трепещущие прозрачные крылья — почти стрекозиные, знать бы еще, что значит это слово.

— Да, — ответила я и действительно направилась к кровати, в надежде, что мне все это и впрямь только снится. — Потому что таких животных, как ты, не бывает, и потому еще, что никакие животные разговаривать не умеют.