заново.

заново.

“Хочу сорваться с места и бежать. Бежать, не останавливаясь”.

Эта мысль посещала Рена все чаще. Сначала мелькала лишь где-то на краю сознания, но позднее стала пульсировать перед глазами словно неоновая вывеска. Она мешала сосредоточиться, не давала заниматься привычными (уже давно надоевшими) делами. Рен знал, что рано или поздно настанет момент, когда уже не сможет сопротивляться навязчивой идее. Если в разуме зарождается настолько разрушающая привычную жизнь мысль (о свободе выпусти выпусти), ее воплощение остается лишь вопросом времени.

Усугубляло все постоянное чувство усталости. Невероятной усталости, которая превращала жизнь в блеклое существование. Хотя, если подумать, Рен никогда и не жил по-настоящему. По крайней мере, так ему казалось. И нет, это не было физической усталостью, а словно его душа, устав биться изнутри о тупое неподатливое тело, просто с тоской и бессилием наблюдала за днями, сменяющими друг друга.

Школа, колледж, работа - только так Рен и мог описать свой (бездарный скучный) жизненный путь. Были друзья, были девушки, было веселье, но ничто не оставило значимого следа. Не было чего-то яркого, врезающегося в память. Когда-то, смотря старые фильмы про лихих авантюристов и искателей приключений, Рен и сам мечтал стать одним из них. Поиск сокровищ на завтрак, будоражащие погони на обед и спасение мира на ужин. Жизнь, о которой грезили все в детские годы. Вот только Рен никак не мог отпустить фантазии. Не мог смириться с тем, что его судьбой была пресная (никому не нужная как и он сам) офисная работа. Приносящая доход, безусловно, но выжигающая изнутри, превращая личность в пустую оболочку.

Последние годы Рен жил, раздираемый внутренними противоречиями. Он отказывался верить, что выбранный кем-то когда-то путь может быть единственным. Целая вселенная, сидящая внутри каждого человека, не должна быть заперта в беговом колесе, с каждым новым шагом лишь приближая свою смерть и не получая взамен ничего, кроме возможности завтра вновь забраться в то же беговое колесо.

Однако окружающие, казалось, даже не задумывались о таких вещах, что заставляло Рена сомневаться в себе. Может, это он не прав и чего-то не понимает? Может, так и нужно жить на самом деле? Хотя, некоторые друзья соглашались, но тут же вздыхали. “Что мы можем поделать? Такова жизнь”. И действительно. Такова была жизнь. Объективная реальность, ломающая детские мечты. Но день за днем, месяц за месяцем что-то росло внутри Рена, все больше вызывая отвращение к одинаковым будням, к собственному страху что-то изменить. К самому себе. Все чаще Рен стал слышать голос в своей голове, побуждающий его сделать хоть что-то, воющий, как запертый зверь, и ненавидящий все, что его окружало. Будто тот мальчик с восторженными фантазиями о приключениях вырос и не смог приспособиться к взрослой жизни. И Рен знал, что рано или поздно не сможет ему сопротивляться.

Тот день, перевернувший его жизнь, не отличался ничем от десятков, сотен других таких же. До лета оставалось всего ничего, и теплая погода заставляла многих жителей Колтога выбираться из бетонных коробок, все больше времени проводя вне своих квартир. Рен иногда сидел допоздна у своего окна, наблюдая за людьми. Гуляющие, держащиеся за руки парочки или весело гогочущие компании - они выглядели такими беззаботными, такими счастливыми. Словно оторванными от того мира, какой знал Рен, с вечной спешкой, суматохой, недовольством. В основном это была молодежь, что, в общем, не удивляло. Еще не знающие особых проблем, с наивной надеждой смотрящие в будущее, но уже осознающие, кто они и чего хотят. В чем-то Рен им завидовал.

Но тем днем Рен решил не возвращаться домой после честно отработанных (бессмысленно потраченных) часов. Ему осточертел тот же маршрут, те же знакомые незнакомцы, которые брели навстречу со своих работ. Все они выглядели одинаково, ссутуленные, смотрящие себе под ноги, то ли размышляющие о чем-то, то ли уже неспособные даже на это. Хотя большинство людей казались такими. Всегда куда-то спешащие, с хмурыми уставшими лицами. И Рен, желая изменить хоть что-то, хоть самую мелочь, на ставшем уже родным (ненавистном) перекрестке повернул в другую сторону.

Он сам не знал, куда пойдет, ему лишь хотелось если не разорвать ежедневный круг (убогого существования) рутины, то хотя бы на время расцепить его, добавив парочку новых звеньев. Рен брел по улицам, по которым никогда не ходил, заглядывал в ухоженные дворы жилых комплексов, и с каждым шагом мир вокруг становился словно чуточку живее. Он и сам становился живее.

Рен начал замечать мелочи, на которые раньше не обращал внимания. Которые окружали каждого человека, но далеко не каждый их видел. Пара бабочек, кружащихся над огромной клумбой, усаженной ярко-желтыми цветами. Выглядывающая из окна курящая девушка, перехватившая его взгляд и улыбнувшаяся в ответ. Двое маленьких девочек, видимо, сестренки, которые гоняли голубей под добродушные посмеивания своих родителей, сидящих неподалеку на лавке. Принимаемые как должное абсолютно бытовые сценки, которые происходили каждую минуту в сотнях мест по всему миру, каким-то образом заставили Рена по-настоящему ощутить реальность, ощутить свое собственное существование.

Конечно, какая-то прогулка не могла изменить его, приученного жить по одному алгоритму годами. Но все же Рен смог вкусить кусочек той жизни, к какой внутренне всегда стремился. И как раз это стало необходимым толчком заставившим его наконец сделать что-то важное в своей жизни. Что-то осознанное, что было полностью его выбором.

Подходил к своему дому Рен, когда солнце уже клонилось к закату. Тени становились длиннее, но было еще достаточно светло, чтобы по улицам свободно носились дети. Несмотря на то, что последние три с половиной часа Рен провел на ногах, лишь несколько раз присев передохнуть, он не чувствовал усталости. Скорее, наоборот, странный прилив энергии, необъяснимое воодушевление. Которое пропадало по мере его приближения к старому дому со старой квартирой на девятнадцатом этаже. У подъездной двери Рен остановился и задрал голову. Многоэтажный дом выглядел прилично. Приятный глазу, не раздражающий бежевый цвет с таким же не раздражающим (унылым и скучным) дизайном снаружи, чистота и порядок внутри. Но нависающее над Реном здание, где он прожил последние пятнадцать лет, внезапно начало вызывать беспокойство. Настолько прилизанное, не отличающееся от десятков других таких же, оно было готово поглотить Рена и еще тысячи таких же как он, став единственным и последним прибежищем для людей без жизни.