Заноза

Заноза

Две тысячи пятьсот сорок семь – ровно столько капель упало на бетонный пол из насквозь прогнившей трубы, давно сломанной батареи, с момента моего заключения и до того, как в проеме моей камеры появилась она. Миниатюрная блондинка с большими голубыми глазами, которые сейчас казались еще больше из-за собравшихся в них слез, и чувственными пухлыми губами, что так отчаянно манили меня.

В своём ярко-жёлтом коротеньком платье на фоне грязно-зеленых стен она смотрелась лучиком солнца, пробившимся в болотистой местности. И как же я был рад её видеть. Жива, здорова, на вид никаких повреждений, только грустная, но это ведь ерунда.

Она всегда и все мне прощала, даже самые скверные ругательства в ее сторону, которые по праву не заслуживала. Чистая девочка, неискушенная деньгами и властью, хотя является единственной наследницей крупной фирмы по добыче серебра. Газетчики называли её «Серебряная луна», а я «Заноза».

Еще неделю назад её присутствие вызывало у меня зубную боль, сейчас эта боль сместилась в сердце и настойчиво ноет там, когда она не рядом. Мне тяжело смотреть на нее такую: растрепанная, в изрядно помятом платье, с опухшими глазами от чрезмерно пролитых слез. Весь её вид говорил об отсутствии сна этой ночью. А ведь до этого мне не раз доводилось видеть её слёзы.  Если хорошенько подумать, все те слезы, были по моей вине. Но от чего же так больно именно сейчас?

Медленно поднимаюсь с холодного пола и морщусь, ребра ломит так, что не вздохнуть. Все же они хорошенько прошлись по мне битой. Да и выпитая настойка из аконита по настойчивой рекомендации Хромого, не дает начать регенерации. Эта отрава престанет воздействовать на организм только к вечеру. Хромой знал, чем угостить собеседника, дабы тот был более «сговорчивым».

  Делаю плавный шаг навстречу и слышу громкий всхлип. От этого звука у меня все буквально переворачивается внутри.

Подхожу почти вплотную, смотрю ей прямо в глаза, она не выдерживает – начинает рыдать в голос.

Завожу руку ей за спину, притягиваю к себе. Носом утыкаюсь ей в волосы и жадно вдыхаю. Родной аромат проникает в легкие, и я начинаю чувствовать, как возвращается жизнь. Глажу её спину, она теснее жмется ко мне. Целую в макушку, шепча слова утешения, не помню какие, наверное, все без разбору и чувствую, как Лили начинает потихоньку успокаиваться.

‒Ты… ‒ всхлип, ‒ лжец. Ты говорил, что с легкостью разберешься даже с дюжиной человек.

Маленькая, ну конечно я бы справился, однако там были не только люди. Помойные псы ‒ наемники, которых выгнали из стаи за гнусные дела. Только их было около пяти, еще штук тринадцать людей ‒ прихвостней Хромого. Собственно, тебе знать это незачем. Я подозревал о подобном. Но проигнорировать приглашение не мог. И пусть они пока думают, будто победили, напав сворой. Я не отступлю. Уже нет.

‒Прости, ‒ выдохнул ей в макушку.

Лили недовольно завозилась у меня в объятьях и в итоге полностью высвободилась. Покрасневшими от слез глазами воззрилась на меня осуждающе и ткнув маленьким, аккуратно наманикюренным пальчиком мне в грудь, произнесла:

‒Ты соврал.

Хмыкнул и тут же поморщился, проклятая ссадина на губе треснула, и теплый ручеёк крови потек по подбородку. Уже в третий раз за эту бесконечно медленно тянущуюся ночь. Потянулся стереть её рукавом пыльной водолазки, но не успел. Ее рука с белоснежным платком оказалась проворней.

‒Зачем? ‒ тихо произнесла она, аккуратно промачивая мою рану.

‒Так нужно, малыш.

‒Малыш? – удивилась она. И сощурившись, вопросила: ‒ А как же Заноза?

Я негромко рассмеялся и перехватил ее руку, старательно обрабатывающую мою разбитую губу. Перевернул ладонью вверх, чтобы нежно приникнуть губами к молочной коже. Она попыталась выдернуть её, однако я не дал – сжав крепче, а другой рукой схватил за талию, придвинул ближе.

‒Райт, ‒ тихий стон, когда мои губы начинают двигаться вверх по руке. – Не здесь. Пошли, нам пора.

С сожалением отрываюсь от её шеи, знаю – увлекся. А ведь раньше сам, играя толи её, толи своими чувствами ловко уворачивался от прикосновений Занозы. Какой же придурок! Хотелось проучить зазнавшуюся девчонку кою любили все. По правде, Лили невозможно не любить, она всегда открыта и добра ко всем. Вот и сейчас вместо того, чтобы быть дома под крылом отца, она пришла ко мне на помощь. А ведь в последнюю нашу встречу, мы здорово повздорили: я наорал на нее и разбил её любимую кружку с розовыми мышами. К слову, та кружка мне никогда не нравилась, мыши на ней явно страдавшие от ожирения были одеты в глупые голубые платья. Нет, не жалею, лучше куплю новую, какую захочет.

Это сейчас на трезвую голову понимаю – Хромой блефовал, Лили не было с ним. Боги, ведь за эту ночь чуть не сошел с ума, представляя, как старый поддонок издевается над ней, да и его похотливые щенки не упустили бы возможности поразвлечься, пока я торчу за решеткой. Однако, здесь только моя вина, не поддайся эмоциям, сиюминутному порыву уничтожить всех и каждого – все было бы иначе.

Чмокнув Лили в кончик носа, обхватил её ладонь и вывел в коридор. Полицейские встретили моё появление, напрягшись, один даже положил руку на кобуру. Видимо уже доложили. Усмехнулся. Что ж я подозревал, о наличии крысы в местной полиции. Уж больно резво мне выделили апартаменты в местном «люксе», что не скажешь о моих «друзьях» по ММА.