Запечатлённый

Запечатлённый

1.

Усталость сковала меня, когда неприветливые гребцы посадили меня в свою лодку. Четыре крепких азиата, от которых смердело рыбой и нечистотами. Я расположился подальше от этого смрадного запаха и снял тяжелый цилиндр с уставшей головы. Веки слипались, а тут ещё один из гребцов затянул унылую рыбачью песнь. Я ненавидел Японию, но моё возвращение должно было случиться. Поэтому я, стараясь не слушать птичью японскую речь, попытался заснуть. …

Спать мне пришлось совсем недолго. Резкий голос одного из азиатов что-то возбужденно говорил мне. Открыв глаза, я увидел плывущий в воде труп беременной женщины. Тело уже раздалось в размерах, а чёрные волосы выглядели, как морские водоросли. Японец перевернул веслом труп, и я отшатнулся: лицо женщины успели разъесть рыбы, лишь полные губы были не тронуты, и на них в посмертной маске застыла улыбка.

- Утопленница, - презрительно проговорил сквозь зубы азиат, растолкавший меня – он единственный здесь, кто говорил на английском. – Ещё пару миль, и мы приедем, гайдзин.

Гайдзин – полунасмешливое, полупрезрительное обращение, с которым японцы обращаются к иностранцам. Это слово означало «чужак»,и, признаться, ещё ни в одной стране мира я не чувствовал себя более чужим, чем здесь.

- Покойся с миром, - прошептал я и почтительно приподнял цилиндр. Азиаты переглянулись.

2.

Мои проводники, высадив меня в Киото, помогли мне найти тот самый бордель, в котором я был около пяти лет назад. На первый взгляд, ничего не изменилось – всё те же деревянные строения и приветливо висящие на них японские фонарики. Из одного барака доносилось хриплое женское пение – одна из проституток завлекала клиентов. Я искал Клетку – продолговатое зарешеченное строение, где ютились шлюхи, разумеется, дешевые. Да, она все ещё была там - зарешеченный Ад, где японки в рыжих париках, со сбритыми бровями и ярко накрашенными губами завлекательно оголяли худые костлявые плечи. Я ходил, ища только Одну, ту, что когда-то забрала моё сердце себе, под своё цветастое кимоно. Но её нигде не было. Среди тысячи крашенных рыжих париков я не увидел её. Она не могла никуда уйти – ей просто некуда. Она должна была дождаться меня. Я сел на маленькую скамью, в задумчивости обводя глазами Клетку.

- Эй,ты! – крикнула одна из проституток.- Ты так нарядно одет! – и призывно протянула ко мне руки. Но я смотрел не на неё, а на пустое место рядом с ней, подсвеченное красным. Там, в некотором отдалении от остальных товарок, сидела ещё одна шлюха, низко опустив голову и положив руки на колени. Так похоже на Комомо! Дверь напротив распахнулась, и из неё вылетела одна из Мамаш. Она подбежала к этой сгорбившейся девушке и наотмашь ударила её по лицу.

- Эй, чего расселась? Пошла, пошла! – девушка молитвенно сложила руки, будто защищаясь. - Иди работай! – пнула её напоследок Мамаша. Девушка завалилась набок, и мне стали видны её худые босые ноги. Сзади раздалось какое-то кудахтанье, и я обернулся на шум. Передо мной стояло карликовое существо, одетое в черное волочащееся по земле кимоно, с красными перьями на макушке, похожими на петушиный гребешок. Нос у существа был провален, как у сифилитика, а маленькие слезящиеся глазки наполнены злобой.

- Ты кто? – проскрипело существо.- Датчанин? Англичанин? Американец? – я кивнул. - Ты бы поторопился, скоро наступит утро, -смешно жестикулируя короткими ручками, сказало существо. Маленькая женщина. Меня внутренне передернуло. - То, что здесь делается, лучше делать в темноте. Ты ведь пришёл порезвиться у девушки между ног?

- Я ищу одну девушку, - ответил я. - У меня много девушек, -усмехнулась карлица.

- Нет, - печально улыбнулся я, - это особенная девушка. Её зовут Комомо. Женщина как-то странно на меня посмотрела и потрогала зияющую рану вместо носа.

- Никогда не слышала о девушке с таким именем. На этом острове её нет, - обнажила карлица почерневшие зубы.

- Раз так, отправлюсь дальше, - отсалютовав цилиндром, я собрался, чтобы уйти, но женщина затараторила:

- Нет-нет, только не этой ночью! До утра лодок не будет, мистер. Вам нужно где-то провести ночь. Так почему бы не здесь? - Пойдём, пойдем, - поманила она веером, и один из азиатов поднял её на руки, как маленького ребенка.- Вы получите хорошую цену. И лучшую даму, - снова оскал чёрных зубов. Я застыл в замешательстве, раздумывая над её словами. Потом подарил ей ответную улыбку и прошептал:

- Ту, что на заднем дворе.

3.

Я вошел в тесную комнатушку, где-то два с половиной татами. Стены были задрапированы белым, тут и там поблёскивали японские миниатюрные фонарики. Такому высокому мужчине, как я, было трудно удобно расположиться здесь, поэтому я согнул длинные ноги в коленях и опустился на деревянный пол. Служанки подготавливали комнатку для моей встречи с женщиной. Появился маленький складной столик, на котором стояло несколько бутылочек саке. Я ощущал себя Гулливером в стране лилипутов – всё было настолько хрупким и маленьким, что я боялся ненароком сломать.

- Приятного аппетита, - сказал я самому себе и налил саке из бутылки в крохотную чашку. Когда-то я держал в объятиях женщину по имени Комомо. Она была так печальна и так прекрасна, более того, она была поистине несчастна. Она стала любовью всей моей жизни. Я обещал ей вернуться и взять с собой в Америку. Но когда я вернулся, её уже не было. Её продали в какой-то дальний бордель. Долгие годы я брожу по этой стране, пытаясь найти её, следуя за любой ниточкой, за малейшей догадкой. Поиск истощил мои силы, и я устал. Послышался шорох открываемой бумажной двери, и в комнату вошла та сама женщина, которую я видел в дальнем углу Клетки. Она низко поклонилась мне и подошла ближе. В темноте мне не удалось разглядеть её лицо, но волосы её не были окрашены в рыжий цвет. Она села ко мне полу боком и зажгла длинную палочку, освещая тусклый полумрак комнаты. Свет озарил её лицо, и у меня сжалось сердце. Правая половина её лица не отличалась красотой, но была миловидна, как большинство здешних лиц. Левую же как -будто сплющили, черты полураздавлены, так что разрез глаз был почти вертикальными, а левый уголок рта застыл в вечной ухмылке. Девушка снова поклонилась и заговорила: