Запертые

3 серия. Соседи

Проснулся я от грубого барабанного стука в парадную дверь. Обычно сон крепко держит меня по утрам, но в этот раз я подорвался по какому-то животному рефлексу с такой силой, что грохнулся на пол.

 «Бум- бум- бум!» - продолжали долбить в дверь.

За какие-то несколько секунд я вспомнил всю вчерашнюю ерунду. Рука моя по-прежнему сжимала нож, часы показывали полдень. Черт, ну и вырубился я. Давно уже так не спал…

Стук, тем временем, ни на йоту не прекращался, а только усиливался.

- Алексей! – слышу голос Серафимы. – Открывай, давай, разговор есть!

- Да иду я, иду! – кричу громко, а сам наспех натягиваю джинсы и бросаю взгляд на газеты старые. Я их вчера так на полу и оставил.

С ножом расстаться не рискнул. Так с ним к двери и пошел. В глазок глянул: там моя рыжая соседка в  розовом халате дубасит по двери тяжелым кулаком, а левая рука у неё за спину спрятана. С чего бы это? 

- Да чего вы так стучите то? – кричу, отпирая замки. – Открываю же, сказал. 

Дверь я открыл не на всю катушку, а так, в легкий просвет, чтобы нож свой не показывать.

- Что случилось? – спрашиваю, как невинный агнец.   

- Что случилось? – грозно переспрашивает Серафима и теперь я вижу, что в другой руке у неё тот самый кривой нож. – Кто ты такой, черт тебя возьми?

- Я не понимаю …- говорю и язык у меня к небу присыхает. Думаю, закрыть дверь уже не успею, а с такой теткой тягаться ножами - себе в убыток. И почему в подъезде до сих пор темно?

Мой недоуменный вид рассердил тетку не на шутку.

- Ах ты, гаденыш, - начинает она кипишевать и нож мне в шею направляет, - будешь делать вид, что ничего не знаешь? Говори, кто ты такой!?!  - в конце она уж кричала в открытую, как психованная.

- Эй, успокойся, тётя! – говорю, а сам назад чуть отступаю. – Я же сказал, я просто пожить приехал…

И тут слышу, в подъезде кто-то сверху энергично спускается. Серафима даже ухом не повела, просто испепеляла меня глазами. А шаги скоро в Виталю угрюмого выросли. Только теперь он был не угрюмый, а какой-то злобный, да еще в руке сжимал тяжелую монтировку.

В этот раз подросток со мной даже не поздоровался. Просто чуть отодвинул тетку в сторону и с ходу зарядил мне железкой по черепу.

Очнулся я от голосов, связанный по рукам и ногам, лёжа на старых газетах и щурясь от яркого света люстры. На лбу горела шишка, к груди прижималась какая-то нервная девка, которая (как я скоро понял) пыталась меня защитить от насильственной смерти. Сквозь туман в глазах я узнал её. Это была та самая девушка из окна на втором этаже. Ольга бедовая. Её худое вытянутое лицо с подтеками под глазами было словно создано для рыданий. Русые непослушные волосы, собранные сзади в пучок, волнисто свисали по сторонам и щекотали меня по лицу. Она буквально лежала на мне своей маленькой грудью, спрятанной под  строгим серым платьем с застегнутыми пуговичками на крошечном декольте. Прямо над ней возвышалась крупная розовая фигура Серафимы с мясницким ножом, который пока был опущен острием вниз.

- Не дам! – кричит на мне нервная Ольга, выкидывая одну руку вверх и назад. – Он нам поможет! Убери нож, Серафима, заклинаю тебя Богом Христом, убери!  

- Уйди, Ольга, по-хорошему, –  более спокойно отвечает грозная соседка. – Говорят тебе, уйди! Это Он. Тот, кого убить надо! Я дура, сразу его не признала. Но теперь знаю. Мы должны отсечь ему голову и спустить прямиком в ад.

-Нет!? – с нервным надрывом орет моя защитница и плотнее ко мне прижимается грудями то и обнимает меня, как живое покрывало. – Не тот это! Нету в нём дьяволова! Я бы увидела! Убери нож, Серафима, или меня заколи!

Вдруг к дамской беседе присоединился посторонний голос:   

- Он очнулся.

Я не сразу узнал Виталю. Каким-то он был слишком вдумчивым для обычного гопника. Но тут я головой повертел и вижу, точно он, всё в той же куртке и в отцовских брюках. Даже ботинки не снял, наглец. Сидит на диване с монтировкой и с серьезным видом на меня смотрит.

Тут все на меня давай пялиться: и та, что на мне лежала и та, что надо мной стояла.

- Какого хрена тут происходит?  - говорю сдавленным голосом. Девка на мне хоть и была щуплой, а к груди плотно прижалась, не продохнуть.

-Иш ты, кто у нас тута заговорил!? – Серафима давай снова молнии из глаз в меня метать. – Темная твоя душа!   

- Я ничего не знаю, – говорю, а потом к девушке обращаюсь:

 – Извините, не могли бы вы приподняться?

Она к моему удивлению не приподнялась.

- Ага, сщас, – говорит. – Я встану, а Серафима тебе тут же бошку отсечет. Нет уж, потерпи, пока мы всем советом не решим, что тебя не тронут.

- Хорошо, – киваю, а сам думаю: хорошо хоть джинсы успел одеть.  

Тут Виталя сверху нарисовался. Холодный угловатый конец монтировки ко лбу моему приставил и спрашивает:

- Ты, правда, не знаешь, что случилось?

- Я читал про вас в газетах,– отвечаю, подумав немного. – В этом доме пропадали люди, но вы почему-то остались. У меня больше вопросов к вам, хотя я и не репортер.

- Черт! – Виталя убрал монтировку от лица и ботинком рядом притопнул. – Не он это! Городской пижон, мать его, я сразу понял, что он левый какой-то. 

- А я что говорила! – воодушевленно восклицает моя защитница. – Не тот! Этот пришел спасти нас, а не губить!

- Спасти нас? – ехидничает громадная Серафима, ножом размахивая. – Да он себя спасти не способен! Если бы я вчера укол не поставила, давно б уж загнулся.

- Да что случилось то!? – кричу я, совершенно сбитый с толку.