Записки дождю

Оставленная жизнь

Шел 48-й день. Я не знаю сколько сейчас времени, но судя по тому, что сейчас лето, и солнце уже почти село, наверное часов 8. Я уже научилась считать время здесь. Утром нас будят в 9, обед в час, ужин в 6.Иногда нам позволяется выйти. Но только один раз. С палат улицу плохо видно из - за решеток,а с главной комнаты лучше. Там и окна побольше, и решетки потоньше. Сегодня мне сказали, что если я буду хорошо себя вести, мне в палату принесут ноутбук и набор ручек, а то я в дневнике мелками пишу.Через 13 дней будет ровно два месяца. Я пойду к своему доктору, и он снова будет задавать мне всякие вопросы. Вечером мед сестра разносит лекарства. Я не знаю, что это за безвкусные капсулы, но подозреваю, то это бензодиазепин. Он него может произойти жесткая зависимость, хотя, наверное, мой лечащий врач знает, что делает. Часто ночью я не могу уснуть. На меня нахлынывают воспоминания о времени, когда я могла выйти на улицу. Гулять с друзьями, с мамой. Теперь они все от меня отвернулись. Я им не нужна. Да и они мне тоже. Мне здесь комфортнее. За решетками, за огромными воротами. Я в безопасности. Здесь обо мне заботятся. Я рыдаю. Рыдаю, а потом засыпаю. Но лучше так не делать, потому что, если крепко уснешь, утром будет сложно проснуться. А я так люблю поспать, но пораньше уснуть не могу. Вот такая дилемма. Люблю тебя, дневник!
После завтрака нас отправили во двор. Погода солнечная. Раздражает. Я в футболке и длинной юбке, босиком, лежу на лавочке. Солнце светит в глаза, и от него я, практически, засыпаю. Ненавижу, когда меня будят.
- Эй, Рейчел. Подвинься, я сяду,- ко мне подходит Сьюзен, толкает мои ноги, и я нехотя открываю глаза и сажусь.
- Чего тебе?
- Клариса сказала, что мистер Рич хочет тебя видеть,- Сьюзен болтает ногами. Ей почти 30, а ведет она себя и разговаривает как ребенок. Может какое- то торможение в развитии или расстройство личности.
- Зачем я ему понадобилась? еще 12 дней.
- Они мне не докладывают. Мне сказали сказать, я сказала,- и она рассмеялась от такого каламбура. Я только сейчас заметила, что у нее в руках какие- то цветочки. Видимо, из клумбы. Она взяла один и вставила его себе в волосы. Совсем крыша едет.
-Ладно,- говорю я отстранившись, и иду в здание. Моментами слышу чье- то пение, чей- то шепот. Кто валяется, кто танцует, кто просто наяривает круги. Я среди друзей. Клариса (медсестра) ждет меня на посту. Мы поднимаемся на лифте на 15 этаж. Белые двери, белые коридоры. Я была здесь только два раза. Сегодня третий. Матовая дверь открывается и я вижу доктора Рича и рядом с ним какого- то смуглого парня.
- Рейчел, моя дорогая, как ты себя чувствуешь? Познакомься мой интерн Рикардо Фернандес. Он был лучшим на курсе. Рикардо, это Рейчел Дельверн, моя пациентка и мой лучший друг,- доктор Рич всегда очень добр и приветлив. Я люблю его как отца.
- Здравствуйте,- говорю я и сажусь на мягкое белое кресло.
-Рад познакомиться, мисс Дельверн,- Рикардо Фернандес тянет руку, чтобы поздороваться, я касаюсь его руки и во мне просыпается женщина. Что это? Я что, влюбилась с первого взгляда? Вот только этого мне не надо. Я пришла лечиться. Извольте лечить, а не влюблять. Какого черта доктор Рич притащил его сюда?
-Рикардо будет мне помогать. Я хочу, чтобы ты привыкала к нему, хорошо?
- Посмотрим,- улыбаюсь я, но внутри меня просыпается дрожь.
- Как у тебя дела? Как себя чувствуешь? - доктор Рич сел поближе ко мне. Мне было неудобно говорить перед Рикардо Фернандесом. Я неловко посмотрела на него, но он не смотрел на меня, он читал мою историю и наблюдательный лист.
- Чувствую себя как всегда. Голова иногда кружится, иногда тошнит. В целом, нормально.
- Нужно, видимо, уменьшить дозу. Полтора месяца прошло, думаю, тебе можно прогуляться за воротами, скажем, с мистером Фернандесом, или если хочешь, со мной. Что скажешь?
От его слов холод нахлынул на все мое тело. Я посмотрела в его голубые глаза, потом на мистера Фернандеса (он до сих пор читал). Я нервно сглотнула и сказала: «ладно»,- и потупила от страха глаза.
- Рикардо, проводи мою дорогую Рейчел в ее палату,- добро сказал доктор Рич. Я решила, что напоминать об обещанном ноутбуке не стоит. Подумает, что специально для ноутбука буду себя вести нормально. Мистер Фернандес встает, не выпуская из рук мой наблюдательный лист, и открывает мне дверь. Я выдавила улыбку.
- Мисс Дельверн, вы знаете, где ваша палата?,- спросил мистер Фернандес, когда мы подошли к лифту.
- Мистер Фернандес, во- первых, зовите меня Рейчел, во- вторых, я тут почти два месяца, я в состоянии запомнить две цифры,- говорю я мягко, но не получается и меня охватывает волна стыда за такую грубость. Он спокойно смотрит на меня и говорит, слегка улыбаясь: «Рейчел, во- первых, зовите меня Рик, во- вторых, я ни капли не сомневался в ваших интеллектуальных способностях» После недолгого молчания я спросила: «Вы сюда надолго?»
- Я пройду здесь интернатуру, а потом надеюсь стать полноценным врачом , а что такое?
- Ничего, просто доктор Рич сказал привыкать к вам, но...,-я замолчала.
- Привыкать легче, чем отвыкнуть?- говорит он мне как ребенку.
- Не важно. Да, я это и хотела сказать,- говорю я и мы выходим из лифта.
-Если ты думаешь об этом, значит это важно. Любая мысль, как я думаю, имеет значение, если она появилась. Так же как и боль потери друга, любимого человека, которые ушли по собственной воле,- доктор Рич обещал, что никому не покажет эту часть моей истории. Я смотрела на Рика как на врага народа, но он продолжал,- так же как и мать, которая не нашла в себе силы помочь дочери, так же как доктор, который теперь заменяет и мать, и отца, и друга, и любимого человека. Я не заставлю тебя от меня отвыкать. Я помогу тебе и ты...
- Не надо, хватит. Все они говорили, что помогут мне. Все. И все лгали. Они бросили меня тогда, когда я без них умирала. Никто не имеет цены, когда всем на всех наплевать. А привыкание никогда до добра не доводит,- сказала я, пошла в свою палату вместе с Кларисой, которая ждала меня на посту. Сердце колотилось. Он все это напомнил. Какого черта он это напомнил? Какого черта? Слезы наворачиваются на глаза. Только Клариса открыла дверь магнитной картой, я упала на кровать лицом в подушку и зарыдала. Сквозь шум в ушах я услышала, как закрылась дверь. Как же мне плохо. Бренность давно меня оставила, то есть я ее. Остались лишь эти белые стены, дневник и воспоминания. Меня трясет. Я в истерике. Я кричу, громко кричу, что есть сил. Будто бы вся боль сердца выходила с каждым криком. Тут слышу, как открылась дверь и зашла Клариса с двумя санитарами. Я резко соскочила с кровати и забилась в угол. Клариса хочет сделать мне укол. Я знаю, что это за укол. Мне однажды делали такой. От него бывают галлюцинации, ужасные головные боли, но больше всего я боюсь кошмаров.
- Нет, не надо, пожалуйста,- умоляю я с забитым носом. Клариса уверенно подходит ко мне со шприцем в руках, я хочу увернуться, подняться и побежать, но меня перехватывает санитар.
- Нет, прошу, это плохо,- бессвязно воплю я, пытаясь вырваться из лап санитара. Но поздно. Чувствую, как игла вонзилась в меня, в мое плечо и заходит все глубже. Острая боль пронзает всю руку, я кричу, но уже тише. Глаза тут же застилает туман. Эффект неплохой, если бы не все вышеперечисленное. Сквозь полумрак чувствую, как меня во что- то одевают. Нет, только не смирительная рубашка, что за...
Я просыпаюсь от того, будто меня по голове ударили чугунной сковородой, снова удар, снова удар. Это невыносимо. Как же больно.
- Рейчел. Рейчел ты слышишь меня?- шумно, будто издалека слышу в своей голове голос Рика. Еле открываю глаза, но все туманно, от слез опухли веки.
- Мне......пить,- говорю я пересохшими губами.
- Знаю. Я принес,- сказал он мягко. Чувствую на своих губах мокрую вату, потом на глазах. Уже лучше, намного,- мне сказали, что у тебя истерика. Доктор Рич отправил меня к тебе,- каждое его слово гулкой болью отзывалось в моей голове. Я хочу сказать, чтобы он говорил тише, но не могу. Но он будто читает мои мысли и начинает говорить шепотом.
- Похоже, сегодня не получится прогуляться.
- Я и не хотела,- хреплю я.
- Но тебе нужно. Учение без практики не приносит плодов. Я буду рядом,- он погладил меня по щеке своей теплой ладонью . У меня до тошноты свело живот. Не очень приятно, но я знаю, что это. Нет. Не надо. Я хочу, но нельзя. Я снова провалилась в объятия морфея. Я проснулась к восьми часам. С меня сняли смирительную рубашку. Но на ужин я опоздала. Я хотела воспользоваться привилегией доп. еды, но тут в палату зашел Рик.
- Рейчел, как ты? Я принес тебе кое - что,- говорит Рик, закрывая дверь. Я сидела на кровати и нервно поглядывала на него.
-Поешь, вот,- он протянул мне коробочку из Макдональдса и пластиковый старбаксовский стакан. Я взяла их. В коробочке оказался восхитительный двойной бургер. Он был теплый, и пахло от него горячим сыром, крепко обжаренной котлетой и сладким луком. А в стакане с с первой буквой моего имени теплился кофе.
- Спасибо,- я попыталась улыбнуться, но почему- то не смогла, хотя я была очень благодарна Рику за то, что он принес мне такую прелесть. Голова болела, перед глазами летали блики, какие- то лица из прошлого. Вечерело. Палату накрывали сумерки.
- Выйдем на прогулку завтра, после завтрака, хорошо?- спросил Рик, садясь рядом.
- И что мы будем делать на воле?- говорю я с набитым ртом.
- Можем сходить в парк аттракционов, в кафе, куда угодно.
- Здорово,- без энтузиазма говорю я.
-Слушай, Рейчел, это только поначалу сложно. Постепенно тебе будет легче, а потом даже понравится.
Меня начинает раздражать, когда вот так начинают говорить.
- Давайте, вперед заглядывать не будем,- отрезаю я и делаю глоток горького напитка.
- Хорошо, не вопрос. Ну, до завтра. Завтра жду у доктора Рича. Пока,- Рик удаляется без моего ответа.
«Привет, дневник! Я сегодня ходила к доктору Ричу. Он познакомил меня с Риком Фернандесом. Он его интерн. Он сказал. чтобы я к нему привыкала. Мать его. Завтра я иду за ворота. Вообще восхитительно! Это все Рик. Он меня бесит!!! Из- за сегодняшней истерии не видать мне ноутбука! Чёрт! Вот бы завтра пошел дождь, чтобы этот придурок не смог вытащить меня из больницы. Вот бы пошел дождь. Люблю тебя, дневник!»
Я проснулась сегодня с кошмарной головной болью. Меня тошнило. Последствия проклятого укола. Выпив две белых пилюли, я поплелась в столовую. Там все. Все кругленькие столики заняты. Вижу свободное место возле Сьюзен и Эрики. Черт, ладно, выбора нет.Беру поднос и подаю нашему повару - Джозефине. Это тридцати восьмилетняя, широкоплечая, грузная афро-американка. Она никогда здесь ни с кем не разговаривает, даже если кто то и пытался из пациентов ее разговорить, то все попытки были тщетны. Если кто -то сильно надоедал, она просто звала санитаров. А сил у этих служителей медицины хоть отбавляй. Как говорится, ума не надо! Иду с подносом, на котором овсяная каша, сваренная на воде, кусок белого хлеба и черный чай, который вовсе не черный.
- Как тебе твой новый доктор?- спрашивает Эрика. Она здесь с диагнозом глубокой депрессии. Она тут самая нормальная по- моему. Не знаю, что у нее случилось в жизни и спрашивать не стану.
- Он интерн только. Постой а откуда ты знаешь?
-Ха, все знают,- захихикала Сьюзен.
- Он помогает лечить всех, кого лечит доктор Рич,- тихо говорит Эрика.
- Так, значит тебя это не касается,- говорю я Сьюзен твердо.
- Нэ- нэ- нэ,- огрызается Сьюзен,- пойду я отсюда,- она встает, толкая стул.
-Вали!- нервно говорю я, не глядя на нее.
- Ну и пойду!- говорит Сьюзен и уходит, на всю столовую насвистывая какую- то мелодию.
- Я сегодня с ним за ворота иду,- говорю я Эрике, игнорируя диалог со Сьюзен.
- Видимо, для тебя это не такое счастье, какое было бы для кого- нибудь из нас?!
- Ты абсолютно права.
- Ты пойдешь с браслетом?
- Да.
Мы медленно и нехотя ели, игнорируя выходки наших собратьев, которые не хотели есть, выливали еду на пол и ели с пола, обливали себя едой и кричали что- то вроде «Иисус- еда, я - Иисус, ешьте меня, дети мои», от последнего мне даже смешно стало. Иисус хоть и добр, но не настолько, чтобы кормить голодных собой, если нет больше еды. Вобщем, мы ели и до остального нам не должно было быть дело.
- Слушай, мне пора,- встает Эрика.
- Ты куда?
- К доктору Ричу.
- Постой, я с тобой. Мне тоже к нему нужно,- я встаю, и мы с Эрикой выходим из столовой. Давно я не говорила фразы: «давай пойдем вместе». Последний раз, когда я ее произнесла, я потеряла подругу. Здесь все по- другому, чем на воле, это мой родной мир, я просто не готова была признать это раньше.
- Хочешь, я тебе принесу что- нибудь с воли?- спросила я Эрику, когда мы зашли в лифт.
- Я не знаю. Как - то даже не думала.
- А ты подумай, ладно?- Эрика тоскливо кивнула. Она здесь уже восемь месяцев. Она каждый день грустная. Мне ее очень жалко становится. Ей, как мне кажется, здесь не место.
- Здравствуйте, доктор Рич,- вместе сказали мы с Эрикой. Меня это повеселило, а ее -нет. И мне снова стало грустно.
- Рейчел, Эрика, доброе утро! Как у вас дела, Рейчел, ты выпила сегодняшние таблетки?
- Да, а что?
- Умница! Рик! Фернандес, где ты там? Вам с Рейчел пора на прогулку,- доктор Рич повернулся к подсобной двери.
- Рейчел?- шепотом позвала Эрика.
- Да?
- Принеси мне крестик на цепочке,- сказала Эрика и мне кажется, я заметила тень улыбки. Конечно, спасение души. Что может быть важнее?! Я улыбаюсь и киваю. Мне нужна хоть какая- то мотивация, чтобы выйти.
- Рейчел, привет, как ты?- Рик выходит из подсобки. В своем белом халате. Я вчера и не заметила, что он ничего себе такой. Что? Ай, не слушайте!
-Здравствуйте, Рик. На улицу, да? - он улыбается и тянет мне руку. Я отвечаю на рукопожатие снова горячий электрический разряд. Сердце ёкает. Мать его! Я вырываю руку из его ладони, но он не удивлен. Все также мило улыбается.
- Ну давайте, идите, а у меня разговор с очаровательной Эрикой. Рейчел, положи браслет на стол.
- Я пойду с ним,- говорю я, и не дождавшись ответа, выхожу.
- Рейчел, постой! - Рик догоняет меня у лифта,- ты не боишься, что браслет заставит относиться людей к тебе предвзято?
- Не понимаю о чем вы,- упрямо вру я, хотя в глубине души понимаю, что совершаю ошибку,- это метка моего дома. Давайте быстрее покончим с этим.
Ключи от ворот оказались еще больше, чем я думала. И только сейчас, впервые за два месяца я подумала о своем внешнем виде. Я во вчерашней юбке, майке и сандалиях, в которых ходят все в нашей больнице. Волосы аккуратно собраны в пучок. Рик в белой рубашке с черными пуговицами, бело- голубых джинсах и белых кроссовках. На его фоне меня почти не видно. Да, класс! То, что надо! Белая полоска под воротами на земле так близко. Я видела ее тогда, когда приехала сюда с доктором Ричем. Эта полоса толкает меня назад. Может не надо идти!?
- Мы вечером вернемся?
- Да, к ужину придем,- говорит Рик и толкает железную дверь. Я переступаю через полоску, и чувство безопасности меня резко покидает. Черт! Мы идем рядом. Я инстинктивно обнимаю себя руками. Рик молчит, и я молчу. Молчание всегда сопровождает мой страх. Это раздражает. Люди проходят мимо, и временами, по- моему, замечают мой браслет. Да, черт возьми, я из психушки! Посмотрели, валите дальше! Живот начинает крутить от волнения, и какой- то озноб временами сковывает тело.
- Пойдем к Луи?- спрашивает Рик.
- К кому?
- Да ни к кому,- смеется Рик,- это кафе неподалеку. Я туда часто захожу.
- Пошли,- мне бы поскорее укрыться за дверью. Кафе «У Луи» оказалось недалеко. Мы заходим туда. Оно небольшое, а главное, почти пустое.Тут немного уютнее, чем в столовой психушки. Моего дома.
- Что вам подать?- спрашивает официантка. Ей, кажется и 18 нет. Да! «детишки деньга хочет». Ну а что? Правильно! Я когда - то тоже так хотела матери помогать, пока не выяснилось, что у меня .... да, кажется, это было так давно. Я ей завидую. Не спорю, я завидую всем, кто находится по ту сторону ворот моего дома.
- Давайте- ка, блинчики с кленовым сиропом, черный чай, а мне яблочный пирог и кофе с двумя кубиками сахара,- говорит Рик. Да, супер! Еда меня немного успокаивает, ну, еда, и еще кое- что. Да, то, о чем знает только доктор Рич. Девочка- официантка уходит.
- Рейчел, как себя чувствуешь?
- Мерзко,- говорю я.
- Знаешь, мы можем вернуться когда угодно. Только скажи.
Да ну, правда, что ли? Слава Господу и доктору Ричу. Слава! Заказ нам принесли быстро. Блинчики оказались очень вкусными. Становилось легче.
- Может, не будем молчать?- воодушевленно говорит Рик.
- О чем говорить?
- Ну не знаю. Какой твой любимый цвет?- говорит Рик, попивая свой кофе. Я мельком глянула на свой браслет и сказала:»белый, а ваш?»- как будто ему интересно.
- Мужчины любят только черный,- заулыбался Рик.
- Что ж вы тогда в белом?- серьезно спросила я, глядя ему в глаза, и по- моему ввела его в неудобное положение. Он нахмурился, но видно было, что лицо улыбалось. Я невольно улыбнулась.
-хмм... а где ты хотела бы побывать?- спустя небольшую паузу сказал Рик.
- На улице... под... под дождем,- говорю я, а Рик недоуменно смотрит на меня,- нас не выпускают на улицу, когда дождь.
- Ааа. Ну а какой твой любимый фильм?
- Керри, а ваш?
- Выживший.
- Ха,- усмехнулась я, - я бы еще за Гэтсби дала ди Каприо Оскар.
Рик засмеялся. Я улыбнулась. По- моему, барьер между нами начал рушиться. Главное, не перейти черту! Мы заканчивали с завтраком. Горячий чай здорово помог мне избавиться от озноба. Мы вышли на улицу. Улица поутихла. Все на работе.
- Куда пойдем?
- Не знаю.
- Может в Гранд Апекс?
- Что это... такое?
- Парк аттракционов в Верхнем Вест-сайде. Там куча всего, - с энтузиазмом говорит он. И куча народу. Ну ладно. Сейчас утро, может там мало людей.
- Хорошо.
- Отлично, тогда пошли на автобус,- говорит Рик и поворачивается. Только не это! Пожалуйста!
- А может на такси лучше?- он должен входить в мое положение.
- Ну, как хочешь. Пошли, конечно,- сказал Рик и наши руки соприкоснулись. Снова электрический разряд. Кажется, мы оба это почувствовали. Я не осмелилась посмотреть ему в глаза. До Вест-сайда ехать где- то минут сорок. Страх перерос в радостное волнение. Кажется, между мной и Риком есть какая- то связь. Боже, какая глупость. Хорошая погода, как ни крути, сказывается на самочувствии. Ненавижу солнце. В машине рядом с Риком я чувствую себя защищенной. Более менее. Молчание не напрягает теперь. Ощущение, будто так и должно быть. В машине играет poker face- Леди Гага. Давно я не слышала мир. У доктора Рича иногда играет старый громофон. Конечно же там не Леди Гага, не Снуп, не Бритни и даже не Битлз. Хотя Фрэнк Синатра и Чернильные Пятна намного круче. Время летит, а судьба с еще большей скоростью забрасывает меня в резкие повороты моей жизни. Как в переносном, так и в прямом смысле.
Мы подъехали к большим красным воротам с огромным клоуном. Ненавижу клоунов. Рик открыл передо мной дверь с непринужденной и доброй улыбкой. В этой улыбке не было жалости, такой улыбки я давно не видела. Доктор Рич всегда смотрит на меня с доброй жалостью, именно поэтому он для меня как отец. Я ему как дочь. Все его пациенты -все ему дети. У меня екнуло сердце и я отвела взгляд с Рика на землю. Что за чувство? Такси с гулом унеслось за поворот, оставив между мной и Риком неловкое молчание под рев мотора, оставшийся в воздухе. Людей было мало. Кто будет с утра пораньше ходить по аттракционам?!
-может, поучаствуем? -спросил Рик.
-в чем?
-вон, смотри, -Рик указал на большую доску объявлений, где было написано: «пройди 9 испытаний обезьяны и выиграй главный приз»
-а может лучше не надо, -мало ли какие там испытания?!
-если не понравится -мы сразу же откажемся, хорошо? -Рик снова улыбается, и я не могу больше ничего говорить. Мы идем к небольшой очереди записываться в испытания. Перед нами пара. Они держаться за руки и девушка непрерывно убеждает своего спутника в полезности вегетарианства, а он вежливо молчит и покачивает головой. Они, видимо, созданы друг для друга. Дальше стоит мальчик лет 14 в кепке козырьком назад. Дальше стоит парень под ручку с маленьким мальчиком, видимо, его братишка и инициатор их похода. Я улыбаюсь и невольно касаюсь пальцами ладони Рика. Снова электрический разряд. Я по рефлексу обнимаю себя и не смотрю в глаза Рику. Интересно, он это чувствует? О Боже, нет, конечно. С какой стати?! Пока мы стояли в очереди, мы молчали. И это молчание было вполне переносимым. За это время мы узнали, что 9 испытаний на 3 дня, что количество билетов ограничено и что соперников будет 9.
-желаете участвовать или смотреть? -взгляд сотрудника парка в красной клетчатой рубашке скользнул на мой браслет. Меня обдало холодом. Я спрятала руку. Черт подери! Какого черта я не сняла его?! Идиотка, проклятье! К горлу подступил комок. На глаза навернулись слезы. Я быстро поморгала и глубоко вдохнула.
-участвовать, -ответил Рик. Сотрудник парка спросил наши имена, написал их на билетике и дал нам. Я не увидела как он отреагировал на мой браслет, да может он и не знает, что он значит. Да, если бы знал, наверное, не дал бы нам возможность участвовать в общественном мероприятии. Фу, как скажу «общество» меня аж всю передергивает.
Билет черно-красный, размером с мой тогдашний телефон (самсунг j5). Где он сейчас, интересно? Наверное, у доктора Рича. На билете снизу написано мое имя, посередине нарисована огромная ухмыляющаяся горилла.
«1. Испытание на выживание (дерби)
2. Испытание на меткость
3. Испытание на силу
4. Испытание на выносливость
5. Испытание на стойкость (бег по воде)
6. Испытание на внимательность
7. Испытание на смелость
8.Испытание на скорость (бег в гусеницах)
9. Испытание на скорость (зорбинг)
В случае отказа участника проходить какое- либо испытание, он дисквалифицируется и далее не может участвовать в испытаниях»- написано золотыми буквами на билете. Думаю, это может быть весело. Начало в 11: 00am. До начала еще полтора часа. Твою мать, я про обещание Эрике чуть не забыла.
- Рик, можно попросить кое о чем? не смотря ему в глаза, говорю я. Он мычит.
-я Эрике одну вещь пообещала принести, когда вернусь. Она весьма религиозного характера, -сама я к религии поостыла, когда подруга и мама бросили меня, поэтому говорить о вере и Боге для меня теперь чуждо.
-Библия, крестик?
-да, крестик на цепочке
-ну, хорошо. Поехали в торговый центр.
Мне стало как то стыдно, ведь деньги я ему не смогу вернуть еще, как минимум, год. Ну, так или иначе, я же пообещала. Эрика всегда такая грустная. Она мне нравится. Не хотелось бы ее огорчать еще сильнее.
Мы снова с Риком сели в такси. Постоянное движение, в котором мне приходится участвовать, еще на первых парах меня выматывает. Во первых, из за учащенного сердцебиения, я как будто кросс бегаю, во вторых, из-за озноба, который временами так нахлынывает, что задыхаешься. Поэтому я и в психушке, это же все не нормально. Я ненормальная. Я хоть признаю, а есть те, кто не признает и им же хуже получается.
В моих безумных раздумьях, я не заметила, как мы подъехали к торговому центру. Вот черт. Людей прорва. Машины сигналят, гудят. Меня снова накрывает волна. Черт, может Рика за руку взять?! Я же больной человек. Мне можно. Мы заходим внутрь и я беру Рика под руку. Он не возражает. Спасибо ему за понимание. Но я чувствую себя ужасно ущербной. Находим прекрасный серебряный маленький крестик на тонкой цепочке в ювелирном «Саманта». Кроме нас, тут еще три девушки, но они в другом конце магазина.
-не желаете колечка для своей девушки?- спрашивает продавщица, собираясь завернуть покупку.
-не нужно заворачивать и мы не пара,-говорю я и сую цепочку в карман. Девушка хихикнула, но руку Рика я не отпустила.
Мы снова едем. Хм, хотела бы я быть его девушкой? Что? Какая глупость. Нечего даже думать об этом. С чего я взяла. У него наверняка есть девушка. Нормальная девушка. А в ювелирке он ничего не сказал, потому что не хотел меня расстраивать. Я же психопатка. Мало ли, как отреагирую. Мы снова приехали на аттракционы. Людей тут уже гораздо больше. Они все приехали на обезьяньи испытания-кто участвовать, кто смотреть. Представляю, как можно заработать на продаже билетов. Уже 11: 15am. Чего еще не начали?!
-все, кто пришел на обезьяньи испытания, подойдите все сюда, пожалуйста, -сказал веселый голос и все дети со своими родителями, братьями и сестрами понеслись на «поле чудес», где была сцена.
- дорогие участники испытаний выйдите на сцену, -сначала поднялась пара, потом мальчик в кепчонке, потом две девушки лет 16ти.
-идем?-говорит Рик. Я киваю. Он берет меня за руку. А внутри меня почему-то все начинает ликовать. Сердце бешено стучит, но не могу скрыть улыбки. Его ладонь такая теплая. Мы встаем рядом с соперниками, и на сцену поднимаются остальные: парень с мальчиком, еще 2 пары и три раздолбая лет 17ти. Похоже, намечается веселье.
-что ж, соперники в сборе. Публика ждет зрелища. Так начнем же обезьяньи испытания, -закричал ведущий и все аплодируя, засвистели, -первое испытание, как вы видите в билетах-испытание на выживание. Дерби. Вы должны будете вступить в автомобильную схватку со своими соперниками. Выиграет тот, кто останется жив. Ха, шучу, все это абсолютно безопасно. Кто последний останется на ринге, тот и чемпион. Вопрос лишь в скорости. Потому что на все у вас 15 минут. Время пойдет, когда заведется последний мотор. Занимайте тачки.
Какое то лего-дерьмо а не тачки. Мы с Риком сели в серо-красную машинку с откидным верхом. Она была ужасно маленькая. Было зверски тесно, но мне было комфортно, несмотря на это. Может, потому что Рик был рядом?! Он нажал красную кнопку и мотор заурчал.
-первый мотор завелся, -завопил ведущий и все зааплодировали. Он меня уже раздражать начинает. Машины стояли по кругу, как и должно дерби. Когда завелся последний мотор, послышался гонг и ведущий прокричал: «на старт, внимание, время пошло!!!» Рик надавил на газ, все сорвались с мест, кто в бок свернул, кто прямо рванул. Мы врубились с грохотом в такую же маленькую машинку только желтого цвета. Она не удержалась и скатилась с ринга. Толпа завопила. Ведущий что- то сказал, но я не разобрала. Слева в нас въехала синяя машинка. Рик сдал назад, и мы врубились задом в белую машинку. Было забавно. Но постоянно, кажется будто скатившись с ринга, что- то ценное потеряешь. Это азарт. Дай порулить! Там кто- то еще одну машину сбросил. Это по крикам понятно. Время как будто остановилось, хотя наоборот, оно шло против нас. Слева, там, где сидела я, в нас въехала синяя машинка, а сзади черно белая. Мы неумолимо подходили к провалу, но тут машину, что толкала нас сзади, сбросили с ринга, Рик сдал резко назад, и синяя машинка полетела вниз. Мы стояли у самого края. В стороне от побоища. Тут ведущий проорал, что осталось 7 минут. Машины озверели. Рик рванул вперед, но тут справа в нас въехала на всей скорости фиолетовая машина, да так быстро, что нас прокрутило по ее крыше (знаете, как бывает, в замедленном действии показывают) от неожиданной гравитации у меня аж перехватило дыхание и все тело как будто стало легче. Нас прокрутило, но мы стали на колеса. Вы бы слышали, как народу это понравилось. Фиолетовая машина видимо не ожидала, она улетела с ринга. Я посмотрела на Рика и засмеялась. Давно я так не смеялась и Рик тоже смеялся. И как то стало все равно, выиграем мы или нет. Мы просто ловили момент. Момент полного счастья и непричастности. Еще две машины улетели вниз, и прозвучал гонг. Народ зааплодировал, засвистел. Машины замолчали. Я улыбаясь посмотрел на Рика, а он смотрел на меня мол «видишь, за воротами психушки бывает весело», я опустила глаза. Мы снова поднялись на сцену.
-итак, у нас три победителя!-прокричал ведущий. На сцене были мы, мальчик тот в кепке и один из тех трех раздолбаев.
-но то, что вас здесь несколько, еще ничего не значит. Посмотрим, как вы выдержите следующие испытания. Испытание на меткость. Вы должны будете поразить 5 мишеней из винтовки. Вопрос только в скорости. Кто поразит большее количество мишеней за наименьшее количество времени, тот и победил. Чемпион лишь один. Давайте постреляем!-завопил ведущий, и толпа засвистела.
-так как некоторые пришли парами, вы должны выбрать, кто из вас будет стрелять. Попрошу каждого, кто участвует сдать мне свой билет для записи результата.
-можно я? -Рик еще не успел ничего сказать.
-ты умеешь стрелять? откуда?
-брат учил, -отвечаю я, опустив глаза.
-хорошо. Отлично, -улыбается Рик и я тоже.
-ну что ж, участники наготове. Кто первый?
-я, -мальчонка в кепке и правда рвется к победе. Умница.
-ну давай, бери, вот оружие. Скажи, как будешь готов, -ведущий отошел и вытащил из кармана секундомер. Мальчик прицелился, чтобы поразить
первую мишень.
-время пошло!-сказал ведущий, как мальчик сообщил о готовности. Винтовка больше похожа была на водный пистолет.
Мальчик хороший результат показал. 11с23мс 3/5. Потом вышла рыжеволосая 16тилетняя девчонка. 12с48мс 3/5. Потом вышла я. Я помню, как мой брат говорил, что оружие должно стать продолжением моей руки, даже тогда, когда ты впервые взяла его. Это чувство я долго в себе отрабатывала. Золотое было время. Ой, что- то я отвлеклась. Добившись через пару секунд нужного эффекта, я ощутила, будто работала с этим оружием многие годы. Прицел. Обзор. Выстрел. Прицел. Обзор. Выстрел. Публика явно была поражена моими способностями. Они завопили, когда ведущий прокричал, что мой результат 9с15мс 5/5. Такое будоражащее чувство, будто все кругом тебя любят, обожают. Я редко сталкивалась с таким, но каждый момент я запомнила в точечных деталях. В такие моменты трепещущее сердце не доставляет беспокойств, а даже наоборот. Дыхание перехватывает от восторга людей. Я посмотрела на Рика, он смотрел на меня и широко улыбался. Я улыбнулась в ответ, сердце екнуло. Я отдала оружие следующему претенденту.
-итак, второе испытание закончилось!-провопил ведущий, когда огласил время последнего соперника-соберитесь, прошу у сцены, чтобы услышать имя победителя, дамы и господа!- все ринулись к сцене. Рик посмотрел на меня, я думала он возьмет меня за руку, но этого не произошло. Может я поторопилась с выводами. Все наши соперники и мы сами вышли на сцену.
-дорогие участники и зрители! -начал ведущий, -в этом нелегком испытании у нас участвовали самые неординарные личности, от которых мы не ожидали столь сногшибательных результатов, но победитель только один. Я вам скажу- этот победитель обошел всех как во времени, так и в количестве пораженных мишеней. И это.... -он начал просматривать наши билеты, -Рейчел Дельверн! -толпа засвистела, зааплодировала, -5 мишеней из пяти, 9 секунд 15 миллисекунд. Да это опасная крошка! Браво! Парень, тебе с ней повезло!-недвусмысленно сказал ведущий, посмотрев на Рика. Я улыбнулась, подходя к ведущему забрать свой билет, но на Рика не смотрю. Типо, я тут победитель! Ведущий отдает билет и целует мне руку. Я улыбаюсь, но по коже прошлись мурашки. Зачем он так сделал, все было так чудесно, вот на кой черт?! Я возвращаюсь на место к Рику. Вижу краем глаза, что он смотрит на меня, но не могу поднять глаз.
-наши участники отважны и метки, но в следующем испытании им понадобится недюжинная сила. Я объявляю третье испытание. Испытание на силу! Участник идет к мерочному столбу, берет молот и бьет по диску. Чья отметка окажется выше всех, тот и победил! Начнем же! -все завопили, -так кто же первый?- соперники зашушукались. Я посмотрела на Рика. Он посмотрел на меня совсем серьезно, и коснувшись моей руки, в его глазах будто сверкнула искра. Время будто остановилось. Снова. Он чувствует это? Рик, ты чувствуешь?
Всех согнали на 5 арену, рядом с ареной дерби. Все окружили красный резной мерочный столб (скорее доску, вбитую в землю) и тут вышел первый участник. Рик. Он имеет весьма неплохое телосложение. Не то, чтобы я присматривалась, пялилась или фантазировала. Через одежду хоть так хоть так видно. Он заказывает рукава рубашки, ну вот, я же говорила. На правой руке массивные черные часы. Он левша? Он берет молот в руки, мышцы его рук здорово напрягаются. А я и забыла о чувстве влечения. Что? Вернись на землю. Мы только за руки еле взялись, а я уже думаю невесть о чем. Но не могу не согласиться, думать об этом невероятно приятно. Я забыла об этом, когда попала в больницу. Бегунок подскакивает к отметке 9, 5(максимум 10, если что). Все хлопают, я тоже. Я смотрю на него, и мы встречаемся глазами. Он смотрит на меня, не улыбаясь, не серьезно, а как то по- особенному. Такой взгляд я никогда еще не видела. Что он чувствует, находясь рядом со мной? Страх? Я же пациентка психушки, страх- вполне нормальная реакция. Но... Нет.
Ясное дело, никто так и не смог побить рекорд Рика. Поэтому, избавлю вас от скучных описаний того, как кто -то психовал, как вопел ведущий и т.д. и т.п.
Первый день испытаний прошел. Какая хорошая аллегория. Мы с Риком вышли на шумную дорогу, и я осмелилась спросить, который час.
-2 часа, -ответил он.
-может, поедим? Я есть хочу, -умоляющим тоном сказала я.
-конечно. Я тоже что то проголодался, -ответил он и снова взял меня за руку. Мы шли вдоль дороги минут 10. Молчали. О чем он думает, интересно? Обо мне? Ну да как же. Мы зашли в маленькое кафе под названием «у кота Фредди». Мило. Кафе маленькое, а людей, наверное, человек 20 вместило. Мне тут очень не по себе. Я ненавижу есть на виду.
-можем взять еду с собой?! -говорит Рик, завидя мою реакцию.
-да, давай только поскорее, -говорю я вполголоса, не хочу, чтобы меня слышали. Название у кафе, конечно, просто прелесть, но такого сборища я не выдержу. Лавируем между столиками с Риком и подходим к барной стойке, где разместился прекрасный толстенький рыжий кот. Прямо на столе лежит. Нахалюга мохнатая. Я осторожно тяну к нему руку, мало ли, вдруг укусит.
-можете даже на руки взять, он не укусит, -говорит пожилая женщина, записывая заказ Рика. Ну что ж, иди-ка сюда, наглеж. Я осторожно беру его на руки. Он до умопомрачения мягкий, ужасно тяжелый и невероятно добрый. Я поняла это по тому, что он начал мурлыкать, как только я его к себе прижала. Он просто прелесть. Его мурлыканье заглушало все мои тревожные мысли, все эти людские голоса и бренные разговоры. Не будь я приличной, я бы его украла. Но с другой стороны, мне стало за него страшно: если вдруг придут люди, которые могут его обидеть, а он так же доверчиво пойдет к ним на руки. Я обнимаю его крепче, а он еще громче мурлычет и от удовольствия впивает в меня когти. Я жмурюсь от боли, но мне приятно, ведь так он выказывает ко мне свое одобрение. Рик это наблюдал и ждал, держа 2 пакета в руках, пока закончится этот порыв нежности. Мне стало неудобно, что я заставила его ждать. Я не без сожаления возвращаю кота на место, отцепив его от своей майки. Он посмотрел на меня безмятежными голубыми глазами, что -то промяукал, но я не расслышала из- за голосов людей.
-береги себя, Фредди, -подумала я, еще раз его погладив, а он кажется услышал мои мысли.
Мы с Риком вышли, и он протянул мне один из бумажных пакетов. Я взяла его и чуть не уронила: он был очень горячий. Что там интересно, а то желудок уже начинает напоминать о своей опустошенности.
-идем, я знаю одно вполне тихое место, -добродушно говорит Рик и идет в сторону парка аттракционов. Я за ним. 10 минут мы молча идем вдоль шумной дороги, и вот он снова проводит меня через ворота с клоуном.
-мы должны подняться по американским горкам, там на верху есть кабинка для машиниста и от туда очень красивый вид открывается на парк, -говорит Рик и указывает пальцем на возвышающиеся над нами рельсы.
-а нас не выгонят? -действительно с тревогой спрашиваю я.
Здесь никого нет, не беспокойся. Охрана в другой стороне, -говорит он мне как ребенку и добро улыбается.
Минут 5 мы идем по рельсам, ни о чем не говорим. Это молчание рядом с Риком мне начинает нравиться. Пакет приятно греет мне руки, а содержимое, через несколько минут как мы добираемся до кабинки, греет мне желудок. Там кстати был огромный сэндвич с курицей, помидорами и сыром и ленивый пэтти с говяжьей котлетой. Рик же вытащил из своего пакета 2 пластиковых стаканчика с  латте и большой хот -дог. Вкусная еда- свободные нравы, верно?! Вид из кабинки, конечно, превосходный. Он открывается на колесо обозрения Вандер Виль, дом страхов, башню свободного падения и автодром, где мы участвовали в жестокой автомобильной схватке. Вдали видны дороги, с мчящимися по ним автомобилями, автобусами, грузовиками. У их обладателей, возможно, есть работа, друзья, любимые жена или муж, дети, цели в жизни, мечты, которые так или иначе, сбываются. Дальше виден бруклинский мост, Ист ривер и Атлантика.
Сама кабинка машиниста очень маленькая. Здесь один стул, какой-то генератор с большим рычагом с истертой ручкой, дизельное топливо и пустая канистра. Два окна из очень толстого стекла. Оно настолько толстое, что сквозь него трудно смотреть: изображение искажается. Но видам, как ни крути, это не мешает.
-я ка-кто узнала, что есть понятие, что стекло это жидкость, -закончив с сэндвичем и приступая к ленивому пэтти, говорю вдруг я.
-это интересно, -действительно заинтересованным тоном говорит Рик. И я продолжаю:
-люди наблюдали, особенно, в многоэтажных домах, что стекла окон становились тоньше на высших этажах, а к низу были толще. Получается со временем стекло с окон стекало, можно сказать, -сказала я, вспомнив как однажды прочитала в интернете об этом статью.
-откуда знаешь?-улыбается Рик, попивая свой латте. От него идет пар, я чувствую сладкий запах молока и кофе, и мной нестерпимо одолевает жажда. Скорей доедаю пэтти и беру горячий коричневый стаканчик.
-читала однажды. Не знаю даже зачем я читала про природу стекла, я ведь только квантовую физику изучала, -говорю я и ухмыляюсь. Рик добро улыбается. Горячий латте согревает и тело, и душу, обволакивая своим мягким вкусом мое горло, в котором постоянно стоит горечь и комок слез. Становится легче, теплее, спокойнее.
-а что в квантовой физике тебя больше всего интересует? -спрашивает Рик.
-наверное, релятивистская теория относительности. Она создает так много вопросов и загадок. Это отнюдь самая интересная часть физики, хотя это лишь теория и она постоянно создает много споров среди ученых, -увлеченно говорю я, вспомнив времена, когда несколько месяцев потратила на изучение трудов Теслы и Хокинга. Это было лучшее время. Я читала и днем, и ночью, не думая ни о каких мирских проблемах. И лишь звонки от брата, визиты мамы в мою комнату, выходы на обед и ужин отвлекали меня от чтива.
-я не знаю что это, но надеюсь, ты когда -нибудь расскажешь мне всю эту теорию и все вопросы, связанные с ней, -говорит Рик. Я улыбаюсь и опускаю глаза. Он действительно думает, что во мне еще какие то знания остались после всех истерик и лекарств, которыми меня пичкают?
Постепенно наши стаканы опустели и пришло время покидать кабинку с потрясающим видом.
-для первого раза не плохо, у меня хоть панических атак не было, -подумала я, когда Рик открыл передо мной дверь такси. Мы больше часа добирались до больницы, ужасные пробки все дороги забили. Мы решили прокатиться в самый час пик. Больница со стороны такая огромная, унылая и устрашающая. Я думала так, когда первый раз сюда приехала, но еще не знала, что только здесь меня будут понимать как нигде больше. Сейчас я чувствую, что вернулась домой после утомительного похода в супермаркет. Боже, как же я ненавидела ходить по магазинам. И вся паника, тревога, страх, наконец, отступают, когда Рик закрывает ворота на ключ. Я с облегчением выдыхаю. Двор пуст. У наших тихий час. Лишь некоторые санитары ходят, поливают цветы, подметают. Я не заметно хлопаю по карману, куда я положила крестик для Эрики (вообще нам нельзя никаких личных вещей иметь, особенно тех, которыми можно себя убить). Я считаю это глупо, потому что можно украсть нож из столовой, ручку из кабинета своего психиатра, скальпель из операционного павильона, если очень сильно захочется расстаться с этой чертовой жизнью. Может, Рик еще правила не очень хорошо знает?
-не забудь сегодня зайти к доктору Ричу, хорошо? -говорит Рик, одаривая меня снова своей доброй улыбкой. Я киваю, и он исчезает в лифте. Меня встречает Клариса. Она спрашивает, ела ли я, я подтверждаю. Она дает мне три белых таблетки, одна из которых капсула и стакан воды. Потом закрывает меня в палате, настаивая на том, чтобы я поспала. Наверное, одно из лекарств было снотворное. Я прячу крестик в наволочку, чтобы он нечаянно вдруг не выпал из кармана и его не увидели. Я, наконец, лежу. Я уже так привыкла к жесткости моей подушки и матрацев, что уже другого мне не надо. Это лично мое. Кровать уже пропитана моим запахом, запахом лекарств, что я пью, запахом тревоги, запахом апатии, пота и слез. Что я сейчас чувствую? Облегчение, что я, наконец, в безопасности. Да, временами было весело, я как будто забывала, что я.. это я, и чувствовала себя обыкновенным человеком, который уже нашел свое место в жизни. Я закрываю глаза. Приходят картины как мы катались, как я обнимала кота, как обедали с Риком в маленькой кабинке машиниста. Я улыбаюсь, но я жутко устала. На улице было так шумно, что сейчас в этой гробовой тишине звенит в ушах. Я чувствую, как сердце быстро снижает ритм. Это всегда меня так пугает, хотя я знаю, что это препарат так действует. Еще немного мыслей и голова становится от них такой тяжелой. Я не выдерживаю и проваливаюсь в тяжелый сон.
Меня разбудила Клариса. Она сказала, чтобы я сходила к доктору Ричу, а потом пошла на ужин. Ужин? Сколько же я проспала? Почти 4 часа. Вспоминаю про крестик, обещанный Эрике, и начинаю судорожно соображать, как мне его вытащить из наволочки прямо под взглядом Кларисы. Делаю вид, что потягиваюсь после сна, а сама нащупываю отверстие в наволочке. На мое счастье, Клариса отходит к двери, но взгляда от меня не отводит. Ловлю момент.
-сколько времени? -спрашиваю я, садясь на кровать. Голова тяжелая, ужасно болит затылок. Мельком смотрю на Кларису и нащупываю цепочку. Есть! Клариса смотрит на свои наручные часы, я пользуюсь моментом и моментально вытаскиваю цепочку и сую ее в свой бюстгальтер. Клариса говорит, что время 18: 40. Я аккуратно встаю, дабы не потревожить своей больной головы и, медленно выхожу из палаты и иду к лифту. Не могу не заметить, что через каждые 10 секунд зеваю. Видимо, я себе грудную клетку зажала, никак не могу надышаться. Подхожу к двери доктора Рича. Она стеклянная, но размывает его силуэт. Он, сидит, склонившись над какими то бумагами. Я облокачиваюсь головой на бело-голубую стену и тихонько стучу в дверь.
-Рейчи, это ты? Заходи, - добродушно говорит доктор Рич. Мне становится легко на душе, и я измученно улыбаюсь.
-здравствуйте, доктор Рич, - говорю я и сажусь на кожаный черный диван у стола. Я уже привыкла здесь быть как у себя дома. Тем более, как говорит доктор Рич: «удобно сел в кабинете психотерапевта-пол дела на пути к успеху». Так что, я скинула свои желтые сандалии и поджала под себя ноги.
-как тебе сегодняшняя прогулка? Хорошо себя чувствуешь? -говорит доктор, снимая очки. Его голубые глаза поблескивают в свете вечернего солнца, пробивающегося сквозь решётки.
- я не знаю. Одно могу сказать, что, когда вышла за ворота, сразу почувствовала себя какой- то уязвимой.
-уязвимой? Уязвимой в каком смысле: как мышь, загнанная кошкой или как жертва киллера- снайпера?
-думаю, второе.
-хм, - доктор Рич что- то быстро записал в блокнот, -а как вы ладите с Риком Фернандесом?
- пока, нормально, -отвечаю я кратко.
-он говорит, что вы хорошо провели время, -я промолчала, - в любом случае, один факт того, что у тебя не было панической атаки, уже говорит об улучшении. Продолжаем, дорогая.
-можно спросить? -говорю я робко.
-конечно.
-какие лекарства мне дают?
-а в чем дело?
-у меня постоянно болит голова.
-что ж тогда пропишем болеутоляющее. Какие лекарства? Я прописал тебе несколько: для хорошего сна, для снятия тревоги, для ровного сердцебиения, для ровной температуры, чтобы не мучил озноб. Вот и все, дорогая, не беспокойся, головная боль просто побочный эффект, Клариса даст тебе на ночь ибупрофен и все пройдет, -говорит доктор Рич, улыбаясь, и я успокаиваюсь. В этот момент из подсобки выходит Рик с большой коробкой разных бумаг, наверное, чьи- то истории болезней. Он громко опустил ее на стол и выдохнул. Его взгляд упал на меня. Он улыбнулся, будто снова приветствует. Я улыбаюсь краешком рта.
-нам идти завтра за ворота? -спрашиваю я доктора Рича.
-думаю, не нужно. Слишком большого напряжения, думаю, допускать не надо.
Я облегчённо выдыхаю.
-но завтра ведь второй день «обезьяньих испытаний», -вмешался Рик. Черт бы его подрал!
-какие еще испытания?
-мы с Рейчел участвуем в одной игре в парке аттракционов. Рейчел очень даже понравилось. Мы не можем пропустить, -с энтузиазмом говорит Рик.
-хм, Рейчи, ты как? -говорит доктор Рич, предоставляя право выбора. Я в замешательстве, я не могу согласиться, боясь выйти из зоны комфорта, но не могу отказаться, потому что знаю, что это для меня же лучше.
-думаю, Рик прав. Там было весьма весело, -говорю я, и закрыв рот рукой, зеваю. Сама удивившись своим словам, смотрю, на не менее удивленного доктора Рича.
Я выхожу из кабинета моего психотерапевта немного подавленная, после того, как он дает добро на завтрашнюю прогулку. И что этому Фернандесу неймется? Какого черта? Вздыхаю, быстро переложив крестик из бюстгальтера в карман, иду в столовую.
Все 20 круглых столов заняты жертвами собственных мыслей, освещаемые розовым светом закатного солнца. Кто разговаривает с рядом сидящими, кто ведет монолог, кто ест, кто- нет, но на меня так или иначе не обращают внимания. Всем приятного аппетита, молодцы! Джозефина отдает мне поднос с тарелкой лапши с маслом, ломтем белого хлеба, букетом базилика, который я ненавижу и опять же ужасно светлым чаем. Вот такие дела. С подносом в руках глазами судорожно ищу Эрику и нахожу. Она устроилась на самом последнем столе у окна. Ее фиолетовая рубашка переливается как бензин на асфальте. Сьюзен опять к ней пристает. Чертова психопатка! Уж кому- кому, а ей тут точно самое место. Вместе с ними еще Ребекка. Она здесь, кажется, чуть больше года. Диагноз -паранойя. Она постоянно говорит какие то непонятные вещи с таким рвением и осведомленностью на ту или иную тему, что волей-неволей сам начинаешь в это верить и размышлять об этом. Говорят, что палата у нее исписана разными словами на непонятном языке. Вот только не говорит никто, чем писать она может. Я то к нейтральному состоянию отношусь, поэтому мне и позволено мелки держать, а она как и Сьюзен относится к средне-неспокойным. Есть еще павильон особо-буйных, но в нашу столовую их не допускают, да и я вообще сомневаюсь, что их из палат куда- то выпускают. Я сажусь между Сьюзен и Эрикой. Ставлю свой поднос на крошки капли чая, оставленные Сьюзен. Она уже съела свой ужин, и не подавляя своей отрыжки, сидит и потешается над нами. Убила бы!
-приходил ко мне как то в видениях Барак Обама, -начала Ребекка, разводя руками и слегка пригнувшись. Ее зеленые глаза зловеще сверкали новыми больными мыслями и идеями. Рыжие волосы были собраны в хвост, но видно, что не расчесаны.
-Эрика, -начала я шепотом, чтобы наши соседи вдруг не услышали, -у меня есть кое что для тебя. Эрика подняла свой печальный взор с пластмассового стакана с чаем на меня и видимо, вспомнила, что я ей обещала, потому что большие карие глаза ее загорелись и я заметила тень улыбки.
-о, ты принесла нам всем подарочки? Подарки! Подарки!- вдруг завопила Сьюзен и я поняла, что моя конспирация себя исчерпала. Тут я решила отвечать ей ее же методикой. Включила дурочку.
-ты о чем, дорогуша? Какие подарочки, Сюзанна? Кроме больной головы у меня ничего нет, -говорю я с улыбкой, пытаясь впихнуть в себя как можно больше еды, чтобы выглядеть как можно более глупо. Вдруг тупая улыбающаяся физиономия Сюзанны сменяется озлобленной мордой какого то зверя, верхняя губа поползла вверх.
-не называй меня как проститутку, -громко сказала она. Я немного опешила. Что же делать, черт бы ее подрал?! Быстро прожевываю и глотаю еду. Все за нашим столом затихли, только Ребекка нервно оглядывалась по сторонам и говорила: «они близко!» медленно тянусь за своим стаканом чая, но тут будто что -то перемкнуло в голове у Сьюзен и она хватает мой стакан с кипящим содержимым и впечатывает его в мое солнечное сплетение. Бушующие молекулы разгоряченной воды будто начали пожирать мои ребра и живот. У меня перехватывает дыхание, я отлепляю майку от своего тела, но не успеваю опомниться и вдохнуть, как Сьюзен с воплем набрасывается на меня, припечатывает к окну, впивается в шею своими отвратительными ногтями. Стулья переворачиваются, стол падает, Эрика и Ребекка успевают спасти свой ужин, с горечью глядя на нас. Служители медицины успевают как раз вовремя. Пока от меня оттаскивают разъяренную, кричащую Сьюзен, я быстро вытаскиваю цепочку и сую ее Эрике в карман джинс. Весь живот горит, мне нужно в душ немедленно. Ко мне подходит санитар и приглушенным тоном говорит: «пойдешь сама или силой увести?»
-сама, -тихо говорю я, а самой хочется кричать от жгучей боли. Выбегаю из столовой, вижу, что коридор пуст. Он лишь полон эха от воплей Сюзанны. Снимаю майку и создаю для своего живота хоть немного охлаждения, пока иду в душевую. Санитар за мной не пошел, у меня есть чуть меньше десяти минут до того, как они проверят мою палату и палаты Эрики, Сьюзен и Ребекки(их тоже выгнали). Не знаю, что сильнее жгет- живот или горькая обида от того, что я не дала ей сдачи. Сучка! До того плохо, что плакать хочется. Ни теплая, ни холодная вода не помогает моей истерзанной душе и пылающему животу. Придется у Кларисы что -нибудь попросить от ожогов. Чертова психопатка, мать ее! Бросив майку, юбку и нижнее белье, покрытое желтыми пятнами от чая в корзину для белья, я беру из шкафчика черные джинсы, малиновую рубашку, которая мне широковата и комплект белья бежевого цвета. Большая часть вещей здесь моя, но за время пребывания здесь я некоторые вещи не могу найти в моём шкафу, но появляются какие-то другие. Вот эта малиновка, к примеру, не моя. Сейчас, мне честно говоря, плевать, что на мне, сейчас важнее добраться до Кларисы, затем до палаты и, наконец, все с себя снять.
-Клариса, помогите мне, пожалуйста, -лепечу я, подходя к ее столу.
- в чем дело? -нервно спрашивает она, оторвавшись от чтения глянцевого издания. Меня колет ее тон, в горле собирается комок слез. Я с трудом его глотаю и показываю живот. Объясняю, что Сьюзен пролила на меня горячий чай. Не стала говорить про озверение моей соперницы, Клариса, наверняка, завтра все узнает, ну или сегодня ночью. Что- то проворчав, она открыла ящик в столе и протянула почти новый тюбик мази, сказала, чтобы ожог не завязывала и чтобы до отбоя принесла ей тюбик обратно. Быстро иду в палату и захлопываю дверь. Снимаю с себя малиновку, открываю мазь и по палате распространяется дивный запах мяты и дождевой воды(как зубная паста). Ложусь и обильно покрываю холодной мазью свой ожог. Дышится легче, боль как будто притупляется.
Даже не думай плакать, Рейчел Дельверн, ты обязательно с ней поквитаешься завтра. Не в столовой, так во дворе, не во дворе так в душе или в общей комнате, но она заплатит за то, что пролила этот чертов чай, и опозорила тебя при всей столовой. Глубоко вдыхаю, чтобы окончательно успокоиться. Легкие и нос заполняют холодный запах мази. Очень приятно, как будто пришла зима. Помню, как однажды, это была кстати одна из самых холодных и снежных зим, которые мне приходилось видеть в Штатах, мы шли со школы с одноклассниками- лучшими друзьями: Кирой, Жанет, Адамом(впрочем, их имена уже ничего не значат), и еще с нами шел мой брат, брат Киры и один парень со старшего класса, в которого мы с подругами были до умопомрачения влюблены: Эллис. Это был превосходный день: мы беззаботно смеялись, толкали друг друга в снег, нам ничуть не было холодно, любовь нас грела и дружба, которая была, как я думала. Зачем я опять вспомнила? Ну, хоть боль и жжение ослабли.
«Привет, дневник! День сегодня полон разных эмоций, и плохих, и хороших. Мы с Риком выходили на прогулку за ворота. Не знаю, что чувствую, потому что облегчение, которое я ощутила, вернувшись домой с лихвой перебило все ощущения, которые я испытывала на улице. Был ли страх? Да! Неимоверный! И этот чертов озноб душил меня все те часы пребывания в зоне... риска... риска оказаться захваченной панической атакой, с которой я пока ни разу не справлялась без помощи укола и смирительной рубашки. О ноутбуке я вовсе забыла, честно говоря. Еще буквально полчаса назад Сьюзен вылила на меня горячий чай. Швабра ненормальная! Лежу сейчас, обмазанная мазью, которую дала мне Клариса. Надеюсь, с этой сучкой как следует разобрались! Не уверена, что пойдем завтра на улицу из- за сегодняшнего инцидента. Хотя Рик настоял на этом, потому что мы на свою голову решили участвовать в испытаниях в парке аттракционов. Черт! Ладно, дневник, спокойной ночи, скоро отбой. И снова нет дождя»
Мой кожаный дневник со мной уже четвертый месяц. Он прошел со мной экзамены, окончание десятого класса и переезд сюда. Я храню его и коробку мелков под матрацем. Он единственный мой друг на всю оставшуюся жизнь. Он тот, кто не предаст, не выдаст твоих тайн и мыслей. Он молча выслушает, приняв на свои хрупкие листочки твою боль, отчаяние, сомнения, великолепную радость и нестерпимое разочарование. Раньше я его не вела, потому что не видела необходимости в том, чтобы открывать свои секреты еще кому то, помимо лучшей подруги. Жизнь, однако, по другому распорядилась.
Под стоны стен больницы и эхом отдающиеся шаги мед работников, дверь моей палаты вдруг тихо приоткрылась. Шел уже, наверное, десятый час. Черт подери, если это Клариса, она меня убьет, что я не отдала ей мазь. До отбоя, сказано же было, до отбоя, Рейчел! Быстро сажусь на край кровати с тюбиком в руках и ожидаю. Клариса бывает очень злословна в порыве гнева. В порыве мозгового штурма даже не заметила, что в палате уже достаточно темно. В коридоре был включен свет и желтая полоска люминесценции тихо прокралась через дверь.
-Рейчел, ты не спишь? -это был голос Рика. Облегчение, что это все -таки не Клариса. Что ему нужно? Может, притвориться, что сплю? Ожог почти не болит, если не трогать.
-сплю, -улыбаясь про себя, говорю я. Рик ухмыляется: «можно войти?»
Почему он спрашивает? Вот бы санитары так говорили, ха.
-да. -Он заходит, закрывает дверь и садится рядом.
-я узнал что случилось. Как ты себя чувствуешь? -он пытается заглянуть в мои глаза.
-меня ошпарили только и всего. Клариса мне мазь дала. Она помогла, -тихо говорю я, рассматривая и крутя тюбик в руке.
-почему Сьюзен так сделала?- Я засмеялась. Он серьезно не понимает почему? Мы же в психушке.
-мы же в психушке, -воспроизвожу я свои мысли, -мало ли что в голову взбредет.
-ее здесь больше не будет, если тебя это успокоит. Она пару дней посидит в одиночке, а потом ее уведут в павильон особо буйных.
Да! Этой сучке без меня досталось. Стерва! Так ей и надо! Я поднимаю глаза.
-что ж, тем лучше и безопаснее не только для меня, но и для остальных. Здесь живут измотанные мыслями, апатичные, никому не нужные, доживающие свой век несчастные. Пускай вымещает свою энергию на таких же как она. Посмотрим как ей это удастся, -говорю я со злобой, сердцебиение учащается, к лицу приливает жар.
-успокойся, Рейчел, -почти шепотом с улыбкой говорит Рик, и я делаю глубокий вдох, -дай посмотрю ожог. Я поднимаю рубашку до солнечного сплетения. Рик светит экраном телефона на мой живот, но не касается. Выглядит смешно, если честно. Мазь почти впиталась, кое где видны белые разводы.
-не такой уж и горячий был чай, -тихо говорю я, опуская рубашку.
-может быть, но завтра лучше не выходить никуда, тем более, -Рик достал свой билет и я поняла, что мой билет остался в юбке, которую я бросила в стирку, и которую уже явно забросили в стиралку. Меня обдает леденящим жаром. Черт бы тебя подрал, Рейчел Дельверн! Что ты теперь ему скажешь? Он наверняка подумает, что ты специально это сделала, чтобы не выходить. Дура ты, Рейчел!
-тем более завтра по испытаниям есть бег по воде. Не нужно, чтобы вода попадала на мазь. Она ее смоет, а ожог еще долго не сойдет, -говорит Рик, глядя на билет, -надеюсь, нам простят один день отсутствия.
-отдашь Кларисе? -спрашиваю я, когда Рик встает с кровати, протягивая тюбик.
-конечно, спокойной ночи, Рейчел. Скоро полегчает, -сказал он, улыбнувшись, и скрылся за дверью. Твою мать, Рейчел, ну ты молодец, конечно. Может выйти сейчас и пошарить в грязном бельишке? Да ты что, не выйду я сейчас из палаты. Клариса отловит и по шее даст. Ладно еще она, а если кто -нибудь из санитаров, так вообще там суши сухари. Ладно, успокойся, до завтра наверное что- нибудь обязательно придумаем.
Мой внутренний голос мне жестоко солгал. Вместо того, чтобы придумать оправдание потери билета, я просто- напросто уснула. Я думала-думала, но кроме того, чтобы просто сказать правду, я ничего не придумала. Ладно уже пускай хочет верит, хочет-нет.
Солнце отвратительно пробивается через решётки моего окна. Считая от начала лета, дождь был только раза три. Да ладно, не дождик, а хотя бы пасмурную погоду. От этого солнца меня уже трясет. Клариса дает мне три пилюли. Как всегда. Потом иду в столовую. Часы тихонько тикают в отдающихся эхом ударами ложек о тарелки и показывают без пяти девять. Что- то я рановато встала. Столовая почти пустая. Занято всего три стола. Иду за пустой стол у окна, с подносом, на котором варёное яйцо, два ломтика белого хлеба, тарелка отваренной вермишели и стакан холодного вишнёвого компота. Наверное, вчерашний случай научил их не давать психам кипятка. Еще при пробуждении ожог немного давал о себе знать, но после таблеток все прошло. Так что я просто сидела и наслаждалась вишенками с косточками, вспоминая вчерашний сэндвич с курицей.
-Рейчел, -услышала я голос Эрики. Она была, как и вчера в синей рубашке и джинсах. Она села рядом с подносом того ж самого, что и у меня.
-Рейчел, спасибо за подарок, -шепотом говорит она, -я нашла его поздно вечером, когда ложилась спать. Большое спасибо. Я, правда, еще кое- что нашла, это твое, как я вижу, -она вытаскивает мой билет, билет, который я считала постиранным и разложившимся на волокна. Я посмотрела ей в глаза, не зная, радоваться, что он нашёлся, и я вернулась в исходное положение дел, или грустить от того, что он нашелся, и мне нужно теперь идти на улицу. Завтра. И Эрика улыбнулась. Она улыбнулась. Человек, подкошенный многомесячной депрессией, улыбнулся, глядя мне в лицо. Так по -настоящему и облегченно. Я на выдохе улыбнулась в ответ. Улыбнулась только потому что поняла, что сделала для нее что то очень важное, в чем она нашла облегчение. Нам всем здесь плохо, но у каждого может быть разный повод для счастья.
-должно быть, было весело? -спрашивает она.
-на аттракционах?
-да.
-некоторой части меня не хотелось даже уходить оттуда.
-а что же другая часть?
-другая... То падала в бездну темную, то пряталась в дальний угол и постоянно тянула все мое существо за собой, -последовала недолгая пауза.
-я не знаю, что у тебя и даже не буду спрашивать, но я уверена ты найдешь то, с чем наступит облегчение твоей боли, -она положила мне на плечо свою теплую руку. Я посмотрела в ее глаза и еле проглотила комок слез. Это были самые теплые слова за всю мою жизнь.
-спасибо большое,-говорю я ей. Это была моя самая долгая беседа с ней. Мы вместе позавтракали. Нас никто не тревожил: ни горячий чай, ни психи, ни тупые разговоры. Мы просто посидели вместе в тишине и молчании.
Весь оставшийся день я просидела в своей палате. На полчаса вышла прогуляться, но потом у меня начал болеть ожог. Я снова взяла мазь у Кларисы. Потом сидела в палате со своими мыслями, пока не пришла Клариса дать пилюли и погнать на обед. Обед был просто отвратительный! Уха, которую я не смогла доесть. Какой недоумок придумал варить рыбу?! Потом посидела в общей комнате за «Санта Барбарой». Потом нас разогнали по палатам в тихий час. Я не спала. Как всегда. Я думала. Я постоянно над чем -нибудь думаю. Выдается свободная минута и разные мысли не то плохие или хорошие лезут в голову и начинают разрастаться. Наверное, в этом моя проблема. Поковыряла пузырьки ожога, как дура. Весь живот разболелся. Смотрела свой билет, спрятала его в наволочку. Комнату покрыли сумерки и пришла Клариса с очередными пилюлями. Очередной день прошел без дождя. Чем, интересно, захочет нас травить Джозефина на ужин?!
Я люблю наступление вечера в этом месте. Когда на улице темнеет, закрываются жалюзи и везде светит желтый спокойный свет. Он придает любому месту небывалый уют. Как будто ты дома, среди любимых. Ну, это почти так, только любимых маловато.
Придумала Джозефина на ужин нас кормить картофельным пюре, белым хлебом и опят же компотом. Неплохо, вот только вкус сэндвича никак не забывается. Уж что- что на воле привлекает меня, так это уличная еда. Восхитительная просто, жаль только, что ела ее очень редко. Я сижу за одним столом с Мэрилин и Эмбер. У Мэрилин что- то вроде старческого маразма или еще что посерьезней, иначе бы ее здесь не было. Она сидит в инвалидном кресле, ее руки трясутся. Она вроде ест, но что -то странное с ней происходит. Я мельком глянула на нее один раз и больше не стала, притворившись, что не замечаю тошнотворного запаха, который она источала. У Эмбер, по -моему, НРЛ (нарциссическое расстройство личности). Она выглядит почти идеально, ну, по сравнению с остальными, да и вообще. Волосы аккуратно собраны в шишку, глаза, кажется, подведены, губы немного накрашены, ярко зеленые гвоздики и ярко голубое платье с глубоким вырезом. Ей лет 35, может. Она что то говорит. Голос неприятный, высокомерный. Я не обращаю внимания, быстрее ем, чтобы поскорее избавиться от этой компании.
Меня что- то в пот бросило под конец дня, периодически нахлынывала головная боль, сердце начало стучать очень медленно. Черт подери, не может быть, что доктор Рич так резко поменял мне лекарства, чтобы развить синдром отмены?! Не может этого быть! Если это будет продолжаться- к ночи пойду к Кларисе. Удивительное ощущение чувствовать тревогу, но при этом ощущать сердцебиение кита. Но так или иначе, каждый удар моего хрупкого сердца отдается в ожоге, хотя, не так уж и сильно, чтобы снова на это обращать внимание.
«Привет, дневник! Сегодняшняя запись будет короткая, потому что уже почти девять часов и в палате темно. Ожог почти не беспокоит, или мне кажется. У меня, кажется, начался синдром отмены, хотя я не знаю, поменял ли мне лекарства доктор Рич, но другого объяснения симптомам я не вижу. Он не может так безответственно отнестись ко мне! Болит голова, временами очень сильно. Сердце... Такое ощущение, что оно вот- вот остановится. Может надо скорее уснуть?! Люблю тебя, дневник, спи, мой друг!» только я закончила запись, дверь моей палаты немного приоткрылась. Мой любимый свет пробрался из коридора в мою обитель уныния и взлелеянных страхов. Я положила мелки и дневник в наволочку.
-Клариса? -я было уже поднялась к ней сказать, что плохо себя чувствую, но вдруг дверь резко распахивается и на пороге появляется Сьюзен. Она держит в руках коричневый стакан с дымящимся кофе. Я остолбенела. Она вскрикнула что- то вроде «уа» и выплеснула мне кофе на то же самое место в солнечное сплетение. Дикий жар и колющая боль пронзает мой живот, и я резко просыпаюсь. Это был сон, мать его! Сон, в котором эта сука снова меня обыгрывает, еще и латте. Когда я уснула? Я тянусь за дневником. В нем запись сегодняшним днем. Наверное, я отключилась сразу, как только написала и спрятала его. Ожог разболелся. Надо бы снова взять мазь. Черт! Встаю с кровати, голова болит. Только хочу открыть дверь, но она сама открывается. Я отпрянула назад в страхе, вдруг, сон окажется явью, или он продолжается (как -то такое уже было. Сон во сне).
-Рейчел, я принес тебе мазь, -говорит тихий голос Рика за дверью. Я успокаиваюсь. Мазь? Он мои мысли читает, однако.
-входи, я не сплю, -говорю я, сев на кровать. Рик тихо заходит и закрывает дверь.
-как ты себя чувствуешь? -садится рядом.
-в каком плане?
-во всех планах, -дает мазь.
-сон приснился, как будто реально это было. Забавно.
-о чем?
-да так. Воспоминания разные.
-могу я спросить?
-да.
-где сейчас живет твой брат? Чем занимается? Ты говорила, что он учил тебя стрелять, вот я и вспомнил. Если хочешь, можешь не отвечать, я пойму.
-мой брат, -я чуть -чуть задумываюсь, как будто, вспоминаю те дни, что я провела с ним в Канаде, -его зовут Джейкоб, он военный. Он постоянно переезжает со своей дочкой и женой. Последний раз когда мы виделись, он рассказывал, что был в Амерсфорте, Каире, Стамбуле, Вашингтоне. Показывал фотографии с сослуживцами из тех городов.
-когда вы виделись последний раз?
-хм... 8 месяцев назад. На католическое рождество.
-ты скучаешь по нему?
-конечно, он единственный человек, который всегда верил в мои силы. Я никогда не говорила ему о своем недуге, боясь показаться слабой в его глазах. Он невероятно сильный и в физическом, и в духовном плане, -я вздыхаю, я, правда, очень соскучилась по Джейку, и вдруг Рик кладет свою теплую руку на мои и этот тонкий электрический разряд напомнил о себе, дойдя до самых пяток. Я не смотрю ему в глаза. Нет, нет, не хочу!
-все в порядке, -говорит он снова своим гипнотическим голосом, -ты бы хотела, чтобы он забрал тебя отсюда?
-упоси Зевс, чтобы он не узнал, где я нахожусь. Он не должен знать. Да и куда он меня заберет? У него свои заботы. У него годовалая дочь. Ирен. Она такая красивая! Ирен Белла Дельверн- моя племянница. Боже, хоть бы ей это не передалось, -перехожу на шепот. Его рука обволакивает теплом обе мои ладони. Зачем он спрашивает все это? Зачем напоминает? Я вырываю свои руки из его и отодвигаюсь.
-а твоя мама? -не унимается он.
-а что она?
-где она? Чем занимается?
-она здесь, в Нью -Йорке. Вообще она постоянно меняет место работы, последний раз она работала в турфирме. Близарт, кажется, называется. Ты пришел поговорить о моей семье? -я не могу сдерживать гнев, хотя изо всех сил пытаюсь.
-я хочу просто помочь, -говорит он мягко. Я фыркаю. Столько раз мне это говорили.
-уж о чем я точно не хочу говорить сейчас, так это о моем прошлом.
-извини, Рейчел, -он встает, -я зайду позже, заберу мазь.
-не нужно, я сама унесу, дверь не захлопни, -не смотрю на него.
-хорошо, как скажешь. Завтра в кабинете доктора Рича, хорошо? Меня ждут другие пациенты, -говорит он громче и выходит, оставив тонкий просвет в дверях. Ну вот и иди к своим пациентам! Не нужно мне весь вечер выносить мозг! Злость перебивает желание расплакаться. Я намазываю мазью свой ожог. Он загоняет меня в угол. Может мне устроить истерику завтра и не идти на улицу. Ну нет, это полный идиотизм.
Кларисы нет на посту. Я ложу тюбик на стол и ухожу. Я разделась и легла под одеяло. Меня снова бросило в пот. Иногда, когда мне не спится, в моей голове непроизвольно начинается диалог с моим внутренним Я.
-зачем мы вообще пришли сюда? -испытующе начинает он, и сквозь решётки пробивается легкий лунный свет, -просто доживать свои лета? Сидеть на шее у правительства и бедных налогоплательщиков? Как тебе не стыдно? Хоть бы попыталась сделать хоть что -нибудь для того, чтобы с пользой прожить отсчитанные тебе года.
-а кому это нужно? -в горле встает комок от того, насколько он прав, -что я могу сделать? Я ведь не виновата, что больна.
-да ничем ты не больна, -колет он, -навыдумывала себе всякой херни, а добрые люди с тобой возятся.
-ну, знаешь ли, если бы это было только моей выдумкой, меня бы быстро отсюда выперли, -злюсь я.
-утешай себя этим. Тебе, видимо, нравится вызывать к себе жалость. Поплакать на плече у кого -нибудь, да?
-ты совсем уже, -я уже плачу, - да не проходит и дня, чтобы я не чувствовала своей ущербности. Я бы отдала все, чтобы не видеть этих жалостливых, равнодушных, безучастных лиц. Быть нормальной девчонкой, которой скоро исполнится 16, -слезы стекают по вискам и холодным потоком заливаются в уши. Щекотно, но сейчас не до смеха. Тру ухо о подушку.
-не можешь не напомнить, да? Отдала бы все, говоришь? Хочешь сказать, отдала бы все, чтобы покинуть это место, как ты его называешь, «дом»? Так? Или не так?
-я не знаю, -слюняво говорю я, хлюпая носом.
-ты должна знать, черт тебя раздери! У всех бывают проблемы в семье, у многих нет друзей, это не значит, что все теперь должны сидеть здесь и лелеять свой эгоизм, -мягче говорит он.
-ну и что ты мне бежать предлагаешь?
-Господи, какая же ты дура! Как мы только сотрудничаем с тобой уже столько лет?! Чтобы уйти отсюда, тебе нужно выздороветь, а значит вести себя тебе нужно, как, мать твою, нормальный человек. Прекрати уже себя накручивать.
-сколько раз ты мне это говорил, разве это помогало?
-чувствую, что поможет, если еще пару раз так на тебя поднажму. Давай уже, чтоб тебя, спи! А завтра мы пойдем на улицу, поняла меня?
-да, -подавленно отвечаю я(даже мое Я сильнее меня).
-вот и умница. Эй, не думай, что я тебя ненавижу или избавиться от тебя хочу. Я люблю тебя. Нам ведь еще столько нужно пережить, верно?
-да, до завтра, -обиженно отвечаю я, давно мне мой внутренний голос не давал взбучки. Я засыпаю. С головной болью и забитым носом. Завтра будет нелегко.
Завтра началось слишком быстро, я даже не заметила, что отдыхала. Если такой сон можно назвать отдыхом. Мой внутренний голос тихо дремал, и я не собиралась его будить никакими провокационными действиями и мыслями. После того, как я выпила пилюли, я прямиком направилась к лифту, в кабинет доктора Рича. К здешней еде, конечно, можно привыкнуть, но к сегодняшнему дню это не относится. Хочу поесть на воле. Я уверенно стучу в дверь. Только хочу взяться за ручку, но тут дверь открывает Рик.
-здравствуй, Рейчел, как спалось? -улыбается он. Чувствую я себя вполне нормально. Дух, можно сказать, боевой. После вчерашнего разговора... с собой. Я улыбаюсь уголком губ.
-все нормально. Как у тебя дела?
-Рейчел, дорогая, войди ка на секунду, -добро говорит доктор Рич. Рик отходит в сторону и, я вхожу. Мой дорогой доктор сегодня необычайно красив. В черном костюме тройке, при золотом галстуке. Давно мои глаза не видели достойных красивых мужчин.
-у вас сегодня праздник? -улыбаюсь я в ответ улыбающемуся лицу доктора.
-о да! Моему внуку исполняется 10, -он просто светится весь.
-как здорово! Поздравляю! Как его зовут? -я сажусь на кресло напротив доктора.
-Благодарю. Его имя Джошуа. Рейчел, дорогая, как твой ожог?
-оу, я про него уже и забыла. Я в порядке.
-отлично! Хорошо погуляйте!
-и вы тоже, -я встаю.
-хаха, Рейчи, ты сегодня не иначе как веселая?
-вовсе нет, доктор, -я криво улыбаюсь и выхожу, за мной выходит Рик.
-я сейчас. Возьму свой билет, -говорю я, Рик кивает.
Мы выходим с ним во двор. Утреннее солнце особенно назойливо. Ни ветерка, ни облаков. И только стук моего сердца, отдающийся в ушах, напоминает мне, что я все еще жива. Санитары бегают туда-сюда. Садовник ходит с ведром воды, поливает настурции. Мы идем к воротам. Я глянула на Рика. Он как всегда невозмутимо спокоен, его карие глаза блестят, смотрят ровно. Он сегодня в синей рубашке и своих бело-голубых джинсах. Снова светлая полоса под воротами, снова потеря чувства безопасности. Все время что мы добирались до парка аттракционов, мы молчали. Молчали, идя по дороге, молчали в такси. Молчать с ним очень приятно, я сама не люблю, когда люди трепятся, лучше в тишине, наедине со своими мыслями. Тишина не тяготит-она излечивает. Особенно душевнобольных. Меня. Знаете, бороться с тем, что сидит во мне практически невозможно, но единственное, за что я могу поблагодарить свою болезнь, это за то, что я ценю каждый спокойный момент, каждую секунду, проведенную в спокойствии и одиночестве. Без внимания. Без жалости. Без равнодушия. Благодаря моей болезни, я могу практически видеть людей насквозь, но редко когда, к сожалению, я могу предугадать, как они мне ответят. Я могу предугадать, как они могут повести себя в той или иной ситуации, я могу предугадывать о чем они думают, но не могу подобрать правильных слов, чтобы не получить в ответ отказ или грубость. Болезнь мне дает возможности, о которых многие люди и не догадываются, но в ответ она забирает у меня элементарные практические навыки обыкновенной человеческой жизни. Если бы я смогла выбирать, что бы я выбрала: быть такой же как все, не видеть ничего, не чувствовать сакральной связи с окружающим или быть человеком с настолько обостренными чувствами, что все, что делают люди, чего хотят, о чем тревожатся, кажутся для меня настолько мелкой деталью нашей жизни, что мне одновременно смешно, грустно и жалко?!Я искренне симпатизирую людям, открыто выражающим свои чувства. Радости, злости, любви, ревности или просто хорошего настроения. Даже не знаю. Может судьба изначально знала, что я не выберу бренную оболочку. Жизнь -тлен, а мы все лишь марионетки в руках кармы и судьбы. Со всеми этими мыслями мы приехали к аттракционам. Людей не так уж и много, но ближе к началу испытаний соберется арава, уж я знаю. Время почти 10аm. Испытание начнется в 11аm.
-я не завтракала, -тихо говорю я Рику, обхватывая себя руками. Эта постоянная дрожь меня сводит с ума. Надо об этом доктору Ричу сказать.
-ну чтож, -улыбается он и призывно подает мне руку. Я, недолго думая и не глядя ему в глаза, берусь за его теплую, мягкую ладонь. Шум улицы меня не мучает, по крайней мере, не так сильно, как мысли. Мы перебегаем дорогу и снова заходим к коту Фрэдди. Людей не так уж и много, занято только три столика. Мы идем к барной стойке. Кота не видно.
-где же Фрэдди? -пронеслось у меня в голове. И тут как будто он услышал мои мысли, откуда ни возьмись, он запрыгивает на стол и громко мурлычет. Очень хочется его погладить, но потом придется руки мыть, а я не знаю где здесь туалет. Сейчас, Фрэдди, погоди, я поем и обниму тебя. Рик заказал нам два вишневых кекса, большую мороженицу прекрасного шоколадного мороженого и латте ;. Горячий напиток снимает дрожь. Наконец-то. Эта дрожь порой заставляет волосы до такой степени подниматься, что они врезаются в одежду до боли. Невольно вспоминаются моменты, когда мой бывший парень (это было где то год назад) звал меня в ресторан, но я постоянно ему отказывала. И снова, и снова мне становилось все сильнее стыдно за себя, за свои чувства, но стыд, как ни крути, страх не перебарывал. И я по пятому, по десятому разу оказывалась в этом замкнутом круге ада. Мороженое, конечно, так себе. Вспоминается, как брат меня угостил настоящим канадским мороженым. Вот это мороженое, я понимаю. Не Швейцария, конечно, но кто я такая, чтобы осуждать прекрасное. Тем более, швейцарского я не пробовала. Еще пару минут и Фредди вот уже в моих объятиях.
Казалось бы время будто остановилось. Столько успокоения дает мне этот мягкий комочек шерсти.
- Рейчел, пойдем потихоньку, - говорит вдруг Рик, прерывая нашу идиллию, -уже без пятнадцати.
Не без сожаления оставляю кота. Кажется, он тоже этого не хотел. Заглушив дрожь горячим напитком и почувствовав себя немного лучше, выхожу на улицу. Рик, уже как по обыкновению, берет меня за руку. Мы переходим через дорогу, и я уже перестала замечать любопытные или улыбающиеся или же недовольные взгляды людей при виде наших сцепленных ладоней. Они думают, что мы пара. От этой мысли мне одновременно смешно и грустно. Я мельком смотрю на Рика и думаю, какая у него жизнь за стенами психушки?! Быть может каждый день его дома ждет девушка со свежесвареным вегетарианским ужином, который он через силу ест, потому что любит свою девушку, может каждый вечер его встречает мама с его любимым среднепрожаренным стейком или еще чем то мясным и очень вкусным, как всегда со своими расспросами когда он уже женится, а может он вообще живет один, или дома его ждут голодные кот и собака, и он по возвращении домой быстро для них готовит, а потом уже ест сам. Да, интересно.
Ну, как я и говорила: людей собралась куча. Я буквально вцепилась в руку Рика, сквозь разогретое тело снова хочет пробиться дрожь. Руки начинают дергаться.
-Как ты себя чувствуешь? -тревожным тоном спрашивает Рик.
-не знаю, но знаю, что лучше, чем было бы без тебя, -я не ожидала от себя такой прыти. Просто дрожь пробивается сквозь кожу, сердце отыгрывает чечетку, я не могу себя сдерживать. В горле резко пересохло, мышцы в шее хватает судорогой.
-Рейчел, присядь, -говорит Рик, как мы дошли до скамейки в парке аттракционов, - сделай глубокий вдох, слышишь меня, вдохни, закрой глаза, вдохни, глубже.
Я вдыхаю, он говорит мне это так, будто впервые учит меня дышать. Дыхание -это искусство, особенно для душевнобольного. Он затыкает мне уши ладонями. Я слышу лишь поток крови, приливающий от сердца в тело, от тела в сердце. Весь внешний шум угасает в шуме моих эритроцитов. Я дышу. Все глубже, но дрожь не отпускает, доходя до самого затылка. Я выдыхаю, и все тело мое дрожит, как при очень высокой температуре. Комок встает в горле. Только не это. Только не сейчас. Рик, недолго думая, вытаскивает пачку таблеток и засовывает две пилюли мне в рот. Они безвкусные. Я знаю, что это.
-глотай живее, - говорит Рик и снова закрывает мне уши. Я хватаю воздух ртом, через пару таких присестов Рик вдруг закрывает мне рот.
-теперь дыши через нос.
Настолько сильно я еще никогда не дышала. От потока холодного воздуха стенки носа начинает резать. Я называю это чувство -метель в носу, потому что так бывает обычно зимой, когда быстро идешь. Шум улицы постепенно заполняет голову, дрожь отходит, сердце успокаивается, ладони Рика больше не греют мое лицо. Я открываю глаза. Рик сидит рядом, немного напуганный, по нему видно, потом он облегченно выдыхает и улыбается.
-как себя чувствуешь? Лучше?
Я улыбаюсь, мне не впервой переживать паническую атаку. Рик улыбается еще шире.
-лучше. Идем? -смеюсь я.
-ты уверена, что тебе хватит сил?
Я на секунду замолкаю, смотрю на весь парк, на людей, детей, что там резвятся и вспоминается, как мы с Риком участвовали в дерби, но потом воспоминание перекрывается чувством «лишнего человека». Я лишняя на этом празднике жизни, но нам нужно завершить испытания. Черт, нам нужно завершить испытания.
-нам ведь нужно завершить испытания, -тихо говорю я. Он улыбается, протягивает мне руку.
- и я рад снова вас приветствовать на обезьяньих испытаниях! -как всегда завопил ведущий и все как ненормальные начали свистеть, аплодировать и кричать, - мы прошли с вами 2 дня жесточайших испытаний, 2 дня- 6 попыток завоевать первое место. А если вы забыли, я вам напомню, что испытаний всего 9, а значит это последний день. Последний день самых опасных, самых беспощадных испытаний! -снова визги и вопли, - итак, завершающий день испытаний открывает испытание на смелость. Прошу вас взглянуть на арену номер 5! -все повернули головы влево, ну и мы с Риком тоже. Там под шёлковым красным настилом было что-то очень высокое и широкое, настил стянули пять человек и мы увидели одно из самых опасных испытаний за все эти три дня, - о да, друзья, ходьба по канату, этот канат натягивали два дня, он уже трещит по волокнам, так что я вам не завидую, если ваш вес превышает 50 килограмм, - злорадно засмеялся ведущий, -однако конечно же, мы позаботились о безопасности, так что даже если!
  вы упадете, падение смягчат батуты, но особо не возлагайте на них надежд, им почти 7 лет, -ведущий засмеялся и все снова засвистели, - итак, те, кто пришли парами, выбирайте добровольца». Все начали шептаться, я посмотрела на Рика: «позволь мне», -тихо сказала я, будто сама не понимала что говорю.
- нет, Рейчел, ты плохо себя чувствуешь, у тебя кружится голова, и кажется бред начинается, нам, наверное, лучше уйти, - Рик решительно берет меня за руку.
- нет, Рик, с головой сейчас все нормально, я чувствую, что мне нужно это. Я должна это сделать, - я улыбнулась, сама не понимая, что со мной. Рик тревожно вглядывался в мои глаза, но безуспешно, ответа на мое состояние он не нашел. Рик ничего не сказал, только коротко кивнул.
-итак, наши участники готовы? Как видите, их не так уж и много. Из всех девяти осталось лишь четверо! Четыре 50тиметровых каната натянуты до отказа на высоте почти 10 метров, кто первый доберётся до конца и не упадет, тот в принципе и победил. В этом испытании! - говорит ведущий. Мы все собрались возле лестниц, которые вели наверх, а именно я, мальчонка в кепке козырьком назад, худощавый парень в черной футболке с надписью AC-DC и еще один парень симпатичной наружности в клетчатой рубашке.
-наша грозная четверка, я же могу вас так называть?! Прошу ваши билеты, -ведущий подошел к каждому, -как только прогремит выстрел можете начинать. Воздушка просвистела, сердце будто в пятки ушло, все тело задрожало от прилива адреналина. Это как ни странно мне понравилось. Зрители за аплодировали, засвистели. Мои соперники судорожно начали лезть. Я сначала сняла свою обувь, мне как то без разницы стало, куда по правилам ее нужно девать. Я полезла по лестнице на высоту в 10 метров. Посмотрела на всех собравшихся внизу, они все смотрели на нас с неподдельным интересом. Я взяла на себя смелость посмотреть на небо. Оно показалось мне по особенному близко сегодня. Я могу до него дотянуться. Да да, могу! Только нужно шагнуть. Вот. Еще шаг. Я не замечаю, как прохожу метр за метром по трескучему жесткому канату, врезающемуся в ступни. Ощущение пустого пространства под ногами будоражит сознание. Я улыбаюсь. Я улыбаюсь? Может потому что один из соперников слился? Только что парень в клетчатой рубашке упал на батут, не пройдя даже четверти пути. Все заохали, кто-то даже взвизгнул. А если никто не сможет до конца дойти? Я смотрю только вперед, не смотрю себе под ноги, мне вдруг вспоминаются школьные годы, шестой класс и мое, можно сказать, первое выступление на публику на конкурсе «а ну-ка, девочки!». Это был провал. Я хотела поддержать учительницу труда, ведь ей некого было отправить на этот конкурс, а взамен она даже не сказала, что там может быть. У меня, как назло, в тот день на носу выскочила болячка, и я вышла на сцену как заплаканный индюк со стихом собственного сочинения. Мне дали третье место. Надо мной смеялись. Но сейчас не смеются. Они восхищены всеми нами. Мной. Тем маленьким мальчиком. Тем парнем в черной футболке. Конечно же тем воинственным симпатичным парнем, который не проронил ни звука когда сорвался. Как, интересно, на меня сейчас смотрит Рик? Он восхищен? Рассержен? Обеспокоен? Уж во всяком случае, что угодно, но только не равнодушен. Хотела ли я думать, что могу нравится ему? Конечно, в глубине души было такое желание, хотя может самой себе не призналась бы. Нравится ли он мне? Да. Худшую часть своей жизни я провожу с ним, и мне невероятно приятно, и я очень благодарна ему за то, что в серых стенах больницы на своей приторной постели среди ночи, я могу думать о нем, а не только о бренности этого мира, об огромной ненависти к людям и к себе самой в первую очередь. Боль в ступнях доходит до плеч. А я, кажется, дохожу до финиша. Крики, визги, аплодисменты - все смешивается в моей голове в один прекрасный восторг. Колени дрожат, я делаю ещё шаг и в порыве адреналина ещё один. Не могу устоять. Канат сейчас мне кажется настолько неуместным для прогулок. Дыхание перехватывает, нога срывается с каната, и я падаю. Рефлекторно закрываю глаза во время этого бесконечного, как мне показалось, полёта. Не чувствуя веса своего тела в полете, я ощущаю ужасную тяжесть при падении на батут. Сквозь визги и крики публики слышу голос Рика: « Рейчел!». Моё имя в его исполнении такое красивое. Сердце отбивает чечетку. Глаза ещё закрыты.
-Рейчел, иди сюда скорее, вылезай оттуда! - кричит Рик уже, кажется, ближе. Канаты хрустят под ногами оставшихся храбрецов. Мы как рыцари, пытающиеся добраться до логова дракона, чтобы спасти прекрасную принцессу. Нужно скорее встать-люди начнут думать, что я потеряла сознание. Я открываю глаза, убираюсь с этого батута. Вижу Рик уже стоит возле лестницы.
-Рик, я.., - я не успеваю договорить, как Рик крепко обнимает меня за плечи. Сказать, что я опешила, ничего не сказать. Я просто оказалась в ступоре. И даже не обняла его в ответ, так я была удивлена.
-Рейчи, я так напугался, - проговорил он.
-Извини, - выдавила я. Чего это с ним? Неужели, он ко всем пациентам проникается такой глубиной чувств, так скажем?!
-ты в порядке? - спрашивает он, заглядывая в мои глаза.
-да, я же не на землю упала.
-напугалась?
-мне даже, кажется, понравилось это чувство, - говорю я, обуваясь.
-какое чувство?
-свободного полета.
Закончилось испытание так же быстро, как и начиналось. В итоге, в этом испытании два победителя. Мальчик в кепке и худощавый парень в футболке с названием моей любимой группы. Оставалось всего два испытания. Надо ж было мне упасть. Думаю, Рик не упал бы и мы, наверное, попытались бы выиграть главный приз. Но ничего уже не поделаешь. Наверное, стоит извиниться.
-пройдите в зелёную лавку, - к нам подошёл ведущий, - вам дадут приз за участие. Спасибо и удачи,-он ослепляет нас своей улыбкой и уходит.
-извини, Рик, - со стыдом говорю я,отводя взгляд.
-за что извинить, Рейчел? Ты была превосходна, ты проявила большую смелость, - ободряющим тоном говорит Рик, положив руку мне на плечо.
-ну я упала, всё равно.
-ничего, нам дадут утешительный приз, идём, - заглядывая мне в глаза, с улыбкой говорит он. Он не считает меня лохушкой, которая облажалась, но зрители то считают, в любом случае, такого упоительного чувства я никогда не ощущала. Это что-то за пределами всех чувств, которые я когда -либо испытывала в своей жизни. Мне кажется, даже мастурбация не приносила мне никогда таких захватывающих ощущений. А с тех пор как я переехала, можно сказать, в больницу, я ни разу этого не делала, меня преследует постоянное ощущение слежки. В таком состоянии не расслабиться. Честно говоря, я даже об этом не вспоминала. Препараты, что я принимаю снижают либидо. Помню ещё как…
-доброго вам дня! - мои мысли прервал парень за желто- зелёной лавкой, - благодарим за участие и удачи вам, - и дал нам две синие картонные коробочки размером с мой старый самсунг. Я протянула левую руку (на ней ведь не было моего браслета, хотя может они и вовсе не знают, что этот браслет значит) и тихонько, боясь смять её, взяла коробку. Почувствовав, что сзади нас собираются люди, я немного поежилась, Рик, давай уже свалим отсюда, пока очередной приступ меня не охватил. Рик, как будто услышав мои мысли, вежливо попрощался с парнем за лавкой и одарив меня успокаивающей улыбкой, взял за руку и повёл оттуда прочь. Коробка была плотная, внутри неё что-то трепыхалось при движении, отдавая в ладонь слабую вибрацию.
-не хочешь чаю попить или поесть может быть? - спрашивает Рик. Чай не помешал бы. От того, что я нахожусь в эпицентре своего стыда и страха, у меня жутко пересохло во рту. От той выпитой таблетки на языке проступила горечь.
-да, выпить бы чего нибудь горячего.
-к Фредди?
-да.
Мы пошли через дорогу с толпой людишек. Меня от них тошнит, если честно. Я пытаюсь восстановить чувство, которое я испытала в полете. Мне становится легче, я почти улыбаюсь, но только себе под ноги. Дрожь. Проклятая дрожь. Она меня с ума сводит. Хотя, может, я сама себя с ума свожу? Может, моё существо ждёт не дождётся, когда уже я перестану его терзать и уйду навсегда? Честно, раньше были такие мысли, но месяц - это слишком короткий срок, чтобы мысли о самоубийстве исчезли в корне. Почему я вспомнила это именно сейчас? Я не могу взглянуть на небо. Проклятие, я не могу этого сделать. Я не могу поднять голову. Кажется даже Рик не сможет мне помочь это сделать.
-какое глубокое заблуждение. Какая посредственность эти наши жизни, - думаю я, глядя на стакан своего чёрного чая, обняв его ладонями,- зачем мы живём? Чтобы в какой- нибудь из октябрьских дней сидеть в кафе, которое носит имя кота, пить чёрный чай и в компании интерна из психбольницы понимать, что совсем скоро твои страхи тебя сожгут до тла?! О да, романтика психа. Кстати, когда у меня были последние месячные, по-моему, они задерживаются? - я глотнула чаю и у меня кольнуло внизу живота.
-давай глянем, что в коробках? - Рик отрывает меня от мыслей. Честно говоря, меня это очень раздражает, но вида я, конечно, не подаю.
- а?
- что в коробках давай посмотрим, - повторяет он мягко.
-да.. Да давай, - рассеянно говорю я и открываю свою коробочку. В ней лежал прозрачный пластмассовый браслет, исполосованный внутри ниточками и крохотными лампочками. Он красив. Я одеваю его на правое запястье рядом с браслетом из больницы. Внезапно в обзор входит рука Рика, она оттягивает прозрачный фрагмент браслета и отпускает. Он шлепает по косточке и вдруг каждый фрагмент зажигается красным и зелёным и, весь браслет начинает щекотать вибрацией. Раз. Раз два. Раз. Раз два.
-ну хоть звуков никаких не издаёт, - улыбается Рик в надежде рассмешить меня, но этого не происходит как бы я ни старалась. В принципе, он прав, если бы она начала пищать, её никто бы не заткнул, и я тогда сквозь землю провалилась бы на этом самом месте. Надо же какая ирония : два символа, олицетворяющих всю мою жизнь на моей правой руке. Счастливый цветной яркий браслетик, фрагменты которого держатся на честном слове, и у которого батарейка сядет часов через 30- это моя жизнь, что была до больницы, и, белый плотный надежный браслет, спаянный в одном месте металлической пластиной, на нем мои имя фамилия, мой идентификационный номер, номер палаты и имя доктора, который меня лечит. В нем вся я.
- Рейчел, все хорошо? Как себя чувствуешь? - говорит вдруг Рик и снова отрывает от мысли.
-а где доктор Рич держит мои вещи? - сама не знаю откуда такой вопрос появился.
-вещи своих пациентов он держит в подсобке, что рядом с кабинетом, а что такое? Тебе что то нужно? - говорит Рик, попивая свой чай.
-в телефоне можно было бы посидеть, а то я уже от цивилизации оторвалась совсем, - улыбаясь говорю я, глядя в стакан. Сердце затрепетало в страхе, что Рик начнёт меня ругать. Психам не положены блага нормальных людей.
-хорошо, я спрошу у доктора Рича, - улыбнулся Рик.
-и наушники, если можно.. - наглая девчонка.
- хорошо, я спрошу, если дадут добро, я их тебе принесу.
-спасибо.
-ты точно есть не хочешь? - волнующимся тоном говорит Рик,спустя некоторую паузу.
-нет, но если ты хочешь -поешь, конечно, я не против, - говорю я, отодвинув пустой стакан.
-нет, я тоже не хочу. Тогда нам стоит завершить прогулку. Возвращаемся в больницу? - говорит Рик и просит счёт.
-угу.
Кафе постепенно начало заполняться людьми. Как вовремя мы уходим. Прощайте, тщедушные лохи! В машине такси стоял ужасный запах сигарет. Я чувствовала много запахов самых разных сигарет, но этот самый отвратительный. Курево- говно, товарищ таксист! Временами я смотрю на Рика, он интересно, смотрит на меня, когда я не вижу? Конечно же нет, с чего бы это?! В окнах проносится город: молодые пары, пожилые бизнесмены в костюмах, школьники, идущие весёлой толпой, студенты-одиночки, в основном одиночки. Я бы не выдержала. Нет, одиночество я люблю, даже очень, но нарушаемое одиночество невыносимо. Там ведь столько людей. Как представлю, снова дрожь охватывает все моё тело. Уже со злостью пытаюсь подавить эту дрожь. Проклятье, убирайся к чёртовой матери. Через окно в машине я могу хоть на небо посмотреть. Здесь меня не видно. Снова дрожь, но это не та дрожь, которая меня преследует с удушливым постоянством, она приятная, она приподнимает меня от земли. Что это? С этим противным запахом мы ехали до самых ворот больницы. Такси скрывается, поднимая клубы пыли, а рик достаёт ключ.
-а завтра мы пойдём на прогулку? - зачем мне это сдалось вдруг?
- не знаю, что доктор Рич скажет, - ключ тяжело поворачивается в скважине.
-а ключ доктор Рич тоже держит в кабинете?
-этого я тебе не могу сказать, извини Рейчел. Уже час дня, - говорит Рик, глядя на часы на правой руке, - ты если хочешь -пообедай, а то до ужина не скоро ещё, мне надо в соседний павильон сходить. Может, вечером ещё увидимся, - положив руку мне на плечо, говорит Рик и быстрым ходом исчезает в здании. Он хочет увидеться или он это говорит, чтобы меня успокоить? Черт. Наверное, надо пойти на обед, на одном чае далеко не уедешь.
На обед сегодня была отварная гречка с салатом из сладких крабовых палочек и огурцов и холодный яблочный компот. В принципе, нормально. Я сидела одна, за столом у самого окна. Временами поглядывала на санитаров, на пациентов, на поваров. Моя вселенная - это всего лишь эти люди, белые стены, лекарства и еда по расписанию, врачи, интерны- на миг этот мир мне показался жалким, но он мой, это ведь единственный мир, в который меня приняли, единственный мир, в котором я могу существовать ведь так? Но мне от этой мысли почему- то не легче. Пойду, наверное, прилягу, тем более скоро Клариса будет раздавать лекарства.
В общей комнате сидят четверо: две пожилые дамы, одна из которых в коляске, Эрика и медсестра по имени Сандра (если не ошибаюсь). Телевизор можно было бы посмотреть, но что-то такой цивилизации мне не совсем хочется. Они сидят в тишине, а телевизор им транслирует Миньонов. Совсем об этом не подумав, я стараюсь быстро закрыть рукавом своей малиновой рубашки свой цветной браслетик, когда взгляд Сандры раздражённо скользнул от телевизора на меня. Я кротко махнула головой. Сердце участило ритм. Женщины не обратили на меня внимания, а Эрика, кажется, почувствовала мой взгляд на себе и посмотрела на меня. Она улыбнулась мне глазами и коротко махнула мне рукой, я махнула в ответ. Эрика хорошая. Жалко, что она здесь. Но больше жалко то, что она здесь по своей воле. В принципе, как и я. На середине комнаты красовалась тень от решёток. Мои белая подушка и коричневый плед лежали спокойно и дожидались меня. Они ждали, что я им расскажу на этот раз.
«привет дневник. Давно я с тобой не беседовала. Много чего произошло с тех пор, как Сьюзен пролила на меня чай. Из злости к ней я стараюсь не вспоминать этого, но пришлось, потому что прочла предыдущую запись. Её отправили в павильон для буйных. Вот. С Риком мы сегодня ходили на аттракционы снова, но проиграли и получили утешительные призы. Браслетики. Я упала с каната и запорола нам все испытания. Вряд ли мы туда завтра пойдём, но на прогулку мы скорее всего выйдем. Как уже хочется дождя. Чтоб выбежать под преследующие тебя крики санитаров и медсестёр, бегать по грязному мокрому двору, по настурциям и в дверном проёме увидеть Рика со скрещенными на груди руками, но с улыбающимся лицом. И почему я о нем думаю? Недели три назад когда я только осваивалась, был здесь один интерн. Джозеф его звали, по-моему. Симпатичный. Его перевели в другой павильон. Так что, наверное, я думаю о Рике потому что он единственный здесь нормальный и более менее красивый парень?! Я должна уже забыть это всё. Любовь, объятия, чувства, понимание, поддержка, страсть, дружба. Это понятия покинувшей меня жизни. Как же достали эти пресловутые размышления о жизни. Мне кажется, это моя последняя запись. Сегодня я почувствовала нечто невероятное, когда упала с каната, вернее, пока летела. Я почувствовала, как нечто пробралось внутрь меня и приподнимает моё тело к небу. Я как никогда хочу быть ближе к нему, не понимаю что это, но это безумно завораживает. Я очень люблю тебя, дневник, я хочу, чтобы ты был рядом до конца, но если не захочешь, я пойму и отпущу тебя. Ты был со мной, когда никому я была не нужна, и я этого никогда не забуду. Ты мой родной, мой самый дорогой друг!!» я услышала шаги в коридоре. Это была Клариса, без сомнения. Я запрятала мелки и дневник под подушку.
- надеюсь, ты обедала, потому что нужно принять лекарства, - безучастно Клариса протянула мне две таблетки и одну капсулу и стакан воды. Я выпила и с нетерпением ждала, когда она, наконец, выйдет. Я хотела ещё немного пописать дневнику, много я ему говорила, но ещё больше не сказала, хотела ещё немного подумать, поразмыслить, дать шанс заезженной надежде, что в моем существовании есть ещё смысл или он совсем скоро появится, но, кажется, среди таблеток было сильное успокоительное и я уснула с тяжёлой головой. Снова лица из прошлого мне не давали покоя и преследовали меня все время сна. Такое ощущение, что я спала не час и не два, а целые сутки. Такие тяжкие сны со мной всю жизнь. Они могут быть не кошмарные, не вызывать плохих эмоций, но от них душа рвётся в клочья, потому что они показывают отрывки моей жизни, той которая была до больницы, той, когда у меня ещё была семья и подруги, показывают мои самые заветные желания. И просыпаешься в слезах от отчаяния, горести и жалости к самому себе. Я проснулась, когда в комнате было уже темно. Очень хотелось в туалет и пить. Чего -нибудь очень холодного, чтоб прям зубы свело. Я встала. Голова немного кружилась, и болел затылок, пытаясь немного прибрать волосы, я собрала их в хвост. Странное ощущение было между ног, пока я шла по коридору в уборную. Кажется, началось. Помочившись, я посмотрела на свои трусики салатного цвета: на них было небольшое багровое пятно с ярко красным сгустком посередине. Когда я вижу подобное, меня всегда охватывает грусть и мысль о том, насколько, все таки, хрупкий человеческий организм, особенно женский. Мне становится жалко моё тело. Не меня саму, а именно тело. Голова раскалывается и так не хочется думать и делать что-то, но приходится, ведь, за меня никто этого не сделает, и на утро я проснусь в луже крови. В шкафчике я нашла чистые прокладки, постирала трусики, переоделась. Нашла себе халат и колготки и мне показалась очень соблазнительной вода из под крана и я выпила несколько горстей. Жажда утолилась и мне намного полегчало. Я посмотрела в зеркало и вдруг низ живота сильно схватило, я скрючилась, потом стало немного отпускать и я почувствовала, как из меня вытекает моя драгоценная кровь. Между ног стало горячо от свежей крови, ноги подкосились, и мне захотелось лечь. Расслабить все свое тело. Сумерки охватили больницу, и жёлтый свет тоскливо освещал коридор и общую комнату. В моей палате вроде было все как всегда, но чувствую я здесь уже что- то совсем другое. Я легла на свою постель, и у меня снова свело живот. Я легла эмбрионом и уснула снова. Есть совершенно не хотелось и во сне было невероятно хорошо.
-дорогая Рейчел, узнаешь меня? - слышу я приятный мужской голос. Такой глубокий и приглушенный, кажется, я его знаю, но я не уверена, - Рейчел, я так рад быть с тобой сейчас и всё это время.
-кто это? Я тебя не вижу, покажись пожалуйста, - кругом было темно, но это не та темнота, которая сковывает душу, это было нечто мягкое, обволакивающее.
-ты можешь коснуться меня, возьми меня за руку, - темнота сгустилась и задвигалась, я протянула руку вперёд и нечто нежно сжало мою ладонь, - ты меня не узнаешь? Темнота вдруг исчезла, и все вокруг стало белым, но опять же не холодный ослепляющий свет, а нечто тёплое, как парное молоко. Я никого не видела рядом, но тёплое касание к моей руке я до сих пор ощущала, а голос доносится откуда то сверху.
- ты не узнаешь свое творение?
- я не понимаю, - глухо говорю я.
- ты же создала меня, Рейчел, мы столько лет были вместе, у нас с тобой огромная связь, кроме любви у нас связь до конца, понимаешь?
Я абсолютно не понимала кто это и о чем он говорит, но я ощущала невероятную благодарность обладателю этого чарующего голоса.
- мы встретились с тобой впервые, когда тебе было 10 лет, я тогда совсем никому не доверял, я боялся, что буду ни для кого не нужным, я не имел смысла в себе, но имел цель. Я хотел быть полезным, хотел нести пользу. Я не имел смысла в жизни, но нашёл его в тебе. Я буду с тобой до конца, какое бы решение ты ни приняла, Рейчел. Для меня важно лишь быть тем, кем меня придумал мой создатель, т.е. ты. Ты мой создатель и я от тебя не отрекусь. Не отрекусь, как это сделали все те, кому ты так верила, кому доверяла, и кто так нагло воспользовался твоим доверием, воспользовался тобой. Прости, что оживляю в памяти эти ужасные моменты твоей, нет, нашей жизни. Прости, за наглость, но я хочу, чтобы ты прошла заново, все, что было, и приняла решение, для меня, какое бы оно ни было, оно будет правильным и я буду с тобой до конца, как ты и просила.
- просила? Кто ты? Скажи, прошу тебя. Я чувствую что-то удивительное к тебе, но я не понимаю, кто ты. Пожалуйста, - голос не ответил мне и вдалеке показалось, будто впереди стена, а на ней прилеплен листок. Похоже, он из моего дневника. Из моего самого первого дневника. Я его даже не сразу вспомнила, да и почерк оставляет желать лучшего.
«привет, блокнот, - там написано, - сегодня 1 сентября и я пошла в третий класс. Этот блокнот с этой красивой фиолетовой ручкой мне подарила бабушка. Сказала, что он тосковал без меня в магазине, и сказала, чтобы я о нем позаботилась. Не бойся, блокнот, ты теперь со мной будешь всегда.»
Ничего не понимаю. Это был голос моего дневника? Как это может быть? Но это, правда, так волнительно, он ведь знает всю мою жизнь, мне хочется о стольком с ним поговорить. Ведь, когда я пишу, он не может мне ответить. Рука, сжимая мою ладонь, вела меня, и я не сопротивлялась. Впереди был будто туман и с каждым шагом он рассеивался и в нем был виден до боли знакомый силуэт. Он сидел на белой больничной кушетке. Рука неумолимо вела меня к этому человеку. И вот. Ну конечно же! Рыжие волосы, огромные голубые глаза и даже те светло голубые джинсы с подворотами, которые я жутко ненавидела. Это Кира. Моя лучшая подруга. Т.е бывшая лучшая подруга. Она бросила меня, когда я ей рассказала о своём диагнозе, который мне поставил тогда доктор Рич. Да и помимо этого, мы постоянно с ней ругались из- за всякой ерунды. То ей не нравилось, что я общаюсь с девчонкой, которая не вернула ей четвертак, то она распсиховалась, что я ей не вернула четвертак, заправляя это тем, что её мать одна её растит и, как бы, деньги не валятся с неба; это, конечно, не грех, но, по-моему, порой она сильно перегибала палку. Как ни крути, я была очень рада её видеть. Боже, такое ощущение, что мы не виделись 10 лет. Кира. Некогда моя и больше ничья.
- Рейчи, что как не родная, садись, дай обниму тебя, - она встала и я ощутила её объятие, как по настоящему ; я села рядом на кушетку, - как у тебя дела? Сколько здесь будешь ещё?
- дела у меня как всегда, в принципе, - первые секунды я не могла подобрать слов, чтобы начать говорить с той, которая бросила меня тогда, когда я больше всего в ней нуждалась, - я не знаю. О выписке даже речи нет. А как ты? Как дела в школе?
- все хорошо, правда, Дэниел бросил меня и решил встречаться с Ясмин, боже, он просто не представляет, что его ждёт, а в целом, я чувствую себя как никогда хорошо, Рейчи. Никто в принципе не вспоминает тебя, ты же сказала всем, что в больнице по причине болезни мозга, а правду я, конечно же, никому не говорила.
- я и не сомневаюсь, именно за это я тебя и уважаю, Кира, - я несмело положила ей руку на плечо, она откашлялась и резко развернула тело на другую сторону кушетки, и моя рука отдернулась от неё как ошпаренная. Она не изменилась. Даже во сне она хочет принизить меня, сделать так, чтобы я чувствовала себя ущербной и ненужной. Моё сердце участило ритм.
- зачем ты здесь? - спрашиваю я в лоб.
- знаешь, мне как бы самой быть здесь не в кайф, но когда в персонажей вкладываешь слишком много своей души, они оживают.
- это ведь сон, ты лишь проекция моего подсознания, - неуверенно говорю я.
- если бы это был сон, ты бы этого не осознавала,- сказала она грубее,- в любом случае, я хочу уйти, мне не достаёт никакой радости быть здесь. А ты думай, осознавай, если хочешь,- она небрежно похлопала меня по плечу и спрыгнув с кушетки, потихоньку засеменила от меня прочь, потом на секунду остановилась, вытащила телефон и наушники.
- даже если это не сон, я тебя ненавижу, в каких бы то ни было измерениях, - закричала я вслед с комом в горле. Она обернулась, фыркнула, и одев наушники исчезла в белом свете. Ненавижу её, она мне была как сестра, я любила её больше всего, что было у меня, я всегда просила у неё совета. Ненавижу. Ненавижу. Рука тянула меня в другую сторону, но я не могла пошевелиться. Все было как тогда, в день, когда я видела её последний раз. И сердце ежиться от отчаяния так же горько и сильно, как в прошлый раз. Зачем? Зачем мне переживать дважды эту боль? Рука сильнее сдавила мою ладонь и рывком заставила меня встать и кушетка подо мной растворилась. Мы пошли влево от того направления, куда ушла Кира. Впереди было две школьных парты : за первой сидели Ясмин и её подруга Деним, а за второй- мой друг Адам. Он, как и все, конечно, не понимал моей проблемы, но он хороший, он всегда меня поддерживал, всегда делился вкусняшками, мы вместе смеялись, вообщем, весело и атмосферно проводили время.
  Я села рядом с ним, Ясмин с Деним меня не заметили.
- привет, Адам, - с облегчённой улыбкой говорю я, мне приятно его увидеть, даже если просто во сне. Или что это?...
- привет, Рейч, - он единственный, кто так меня называет. Он в школьном синем костюме и голубой рубашке, Ясмин с Деним тоже в школьной форме.
-как ты? Как дела в школе?
-уфф в школе все как всегда, но без тебя беда. Скучно как в цирке, - сказал он и мы оба засмеялись, он знает, что я ненавижу цирк, - а ты как? Когда выйдешь отсюда? Мозги не промывают?
-да не особо. Мне здесь легче чем... не здесь, - в шутку сказала я, - о выписке ещё не говорили, так что..
-понятно. Я хотел к тебе сходить, но твоя мама по-моему не знает адреса больницы.
-никто не знает. Расстроятся же.
-она не знает что ты здесь?
-нуу не то чтобы я ушла без вести, но все под контролем, поверь, - говорю я, похлопав по плечу.
-отлично. Мы все, ну не знаю, как все, - он с недоверием посмотрел на наших одноклассниц, - но лично я очень жду твоего возвращения.
-спасибо большое, Адам. Для меня это много значит,- мы крепко обнялись, и я почувствовала его парфюм. Рука тянула меня дальше.
-тебе нужно идти, кажется? - сказал Адам будто знает что происходит.
-да, я обязательно свяжусь с тобой и дам тебе адрес, - я встаю.
-не обязательно. Мы можем встретиться в любое время здесь. Я всегда тут. Буду ждать.
Что за хрень? Что это за место?
-ты знаешь что наша эта, как её, Урсула или как её там, лежит в больнице, мозги лечит. Уж не в психушке ли?! Дура, - сказала Ясмин и они с Деним засмеялись.
-я Рейчел, и сама ты дура, чёртова сучка, - закричала я, в горле у меня встал комок и вся кожа по телу загорелась.
-они тебя не услышат и не увидят, - сказал голос, - в них не вложено твоей души их здесь нет, они вызывают одни из самых сильных отрицательных эмоций, поэтому они спроэцировались с Адамом, как другом твоего детства и поддержкой, как самыми первыми и главными врагами твоих школьных лет. Они в другом измерении. Не здесь.
- они говорят это сейчас в реальном времени?
- я не знаю, дорогая.
Мы пошли дальше, мы шли, кажется, минут десять и вдруг впереди показалось нечто, вроде комнаты. Большой красный диван, плазма с наклейками из винкс, Спанч Боба и кукарачей, маленький стеклянный столик с журналами про машины и готовку, и чашкой с кукурузными палочками, рыжее мягкое кресло... Это же наш зал. В точности так, как было до того, как наш отец ушёл. Пусто. Телевизор выключен. Рука провела меня к дивану, я села.
-чай с сухим молоком, как ты любишь, я ещё взяла щербет с изюмом и курагой, - это был мамин голос, дыхание подскочило к самым гландам, я подскочила и обернулась. Мама стояла с подносом всего перечисленного.
-давай я возьму мам, - подскочил Джейк. Он здесь как то очень молодо выглядит. Я честно, в шоке. Я не видела родных почти год. Это просто.... волшебство.
-а где Ирен и твоя жена, Джейк? - растерянно спрашиваю я брата. Мама с братом засмеялись.
- куда ему женится, Рейчи, он же ещё очень молод.
-ну, как скажешь тоже.
Мы принялись пить чай и есть шербет с кукурузными палочками. Если это и сон, то какой- то необычный сон. Я отчётливо чувствовала вкусы и запахи. Это очень странно. Но приятно. А может быть, я умерла во сне? Нет, не может быть. От чего спрашивается? От месячных? Да, очень смешно, Рейчел. Лучше мыслей нет?
- как у тебя дела, дочка? Куда пропала, я с ума схожу?! - говорит мама, спустя паузу.
-ээ, ты ведь...... бросила меня. Когда увидела заключение психиатра, ты собрала вещи и уехала. Пока.... я спала, - лица у них были изумленные, они явно не ждали такого ответа. Что не так?
- Рейчи, что ты такое говоришь? Ты моя дочь, я бы тебя никогда не бросила, ты что?
- Рейчел, ты если хочешь пошутить- берега не путай. Что за бред? Мы ведь семья. Да, папа ушёл, но на этом свет клином не сошёлся,- серьёзно говорит Джейк, и мне становится неудобно.
-хватит Джейкоб, очевидно, Рейчел устала быть там, где находится, ты можешь вернуться сюда в любой момент, Рейчи, - она положила мне руку на плечо, похоже мне нужно просыпаться. Мой взгляд скользнул по красному ковру и опустевшей полке, на которой лежала папина удочка.
-с кем я здесь буду, если вернусь?
-со всеми, кто тебе дорог, родная.
-пора идти, - сказал голос, - у меня небольшой сюрприз для тебя. Я улыбнулась и встала с дивана. Мама с братом так и остались на диване, о чем то, болтая.
-что за сюрприз? - улыбаюсь я.
-сейчас, - затем послышались какие то сутки, - чёртов приёмник, не даром ему уже десять лет.
-что там?
-вот,-сказал голос и откуда то издалека потекли ноты знакомой песни. Это... Не может быть... Это ведь Аарон Смит, он поёт о том, что танец это все, что нужно. Господи, как давно я её не слышала, какая великолепная песня. Музыка становится громче и наконец, все пространство вокруг заполняется этой восхитительной песней.
-Рейчел, я повторюсь, любое твоё решение будет для меня единственно правильным, и ещё, знай, что я всегда буду рядом. Что бы ни случилось, ты всегда можешь на меня рассчитывать. А теперь тебе пора. Они будут здесь, если захочешь вернуться,- сказал голос, и я резко проснулась с колотящимся в горле сердцем. Я как будто и не спала, я быстро встала и села на край кровати. Что это было? Почему все было так реально? В голове все перемешалось, чувства смешались, в душе что-то изменилось, будто что-то переклинило. Солнца ещё не было, но луна уже ушла. Занималась заря. Что-то меня потянуло в коридор. Было темно. В общей комнате жалюзи были закрыты, и за постом медсестры никого не было. Это очень странно. На посту всегда кто- нибудь есть. Санитаров не было слышно. Может я во сне до сих пор? Я пошла к посту. Зачем? Я зашла туда без страха и стыда и начала собирать аспирин, диазепам, фенобарбитал и скальпель до кучи. Что мне с этим делать? Зачем мне это? Когда я проснусь? В голове каша: что это был за сон? Что во мне изменилось, почему я так дерьмово себя чувствую? Да, мне часто было тоскливо, и обида нередко одолевала меня, но сейчас я чувствую все это умноженное на 10 в десятой степени. Сердце съеживается, и я плачу, я захожу с набранным лекарством в свою палату, ложу таблетки на кровать и плотно закрываю дверь. Мне хочется рыдать и кричать, но я не должна привлекать внимания, если меня услышат, меня завернуть в смирительную рубашку и посадят в одиночку и тогда я не смогу... О боже, я хочу убить себя?! Нет, нет, нет. Горячие слезы стекают по щекам. Что со мной стало? Я высыпала все содержимое баночек с таблетками на кровать. Пять таблеток аспирина, четыре таблетки диазепама и семь капсул, содержащие фенобарбитал. После передозировки аспирином точно будет тошнить, а вот от остальных я не знаю чего ждать. Всего здесь много, я надеюсь, что все произойдёт быстро. А если нет? Что если это все не убьёт меня, а только поколечит? Но мой организм слишком слабый, чтобы выжить после всего этого. Я вытираю слезы, но они все текут и текут. Дрожь сковывает все тело, что я еле шевелю пальцами. Стой. Надо чем- то запить это всё. Тихо встаю с кровати и беру одну из баночек. Выглядываю в коридор. Тихо. Тихими, но широкими шагами добираюсь до ванной комнаты. Набираю из крана в баночку холодной воды, и так же тихо прихожу обратно в комнату. Поставив баночку с водой на пол, вдруг задумываюсь, зачем я взяла скальпель?! Мой болевой порог не позволит мне резать себе вены, это, конечно, более прямой подход, но я слишком боюсь физической боли. Внизу живота сильно закололо, и я снова теряю кровь. Я аккуратно погладила свой живот. Прости меня, моё дорогое тело, я избавляюсь не от тебя, а от своей сущности. От того, что живёт во мне и ест мои душу и сердце. Прости, пожалуйста.
Я села на кровать свесив ноги, и выпила первую таблетку диазепама.
Моя жизнь началась из ничего. Я была незапланированным ребёнком. Мои родители не раз мне об этом напоминали. Спрашивается, что за бред, я же не виновата, что родилась. Год за годом мои отношения с родителями ухудшались. Переломным моментом стал уход папы. Я не очень хорошо помню из- за чего он это сделал, но помню лишь то, что после этого мама стала другой. Она и до этого была не сахар, но потом просто свихнулась. Мы ругались чуть ли не каждый день. Она цеплялась к каждой мелочи. Конечно, в некоторых случаях, я действительно делала что-то не так, но в большинстве своём мама, по-моему, просто хотела выместить на мне свою боль и отчаяние в виде гнева. Я всё понимала, и старалась не выходить из себя, чаще всего я просто запиралась в комнате и плакала. Плакала от того, что... не знаю, от чего плакала. Быть может от того что брата рядом не было или что просто не было человека, который хотя бы отчасти понял бы мою жизненную ситуацию. Да, была Кира, но даже во время нашей дружбы она не могла или не пыталась понять, поддержать. Я любила её всем сердцем только потому, что она была единственной, кому я была хоть капельку небезразлична. Наши семьи никогда не дружили, более того, порой бывали моменты, когда они крепко ругались и это, конечно, отражалось на нашем с Кирой общении. Но я ко всем напастям судьбы старалась относиться спокойно. Не такая уж и плохая была моя жизнь. И я всегда это осознавала. Я, правда, любила жизнь. Я старалась не жаловаться на неё, когда происходило что-то плохое, потому что всегда думала, что есть люди, которым много-много хуже, чем мне. Этому меня научила наша учительница по литературе. При любом удобном случае она приводила в пример африканских детей. Я, конечно, думала не только о них. Я думала о тех, у кого нет рук или ног или о тех, кто на всю жизнь привязан к инвалидному креслу. Но теперь думаю, да, они инвалиды физически, а такие как я инвалиды психически, и что из этого переносится тяжелее ещё надо решить.
Ещё две таблетки диазепама.
Кульминацией для моей психики стал уход мамы. Я что только ни делала, чтобы найти её. Хотя, я даже на улицу не могла выйти, пойти в полицию, о чем я говорю. Хотя для человека моего склада сознания я сделала более чем много.
«я люблю тебя, но я ухожу. Мама» - это записка, которую мама оставила мне. Именно поэтому я не попросила тётю пойти в полицию. Я поняла, что мама не хочет меня видеть. Именно в этот момент на мою голову вылился весь градиент ущербности, который только можно найти во вселенной. Меня должны были через неделю забрать в больницу. Всю эту неделю я просто не осознавала реальность. Мне хотелось есть всё, и не хотелось ничего, я хотела спать и не хотела погружаться в сон, я хотела гулять на улице и не хотела сдвигаться с места. Эта неделя прошла как лютый кошмар. Когда приехал доктор Рич и спросил нет ли кого -нибудь ещё в доме, я сказала, что мама уехала к бабушке и вернётся только через пару дней. Документы и справки о моем пребывании в больнице подписывала тётя. Это я с ней ходила на приём какому- то чванливому самозванцу, который через десять минут отправил нас к доктору Ричу. У него я просидела почти 2 часа. Мы говорили о родителях, о школе, о фильмах, о музыке, о мечтах, о религии, о любви и даже о сексе. Мне не было стыдно говорить с ним об этом, потому что с самой первой секунды, как только я вошла в его кабинет я почувствовала умиротворение. Моё сердце угомонилось, и дрожь перестала сковывать тело.
 Кто же знал, что всё окажется настолько серьёзным. Когда мне поставили диагноз : «острая социофобия, лёгкая форма расстройства личности на почве родительской драмы» я была просто подавлена. Очень сильно подавлена. Я не была готова к борьбе с психическими болезнями. Для меня физические заболевания были не редкостью, я болела каждый год, каждый второй сезон. Насморк, тонзиллит, гайморит, обострение ревматизма, да и просто частые головные боли и т.п. Но к подобной ерунде я абсолютно не была готова. Я была растеряна: я понимала, что это что-то страшное, но что именно это я не знала, поэтому решила забить в гугле. Как говорится, не гугли симптомы своей болезни, здоровее будешь. Прошерстив десяток сайтов, у меня сложилась полная картина того, что во мне происходит и что меня ждёт.
Диазепам и таблетка фенобарбитала. Меня немного начало клонить в сон. Мои мышцы повсеместно начали расслабляться до такой степени, что начали непроизвольно дёргаться. Я медленно легла на кровать.
Как же хорошо, что в школе не узнали, где я нахожусь. Это была бы катастрофа. За несколько дней до того, как сообщить Кире мои новости, мы с ней немного повздорили, но ничего особенного. Я была уверена, что она поймёт и поддержит меня, несмотря на прошлые обиды, но видимо, наша ссора была предпосылкой для того, чтобы бросить меня и, сообщив ей свой диагноз, я только подлила масла в костёр, на котором сама же горю. Я сказала ей, что я больна, она рассмеялась, подумала, что я шучу, но потом я показала ей справку. Она пару минут лицезрела её с улыбающимся лицом, но потом улыбка перелилась в недоверие, а потом недоверие переросло в гнев.
-если каждый сейчас начнёт по психиатрам ходить, у каждого встречного будет такая бумажка с диагнозами, которые одними названиями только пугают. Успокойся уже. И убери это пока кто -нибудь не увидит, -сунув мне справку в руку,со злой насмешкой сказала Кира.
-Кира, я ведь тебе не впервой это говорю. Я чувствую, что во мне что-то странное происходит. И меня это очень пугает. Не сочти меня за маленького ребёнка. Я не могу просто взять и проигнорировать то, что сидит во мне. Прошу поверь. Я ведь не выдумываю это,-оправдывалась я.
-а по-моему ты только это и делаешь. После ухода твоего отца ты стала сама не своя. Эти твои попытки начать курить, накопление денег на татуировку, попытка отрезать волосы. Это все ты делала, чтобы привлечь внимание к себе.
-согласна, я была глупой тогда. Мне было плохо, но я ведь справилась с этим наваждением. Мы справились,- перебила я Киру.
-и хватит с меня твоих закидонов. Я больше не стану тебя вытаскивать из пучины, которую ты сама для себя создаёшь.
-но ведь, - я не успела сказать. Кира небрежно ткнула пальцем в справку и сказала: «и это, извини конечно, но это бред полный». она встала со скамейки(мы были во дворе школы) и начала от меня медленно отдаляться.
-Кира, не оставляй меня. Я обещаю что разберусь со всем этим, но без тебя мне никак,- она не реагировала, - не оставляй меня, это..... это нечестно,-наконец,она обернулась и сказала: «нечестно здесь только то, что все те дни и даже ночи, проведённые с тобой. С твоими соплями и психозами, я могла и должна была провести с мамой и бабушкой. Мы больше никто друг другу»,- она вытащила из заднего кармана джинс наушники и ушла.
Это был наш с ней последний разговор.
Фенобарбитал и аспирин. По одной таблетке.
А теперь.... Рик. А что Рик? Рик Рик объелся черник. Jaja смешно. Не стану отрицать, он мне нравится. Он понравился мне с самого первого взгляда. Тогда в кабинете доктора Рича. Но он не был бы моим. Что за глупости. Он не был бы моим ни при каких обстоятельствах. Но мечтать ведь не вредно. Я бы, наверное, отдала бы ему свою девственность. Он, (помимо доктора Рича) единственный хороший парень в моей жизни. Хотя, быть может, он такой только здесь, в стенах этой больницы. Может, после работы он приходит домой, садится за телевизор, открыв банку пива, и думает о том, как ему уже осточертели эти гребаные психи. Как ему осточертело няньчится со взрослыми людьми в стенах этого душевного каземата. И может в постели он не так уж и хорош, как я представляю. Что? Нет, я ничего не представляла. У меня нет на это времени. У меня есть только время на то чтобы жалеть себя. В горле собирается горький комок и слезы пробиваются сквозь мои попытки остановить их. Прости меня. Прости меня, Рейчел!
  Прости, моё дорогое тело. Я не должна тебя убивать. Не должна, но.... назад уже пути нет. Меня ничего хорошего не ждёт в будущем. Мне незачем.... Не для кого.... Не для чего... Продлевать свое существование, чтобы однажды, когда я например, буду час стоять в очереди за авиабилетами, мне нахамит какая -нибудь престарелая женщина, которая и десяти минут не продержалась, меня снова охватит дрожь и я плюну на всё и просто убегу от туда, под осуждающие возгласы окружающих.
Господи. Меня постепенно начинает одолевать дрожь. От макушки, по щекам, по шее, по груди, заставляя соски напрягаться, по животу до самых щиколоток. Горячие слезы постепенно остывают, оставаясь на переносице и вливаясь в уши. Допиваю оставшиеся таблетки фенобарбитала и ещё одну таблетку аспирина.
Как бы я хотела быть обычным человеком, быть как все. С обычными проблемами, мыслями, делами, с обычной жизнью. Как бы я хотела каждое утро тяжело вставать, но с лёгкими мыслями завтракать и идти на учёбу. А на учёбе со всеми здороваться и чтобы со мной все здоровались и улыбались, потому что когда- то я им помогла с практической работой по физике или одолжила 50 центов на студенческий обед. Как бы я хотела иметь лучшую подругу, хотя бы одну, чтобы делиться с ней секретами, обсуждать социальные сети и парней, как бы хотела, чтобы меня любил парень, чтобы гулять с ним, крепко взявшись за руки, говорить обо всём на свете от того, какое мне платье надеть на выпускной до того, как же можно сильнее разогнать частицы в адронном коллайдере, чтобы переписываться с ним ночью, отправлять сердечко, а в ответ получать десять. Видно, я уже слишком стара для всего этого. У меня никогда не было ничего подобного. У моей бывшей подруги (интересно, она меня вспоминает?) было много подруг и поклонников и разных романтичных историй, я ей завидовала в душе, но вида, конечно, не подавала. Я ведь не виновата, что болезнь отрезала меня от мира, что мне приходится теперь быть здесь, страдать от бессонницы из за таблеток, непроходимости кишечника из за недостатка движений, головной боли, тошноты, приступов плача и ещё много- много всего. Моими родителями стал доктор Рич, моим другом - Рик, если я имею право так думать, моим домом - психиатрическая больница, моими братьями- санитары и мед братья, моими сестрами- пациентки, у каждой из которых в голове свой бардак. Но это все- наш общий бардак, каждый из нас борется с самим собой - это нас объединяет. То есть, объединяло. И наконец! Сегодня! Я перестану быть частью всего этого! На моем надгробии будет написано Рейчел Дельверн 06.11.2001-28.10.2016. Люди будут подходить и охать, какая молодая девушка умерла. А в моей медицинской карте будет написано - самоубийство. Передозировка: ацетилсалициловая кислота, фенобарбитал, диазипам. А я... Я буду скорее всего, гореть в аду. Бог же, такой умный, что пожизненного мученика, который убьёт себя отправит в вечное пламя, а не дарует ему вечный покой. Плевать. Назад пути нет. Ну, есть конечно. Я могу сейчас побежать к медсестре и сказать, что наглоталась таблеток и мне промоют желудок, но я не буду этого делать. Мне больше никто и ничего не нужно. Пытаясь избавиться от комка слез в горле, я хотела глубоко отдышаться, но у меня не вышло. Воздух как будто не выходил и не заходил теми порциями, какими я заставляю вбирать свой организм. Секундой другой и мне дико свело поджелудочную. Я схватилась за живот и начала крутиться по кровати из стороны в сторону. Живот не отпускало. Боже, избавь меня от этого. Я хочу умереть быстро. Пожалуйста. Мышцы повсеместно до сих пор временами сокращались. Я почувствовала, как меня начинает подташнивать и тихонько начало потрясывать тело. Пугает ли меня все это? Конечно, но это все скоро закончится. Абсолютно все закончится. Страх закончится. Боль закончится. Предательства закончатся. Думаю ли я, что перейдя черту, я окажусь в том месте, где были мои родные и знакомые? Да, но этого не будет. Я знаю. Будет ад. Рая не будет. Я не окажусь в лучшем мире. Но я буду в мире, отличном от этого. Моей оболочки не будет. Будет лишь моя энергия - моя душа. Живот потихоньку начало отпускать, но нельзя позволять рвоте вырваться, иначе это все бесполезно. Слезы беспрерывно текли. Я уже не могла этому препятствовать. Будто все слезы, что есть в моем организме, решили обрести свободу. Теките. Я освобождаю вас. Я больше не буду в вас нуждаться. И ни в ком не буду. Я как дерево, которое ещё семечком посадили в землю, взрастили до размера десятилетнего ребёнка, а потом забыли, оставив медленно умирать без воды и света. Я как ретро мотоцикл, который купил какой-то богатый любитель на каком- нибудь мотошоу и теперь он стоит в гараже и пылится, и иногда этот богач смахивает пыль, минут 10 любуется и снова оставляет. Я как слишком большой мыльный пузырь, который спонтанно появившись, так же спонтанно взорвался, оставив после себя лишь влажный туман. Я как листочек, который, не дождавшись осени, преждевременно оторвался от своего дерева и теперь сохнет и тускнеет с каждым днем все сильнее. Я как чувство влюблённости, который ощущает парень лет 16-ти к четырнадцатилетней девочке, которая даёт ему списывать контрольные и которую он иногда провожает домой, но потом появляется новенькая, которая в свои 15 выглядит на все 20 и он даже не вспомнит, как зовут ту добрую девочку 14-ти лет. Я как дешёвая скульптура в общественном парке, которая поначалу была привлекательна, а теперь всякие быдло пишут на ней отвратительные слова. Это чувство полной ущербности, либо надежда на освобождение, либо надежда на скорейшую смерть. До сих пор мне не хватало смелости что -нибудь с собой сделать, потому что боялась физической боли, боялась нанести боль родным и друзьям, но теперь я поняла, что они не боятся сделать мне больно, предать меня, а значит они не сильно огорчаться, когда узнают что исчез из мира такой проблемный человек, как я.
Я обняла свой кожаный дневник и отвернулась к стене. Он тяжелый от всех тех слов, которые в нем написаны. Вся моя жизнь в нем, и мне обидно, что она уместилась в этой маленькой книжице. Там все. Все мои тяжкие мысли, переживания, боль, доставленная уколами, словами и поступками людей, размышления о Рике, о долгожданном дожде, вся моя жизнь в психиатрической больнице. Она не была домом для меня, она была домом для моего подсознания, которое так жестоко и безжалостно вытолкнула из жизни реальность.
Стена во власти тьмы, но подаёт надежды на то, что скоро её осветит солнечный свет. Не знаю, сколько по времени я так лежала, как показалось мне, больше часа. Но это, наверное, не правда. В коридоре никого не было слышно. Я подумала, что я оглохла и хотела создать руками какой- нибудь звук, чтобы проверить, но..... не смогла пошевелить ею. Господи, надеюсь, это ненадолго. Потом я попыталась двинуть ногой - не вышло. Первая стадия. Мышцы больше не слушают меня. Это больше не моё тело. Ни языком, ни губами я не смогла пошевелить. Но я до сих пор дышала, видела и думала. Я пыталась сделать глубокий вдох, но я смогла только отрывисто вобрать в себя чуть -чуть воздуха. Господи, ну же давай, чего ждёшь?! Мои веки сами закрылись, я не смогла ничего сделать. Ну вот и всё. Я... Я больше не могу видеть. Я не могу пошевелить глазами. Я... Я умираю. В грудь будто ударило током и... и я больше не могу дышать. В сознании мрак. И... Тьма. Кромешная.

(17.07.17-18.05.19)