Записки темного наблюдателя

Записки темного наблюдателя

Альвус астархи диас Гартерн отстраненно наблюдал за кружащимися в танце придворными. Вся эта яркая толпа уже давно не вызывала у него никаких эмоций. Вот госпожа Иллия, известная своей способностью к коллекционированию сплетен. Говорят, что за этот год она сменила уже третьего любовника. Господин Ренор, ее старый ухажер, успел утешиться после того, как его отвергли, и сейчас старательно окучивает одну из многочисленных кузин Леонхарда. Какую именно Альвус точно сказать не мог. Не то чтобы он не мог запомнить их имена, просто мужчина был не в состоянии отличить одно юное надоедливое создание от другого. Просто их не звали Игнес. Наверное, в этом все дело.

Гартерн нашел глазами силуэт своей женщины. Бывшего рейнджера светлых кружил в вальсе разодетый в пух и прах Дарнхельм. Будь на месте Леонхарда кто-нибудь другой, последствия для отчаянного кавалера были бы весьма печальны. Однако полукровка был другом, злиться или обижаться на него было нельзя. Что же до ревности… Альвус прекрасно знал, что у его давнего соратника нет ни времени, ни сил на то, чтобы заводить любовные интрижки. Медленно разрастающийся омут безумия с каждым днем был все ближе к потомку проклятого наследия Элиота. Леонхард всегда выглядел счастливым. Но у Гартерна были не только глаза, и он знал, что вся бравада полукровки нужна лишь для того, чтобы не оставаться один на один со своим сумасшествием. Общение с близкими людьми приносило краткий миг облегчения. Дарнхельму не повезло родиться в семье, где каждый был готов перегрызть остальным глотки. Зато потом ему повезло целых два раза: когда полукровка встретил Альвуса и сделался его другом и когда Игнес Стальная была взята в плен. Теперь у Леонхарда Дарнхельма целых два близких человека, с чем Гартерн его мысленно и поздравил.

Темно-фиолетовое, не открывавшие ни одного лишнего миллиметра кожи, смотрелось на Игнес просто восхитительно. Альвус не любил хвастаться тем, что принадлежало ему. Именно поэтому в детстве он никогда не играл с остальными детьми, росшими при храме Бога Крови, а вовсе не потому что уже тогда его гордыня достигала небес, как думала его мать. Просто он не хотел делиться своими игрушками. Была ли Игнес для него такой же игрушкой, Гартерн не знал. Когда они впервые встретились, он взял ее себе из прихоти. Но уже вскоре понял, что зарыть ее тело в холодную землю, как это случилось с Джаэлем, он не сможет. Игнес была такая же живая, как и Леонхард. Это сбивало с толку.

Когда-то давно состоялся один незабываемый разговор между Ареэратусом и его сыном. Произошло это вскоре после того, как Бригитта вновь пыталась покончить с собой. Однако в этот раз она решила взять с собой на тот свет Альвуса. В то время тоже шла война, и Бог Кровавого Безумия был занят, скитаясь по полям сражения и щедро делясь силой со своими последователями. В тот день для его сына все могло закончиться. Но Гартерну было десять, и уже тогда он оказался сильнее своей матери.

Вернувшись в храм, Ареэратус присел перед сыном на корточки и заглянул в его глаза. Ни жалости, ни презрения к Бригитте он в них не нашел. Во взгляде Альвуса было лишь недоумение.

-Зачем она нам нужна? – озвучил свои мысли ребенок.

Храм Бога Крови, помимо своей религиозной деятельности, также занимался обучением воинов. Из его стен выходили элитные бойцы Гримора, всегда сражавшиеся на передовой. Для тех, кто рос в его стенах, храм являлся оплотом силы и презрения к смерти. Но в его стенах была одна-единственная слабость. Главная жрица. Никогда не мечтавшая занять этот пост Бригитта хорошо выполняла свои обязанности. Прихожане знали ее как волевую и несгибаемую женщину, являющуюся голосом их Бога. Однако Альвус жил вместе с ней с самого своего рождения, ибо, несмотря на свое происхождение, все равно оставался смертным. Он проводил с ней гораздо больше времени, чем остальные, потому что делил с матерью общие покои. За закрытыми дверями волевая и несгибаемая женщина могла сломаться за одно мгновение. Подрастающий полубог не раз наблюдал за ее истерики. Бригитта плакала навзрыд, вырывала волосы, кричала в голос, словно от боли, и раз за разом пыталась покончить с собой. С самого своего рождения готовившийся к воинской службе Гартерн не мог ее уважать. А также он абсолютно не понимал отца, выбравшего себе в спутницы такую хрупкую женщину.

-Для меня вы все слабы, - ответил Ареэратус, гладя сына по коротко подстриженным волосам. – Смертный быстро взрослеют и также быстро умирают. Для нас, богов, вы словно камешки на морском берегу. Вас много, но это не значит, что вы все одинаковые. Встреча с Бригиттой была для меня откровением. Словно гуляя по пляжу, я нашел камешек, сотворенный именно для меня. Пускай он не является драгоценным, не блестит, как остальные, но взяв его однажды в руки, я уже не смогу положить его обратно к остальным… Вижу, ты не можешь сейчас полностью понять, о чем я говорю. Но, уверен, настанет время, ты тоже найдешь такой камешек. На этот случай дам тебе совет: не поступай с ним, как я, не клади его в шкатулку. От этого они начинают блекнуть, потому что, как бы я не хотел обратного, люди все же не камни.

Маленький Гартерн посчитал это откровение отца чушью, но на всякий случай он запомнил его. Сегодня слова Бога Крови сами собой всплыли в памяти. И темный понял, что Ареэратус был прав.

Игнес закончила танцевать с Леонхардом и вернулась к Альвусу, стоящему у окна. Демон-Армия в последний раз обвел взглядом залу. На балу было еще несколько светлых девушек. Они прибыли вместе с делегацией из Эстели. Эти хрупкие создания появлялись то в одном конце зала, то в другом, ловили изящные комплименты темных кавалеров и щебетали без умолку. Игнес не была похожа на них. Она не являлась ярким солнечным светом, беспощадно обжигающим глаза жителям Гримора. Ее обаяние скорее можно было сравнить отблеском лунного света на стальном клинке.