«Осень.
Желтый ковер опалых листьев. Величественные клены момидзи раскинули багровые руки-ветви над тропами императорского сада. И пожелтевшие гинкго, растущие на улицах Киото. И буки — желтые убранства горы Сираками вдоль реки Оирасэ. Мне нравится осень. Первая прохлада невольно навеивает мысли о доме: осень там всегда начиналась летом.
Любуясь статной природой в воздухе чувствуется аромат горелостей. Дворец «горит» в пламенных языках листьев, дворец утопает в охре, но пройдя на запад, и правда, чувствуется аромат костров — слуги сжигают гнилые листья и что прийдется еще, и черный дым вьется к чистому небу.
В такую пору стихи слагать особенно приятно, и я с удовольствием поделилась танкой с императрицей и господином Нацуми.
«Дворец в огненном кольце,
Да вечен будет —
Несгораемый».
Вот что написала я.
И в тот же день мальчишка-слуга принес мне ответ. Я сидела в своих покоях и читала стихи Лиры Измиры, написанные от руки. Сёдзи приоткрылись, и юный слуга передал мне благоухающий сверток со словами «просили передать лично вам». От кого же он? — гадала я. Пальцы еще не раскрыли пергамент, но в комнате уже запахло благовониями бергамота. Несомненно, Ее великолепие отправила мне послание и завернула в него палочки бергамота.
Я благоговейно прикрыла глаза и прижала листок к груди: Ее великолепие одобряла мой стих и приглашала меня на вечернее чаепитие в кругу старших фрейлин и чиновных жен. И я, отложив изучение танок Лиры Измиры, кинулась к сундуку, дабы подготовить наряд, подаренный императрицей к празднику Танабата. Как здорово, что в дни своего отдыха я позаботилась об его состоянии, я улыбнулась, почувствовав себя на мгновение прорицательницей.
— Куда ты собираешься? — Кана выглянула из-за ширмы и, прищурившись, посмотрела на меня. — Неужели?
— Да, — кратко ответила я, пыталась сдерживать радостные эмоции. Ощущение счастья грело меня изнутри, как маленькое восходящее солнце, и Кана не могла не заметить моей метаморфозы — мои скулы болели из-за улыбки.
— Ты сияешь, Хана.
— Ее великолепие ждет меня! Как же я могу не сиять?
И Кана наставила произвести хорошее впечатление на императрицу и глубокоуважаемых дам высшего сословия.
________________________
В час Собаки¹⁵ я завершила все приготовления и вместе с Каной поспешила покинуть комнату.
На пути в покои Ее великолепия мы встретили разных чиновников: они спешили в комнаты к мёбу, чтобы вдоволь насмеяться, ведь завтра двор отдыхал до самого вечера — завтра был праздник дзюгоя-но-цукими. Я напишу об этом празднике в следующей записке, дабы не прерывать историю о чаепитии в покоях госпожи, однако позволю себе уместное отступление, ибо в сумеречных галереях дворца меня поджидал сюрприз — господин Нацуми оставил южную префектуру и вернулся на службу во дворец.
Мы столкнулись посреди коридора, как если бы две птицы вольные столкнулись в небесах. Мое сердце предательски екнуло, и кровь в жилах показалась кипятком. Лицо налилось румянцем, я ощутила жар, исходивший от собственных щек, а губы невольно расплылись в счастливой улыбке. Я совершенно не узнавала себя и свой дрожащий голос.