Заповедник морлоков

Поразительные откровения

  Помня о долге писателя, Дмитрий Гримм старался запоминать во время экскурсии свои впечатления, поскольку надиктовывать во время ходьбы было неудобно. Его окружил запах сырой земли, и со всех сторон навалилась тишина; даже собственные шаги звучали как-то глухо. Он не сразу почувствовал прикосновение чего-то прохладного к голове и плечам, – каска и комбинезон защищали кожу, – но когда по его щекам прошлись чьи-то холодные пальцы, он вздрогнул и приподнял голову. С потолка подземного хода свисали тысячи корней, похожие на лапы, водоросли или корявые руки. Он понял, что Мила вела их точно за собой неслучайно: кто-то подрезал корни над тропинкой так, чтобы взрослый человек мог свободно пройти, и всё же их касание прочувствовал каждый, – Дмитрий слышал, как Макс что-то промычал. Скорее всего, корни принадлежали деревьям, живущим на кладбище, поэтому через какое-то время все выбрались на импровизированную поляну, или место, где странный сад закончился.

  Мила выстроила всех в шеренгу и известила, что группа находится у входа в древнее подземелье, и он настолько широк, что все могут зайти в него одновременно, благо никаких ворот здесь нет.. Дмитрий сразу почувствовал подвох, поскольку сама сталкер встала чуть позади шеренги, и двинулся вперёд с осторожностью. Медленно переставляя ноги, экскурсанты направились в кромешную тьму. Дмитрий сделал шагов семь и вдруг почувствовал, что ему трудно преодолевать пространство; остальные тоже замедлили шаг и задышали чаще. Что-то ощутимо удерживало их, но ещё усилие – и это что-то пропало. Народ остановился с недоумением, оглядываясь вокруг, а Мила шутливым тоном прокомментировала, что они только что порвали паутину подземного паука; она очень прочная, но не липкая. Сотников посмотрел под ноги и увидел обрывки странной паутины, развевающиеся возле ног.

  – Дамы и господа! – раздался в наушнике голос сталкера. – Вы уже почувствовали непростой характер объекта, который мы исследуем. Знайте, что всё здесь самое настоящее, и мы больше не встретим аттракционов подобных тому, что вы видели у кладбищенского домика. Ещё раз предупреждаю об осторожности: ни в одно из ответвлений главного хода заглядывать нельзя. А сейчас – наш первый экспонат. Туда! – она показала направление рукой, и они подошли к большой серой плите, на которой были высечены непонятные буквы. Рядом с камнем землю выбрали так, что в стене образовалась ниша и длинная земляная скамья, на которую все, кроме Милы, с удовольствием сели.

  – Перед нами – плита из серого гранита, на которой создатели катакомб оставили послание потомкам. Можно сказать, что эти подземелья заново открыл для нас советский филолог-славист Георгий Петрович Манычев. В 1967 году до него дошли слухи, что во время прокладки метро в районе станции «Василеостровская» обнаружены какие-то письмена. Манычеву удалось найти метростроевцев, видевших эти письмена. Ему рассказали, что однажды в туннель хлынули грунтовые воды, и когда их откачали, обнаружили подземный ход, заканчивающийся камнем с надписями, которые никто не может прочитать. Перед открытием станции стены туннеля предполагалось укрепить и заморозить, чтобы вода не могла просачиваться на рельсы. Скорее всего, Георгий Петрович дал кому-то из начальников взятку, чтобы добраться до странной плиты, и это ему удалось. Он срисовал то, что мы сейчас видим перед собой, и принялся разгадывать, что же это такое.

  Дмитрий всматривался в буквы, и не мог определить, к какому алфавиту их можно отнести; были здесь литеры очень похожие на «M», «C», «X», но они могли быть и цифрами. Встречались буквы, смахивающие на строчное «л» с петлёй наверху, на цифру 8, на «R» без вертикальной палочки, с двойными, одинарными апострофами и без, но… без единого знака препинания и подсказки, где начинаются и заканчиваются предложения. В самом низу текста стоял широкий строгий крест. «Наверное, парни под мухомором писали», – прокомментировал Лёха, но никто не засмеялся. Мила продолжила:

  – В конце концов, Манычеву удалось расшифровать запись: он предположил, что видит перед собой разновидность стенограммы старославянского языка, и шаг за шагом, в течение нескольких лет, восстановил смысл написанного. В настоящее время существует не так много нерасшифрованных артефактов на европейских языках: наша плита – одна из них.

  – Вы же сказали, что Манычев нашёл ключ к этим записям, – возразила Дина.

  – Да, он нашёл, но никому не смог его передать: он исчез и унёс эту тайну с собой. Скорее всего – в могилу.

  – Нормальный ход! – не утерпел Лёха. – Мы так и не узнаем, что тут нацарапано?..

  – Спокойствие, только спокойствие! – процитировала Мила Карлсона, который живёт на крыше. – Манычев оставил записки, в которых рассказал в чём смысл этого послания.

  Голос вдруг подал самый молодой и молчаливый экскурсант Макс:

  – У вас же есть переведённый текст. Достаточно сравнить его с тем, что здесь написано, и вывести код расшифровки.

  Все посмотрели на юношу, – он действительно говорил дело. Но сталкер Мила оборвала его фантазии:

  – Проблема в том, что Георгий Петрович в записках передал только смысл текста, но не оставил дословный перевод. Как я уже говорила, структура этого языка основана на сокращённой старославянской письменности. К примеру, «Слово о полку Игореве» начинается словами: «Не лепо ли ны бяшеть, братие», и это – без сокращений.