Заповедник морлоков

Распутин и древний морок

   – Откуда взялось название «морлоки»? – спросил Крымов. – Как я понял, Манычев так называл всех обитателей подземелья, не относящихся к фауне, включая призраков и Ревуна? Насколько я знаю, самые известные морлоки вышли из-под пера Герберта Уэллса в романе «Машина времени».

   Первым откликнулся Макс:

   – Во «Вселенной S.T.A.L.K.E.R.» – это мутанты, которых создали учёные для программы «Универсальный солдат».

   – К сожалению, «Вселенную S.T.A.L.K.E.R.» Георгий Петрович не застал, – сыронизировала Мила. – Конечно, он читал Герберта Уэллса, поскольку в СССР его романы пользовались огромным успехом, но нужно помнить, что Манычев, прежде всего – филолог; в записках он упоминает об изысканиях в этой области. Учёный обнаружил, что в Германии существуют люди с фамилией Морлок, состоящей из слогов «mor» – тёмный, грязный и «locke» – прядь, локон. Отсюда возможный перевод – «грязноволосый». Сам исследователь считал, что в случае с Петербургом больше подходят другие немецкие слова: «moor» – болото, и «lockern» – рыхлить, или – «рыхлители болот». Поскольку он был первооткрывателем подземного мира с неизвестными науке существами, он имел право называть их по своему усмотрению. Обратите внимание на порядок, в котором содержатся основные коридоры: это говорит о том, что морлоки следят за состоянием переходов. В наше время для осуществления своих целей они используют гигантскую сеть городских подземных коммуникаций.

   – Чё же они не нападают на нас? – поинтересовался Лёха. – Мы же на их территории?

   – Георгий Петрович предполагал, что морлоки боятся людей, и не хотят, чтобы те устроили на них охоту и разрушили естественную среду обитания. Сегодня вы стали свидетелями того, что катакомбы имеют мощные средства воздействия на человека, помимо прямого нападения. Но мы всегда должны помнить, что великий учёный исчез безвозвратно, хотя и знал больше нашего об этих местах. Он был уверен, что существует вид плотоядных морлоков, которые не ограничиваются мясом собачек или уловом рыб-слепоглазок, и называл его Голем. В классификации Манычева Голем – самый опасный охотник подземелья, поэтому мы должны держаться вместе и ничего не предпринимать без моей команды.

   – Да-да, слышали, – отмахнулся непоседливый экскурсант. – Или не видать нам Кольца Всевластья, как своих ушей.

   Группа подошла к ещё одной стальной двери в стене основного коридора. За нею находилось просторное помещение, при ближайшем рассмотрении оказавшееся подвалом.

   – Привал! – объявила Мила, включила свет, и все с удовольствием приземлились на самые настоящие диваны, – не такие комфортные, как в офисе «Белого квадрата», но всё же. В соседней секции обнаружился небольшой туалет с умывальником. Нашлось даже несколько розеток, от которых можно было подзарядить мобильные телефоны, впрочем, бесполезные под землёй. Встреча с цивилизацией ободрила народ, поскольку движение в непроглядной темноте оказывало психологическое давление на каждого участника экспедиции. Крымов задержался возле умывальника и, глядя на своё отражение в зеркале, поведал диктофону последние новости. Выпили кофе, Дина с Лёхой закурили, а гид продолжила рассказ:

   – Как ни удивительно, но только здесь туннели имеют выход в подвал жилого дома. Сейчас мы находимся по адресу Английский проспект, три; до революции он назывался доходный дом Веретенниковой. Совершенно точно установлено, что в этом доме ещё до приобретения сильного влияния на семью Николая Второго жил Григорий Распутин. К сожалению, Манычев не нашёл достоверных документов о связи Распутина и старообрядцев, но выдвинул две версии необычного совпадения: первая – старообрядцы пытались тайно договориться с Распутиным о помощи в каких-то делах, а вторая – Распутин узнал о существовании подземных ходов, и хотел обеспечить пути к отступлению, поскольку знал о наружном наблюдении за своей персоной.

Доходный дом В.В. Веретенниковой

   – Выходит, Распутин подозревал, что его могут убить враги? – спросила Дина, допивая кофе.

   – Дело в том, что Пётр Аркадьевич Столыпин, будучи в должности премьер-министра, недолюбливал «старца» с сомнительным прошлым, вмешивающегося не в свои дела; единственной его заслугой можно считать редкое умение своим присутствием снимать боли царевича Алексея во время приступов гемофилии. После убийства Столыпина, его дело продолжил министр Внутренних Дел Империи Александр Александрович Макаров: наружное наблюдение за Распутиным продолжалось, но, как известно, не уберегло его от насильственной смерти.

   Надеюсь, что все хорошо отдохнули, поскольку в этот раз нам предстоит ещё одно непростое, но любопытное испытание.

   – Рау-Рау-Распутин! – напел Лёха старый шлягер и хохотнул.