Запрещенная магия

2

‒ Вот что, Круглова, дам тебе ослика, а ты мухой ‒ к месту боевых действий, а то еще уничтожат наши ланселоты вымирающий вид. Не делай большие глаза. Некого мне послать, сама видишь ‒ со связью проблемы. Может магнитная буря опять, солнечный ветер там. Я мальчишек из мастерских подряжу посыльными, чтоб остальных из группы собрать. ‒ Степанович лихорадочно искал что-то на высоких полках, перекладывал пергаменты и манускрипты, попутно собирая залежи пыли широкими рукавами мантии. Я, после устроенного мне разноса, стояла тише воды.

‒ Да ты пойми, я бы и сам с тобой пошел, да мне паству устаканивать надо, а то они, того и гляди, в порыве религиозного единения сами город подожгут. Конец света, знаешь ли, не каждый день случается… Ага, вот она! Охранная грамота! Вот твоё оружие ‒ будешь в нос особо буйным тыкать, против церкви не попрёшь!

Я повертела в руках свернутый пергамент с сургучной печатью. Так себе оружие. Большая часть населения и читать-то не умеет, что уж говорить про дракона ‒ высокий церковный слог у него и между зубов не застрянет.

‒ А может, мне хоть коня дадите… ‒ начала клянчить я.

‒ Конечно, и полное боевое облачение, и двуручник… Анна Жанновна, у нас англичане не наступают. В разведку надо сходить, одним глазком глянуть. Вмешательство ‒ по обстоятельствам. Бинокль вот, спрячь. Армейский, именной. Посеешь ‒ наложу анафему.

Юлий Степанович отряхнул полы епископских одежд и решительным шагом направился в боковой коридор, тускло освещённый лампадами, а я послушно последовала за ним. Как всё-таки человек приспосабливаться умеет: осанка, манера держаться, голос. Обернулся бы сейчас, рявкнул «Покайся блудница» ‒ не задумываясь, бухнулась бы на колени и ладошки молитвенно сложила, и «Отче наш» озвучила бы, все четыре строчки, которые помню…

‒ Ну, с Богом! ‒ торжественно изрёк пастырь и подтолкнул меня к выходу из храмовых помещений прямо на маленький хоздвор с конюшней, сараями для свиней и кур. ‒ Если понадобится, можешь записку передать с Жаном, ты его знаешь. Он будет ждать на рыночной площади.

Дубовая дверь захлопнулась, лязгнув железным кольцом, и я, тяжело вздохнув, направилась к привязи с длинноухим беднягой, что, как и я, видимо, глубоко чувствовал всю тщетность сопротивления жизненным обстоятельствам. Бритый наголо служка, что отирал ему бока соломой, помог мне забраться на впалую спину.

‒ Попонка мягкая, не растрясёт… ‒ доверительно подмигнул мне он, погладив животное по морде. Чего уж тут растрясать, во рту с утра маковой росинки не было, на одном святом духе держусь, ну или на пресвятом гневе начальства. ‒ Сума вам в дорогу: снедь, да платье сменное.

Другое дело. В сытом теле ‒ здоровее дух, ну или как там говорят. Я подхватила суму и перебросила её через плечо. Каблуки туфлей уперлись в бока моего Буцефала, завернула вожжи…но картинно выехать за ворота не вышло. Ослик сперва сдал назад, потом закрутил головой и, наконец, засеменил вперед. Ох, и хлебну я еще с тобой, друг ушастый.

Улицы города опустели. На земле с избытком валялось брошенной соломы, растоптанных и подмятых корзин, битых горшков. Где-то в конце переулка мелькнули силуэты горожан, что короткими перебежками между домами передвигались ближе к собору. И никакой паники. Ну, Степаныч, ну, молодец!

У ворот меня встречали всё те же утренние стражи, только интереса к моей персоне у них в глазах было сейчас гораздо больше. Один перегородил мне дорогу, второй же начал обходить сбоку.

‒ Ты куды это, прелестница? Али не слыхала ‒ дракон за городом объявился! ‒ кривозубый часовой сдвинул шлем к затылку, это чтоб я, наверное, полюбовалась на его мужественный сизый нос.

‒  Тэкс, из соседских селений всех девок пожрал, того и гляди до города доберется. ‒ Раздался голос сзади. ‒ Пойдём к нам в сторожку, мы тебя укроем, спасём, тэкс сказать.

‒ Ага-сь! Не обидим…

‒ Я сестрёнку из Затопей в город забрать хочу… ‒ спокойно начала я, доставая охранную грамоту, ‒ Но если вы хотите, чтобы уже к вечеру ваши задницы пропекались на углях в пыточной замка, продолжайте своё лицедейство!

Лицо у моего «спасителя» стало одного цвета со шлемом ‒ читать может он и не умеет, зато печать епископа рассмотрел наверняка. Дрожащей рукой страж принял пергамент, развернул его и, не зная, что теперь делать, внимательно уставился в документ. Не мигает даже, наверное, знакомые буквы ищет. Ох, влетит мне от начальства еще и за распространение грамотности. Второй подошел к нему сбоку, видимо, на помощь.

‒ Гэ... гээ… ‒ начал было конопатый, но сизый нос ткнул его локтем.

‒ Вы, госпожа, не серчайте. ‒ «Ого, госпожа!» ‒ Нас стеречь поставили, вот и стерегём.

Я протянула руку, забирая документ:

‒ Ты мне, служивый, лучше вот что скажи: в какую сторону рыцари поехали. Уж очень мне не хочется прямо в пасть дракону заскочить.

‒ Так понятное дело! Их милость с малым войском дорогой на Вальбург отъехали, к Лозкам… Там эту страхолюдь и видали.

Я выпрямилась, напустила на себя важный вид, насколько это было возможно верхом на осле, и, даже не удосужив своих собеседников взглядом, двинулась мимо, к небольшой развилке дорог. А ведь сработала грамотка. Вот оно: без бумажки ты ‒ букашка, а с бумажкой ‒ феодал! Надо бы поспешить, задержали меня архаровцы, как бы не прийти к свежеванию туши ящера, ну или к сытному обеду из консервированных дворян.