Запреты с запахом черники

Глава 1. Выдающийся студент

Что нам шепчет влияние женщин на нашу жизнь?

Сколько груз упадёт на плечи?

Неважно, главное держись где-то в сторонке,

Живи в коробке, взгляд робкий;

Только когда становится всё ровно мы раскачиваем лодку так,

Что у дома Волга будет ждать нас наверняка...

(с) Чернышевский.

гр. Алкоголь После Спорта.

     Я не знаю, как выглядят женщины. Точнее сказать, мне никогда их не показывали, так как в существующей реальности мужчины не имеют права контактировать с особями женского пола.

     Помню 2011 год XV летоисчисления с момента рождения Создателя, когда мне исполнилось восемнадцать световых лет. На улице была осень, за отполированным окном плавно летели жёлтые листочки, а слабенький октябрьский дождик еле-еле накрапывал по недавно накатанному износостойкому асфальту. Настенный календарь красной обрамляющей рамкой указывал на цифру двенадцать, нарисованную тщательным каллиграфическим почерком лучшим учеником нашего класса. Около доски стоял преподаватель генетики и физиологии, рассказывая об истинном назначении мужского детородного органа, именуемого atavismus. В этот день мы познавали новую информацию, ранее не известную и запретную, доступ к которой имеется только у молодых людей, перешедших порог в восемнадцать лет.

     Весь окружающий мир, представляющий собой однообразную тянущуюся линию, состоял из одних и тех же выполняемых действий. Я учился, занимался спортом, читал книги, гулял во дворе своего дома и слушал пение птиц, прилетавших строго по четвергам и субботам в 17:45 по Вселенскому времени. Моё воспитание проходило под руководством отца, дяди (его брата), учителей в школе и университете, а также тренеров из секций по лёгкой атлетике и гиревому спорту. И ни в одном из описанных пунктов моей увлекательной жизни не фигурировала даже одна женщина, потому что в нашем мире их просто-напросто не существует.

     Первый вопрос о своём происхождении я задал отцу в шестнадцать лет. До этого случая в моей голове ни разу не просыпалось даже намёка на вожделение, тяги к противоположному полу и желанию совершить процесс продолжения мужского рода. Отчётливо вспоминаю лицо своего отца, ничуть не изменившееся в эмоциях: казалось, что ни одна его мимическая мышца даже не дрогнула. Он попросил меня сесть на кресло напротив, отложил свою книгу, снял очки и твёрдым спокойным голосом ответил на мой вопрос:

 - Своим происхождением на свет ты обязан слаженной работе цеха по воспроизведению и продолжению мужской популяции. Я отдал свои генетические клетки, которые есть и у тебя, чтобы получить своего наследника. В последующем учёные и генетики провели тщательную проверку моего генома с цепью ДНК, чтобы исключить риск появления нежелательной особи и получить человека мужского пола. После этого в течение девяти месяцев происходило твоё постепенное развитие, где за твоим созреванием наблюдали многие выдающиеся специалисты. Тебя кормили и выхаживали. Создавали благоприятные условия. И именно благодаря их стараниям ты существуешь и живёшь, чтобы в будущем поделиться своими клетками и создать уже своего сына-наследника.

 - Папа, а кто может получиться кроме мужчины? Почему ты называешь их нежелательными особями?

 - Это женщины, сынок. Те, которые больше не живут с нами уже более двух летоисчислений. Ни я, ни мой отец, ни его дед никогда с ними не пересекались, хотя я встречал записи и даже фотографии, на которых изображены эти существа, совершенно отличающиеся от нас...

     В те годы я мало чего понял из его объяснений, ведь преподавание генетики началось только после поступления в университет, где полученные школьные знания по биологии заменились на более чёткие и вполне объяснимые. Вместе с преподавателем мы критиковали древние труды великих учёных и врачей, совершенно не соглашаясь с половым размножением, отрицая любые проявления чувств близости с необходимостью соития. Серьёзные мужчины в строгих костюмах и отутюженных медицинских халатах вещали о невозможности чувствовать и ощущать любовь, покуда в сильном обществе такие эмоции совсем не свойственны. Мы жили в коллективе содружества и соглашения, где ни один из мужчин не мог испытывать какие-то романтические чувства к другому, покуда это совершенно не похоже на нас ввиду нашей асексуальности. Единственное, что я всегда понимал и знал - чувство голода, усталости, злости и подчинения...

     Несмотря на всё это, я достаточно хорошо учился, благодаря чему стал получать повышенную стипендию. Победа в одной из олимпиад по философии мужского начала принесла мне возможность посетить летний лагерь для наиболее выдающихся студентов. Радости не было предела, так как это событие являлось для меня первым в жизни, когда я смогу покинуть дом и очутиться в обществе новых и незнакомых мужчин. По планам поездка должна была состояться через пару месяцев, отчего я ещё больше налёг на книги, пытаясь понять настоящую природу чувств и эмоций человека.

     Я никогда не считал себя умнее или выдающееся других, однако в процессе обучения начал улавливать нотки собственного отличия от своих сокурсников. Они были сдержанные, а также взрывные, умеющие мыслить понятиями "надо", "обязан" и "готов". Любые проявления их эмоций были одинаковы, будто зеркальные, отчего внешне разные молодые люди имели вполне общие и схожие характеры. Я же чувствовал себя мягким, не умеющим давать отпора и говорить на языке силы. Занятия по бегу и гирям хоть и были частью моей жизни, но они не закаляли духа, выставляя мою личность белой вороной среди окружения крепких и серьёзных ребят. Я тренировал свою душу, когда сверстники налегали на более тяжёлые снаряды, попутно вкалывая два кубика тестостерона и принимая по одной таблетке метана два раза в день. При этом мои личные занятия развивали внутреннее ощущение гармонии и дисциплины, где тщательно продуманный тренировочный план имел чёткую планировку из недели в неделю. Засыпая, я заранее знал, какая группа мышц будет на дневной тренировке следующего дня, одновременно с этим рассчитывая дни месяца для проведения полумарафонного забега.