Запятая Судьбы

Глава одиннадцатая

— в которой происходит вербовка, пишется письмо, в повествовании возникает таинственная личность, а сотрудники Агентства продолжают теоретизировать.

2009 год. Июль. Санкт-Петербург, запад города.

По Малому проспекту Васильевского Острова медленно брела невысокая полненькая молодая женщина. Нежаркий вечер выгнал на улицы множество горожан, мечтающих о приятной прогулке. Узкие тротуары Центральной линии были запружены людьми, но светловолосая особа в ярком балахоне с лёгкостью прокладывала путь среди праздношатающихся и спешащих по делам прохожих, будто незримый забор окружал её.

Выразительности в глазах женщины было не более, чем в пуговицах полированного стекла. Ни эмоций, ни слёз, только равнодушие. Любой мало-мальски образованный психолог, увидев её, мгновенно констатировал бы глубокий шок, переходящий в затяжную депрессию. Беда была в том, что, согласно её воле, женщину никто не замечал.

«Братства больше не будет. Никогда».

Эта мысль настигла Сову, когда она вышла из занимавшейся пламенем квартиры. Страшное осознание того, что рухнуло дело, ради которого она жила последние четырнадцать лет, отправило её в нокдаун.

«Даже если выживет Нам. Даже если уцелеет Лис. Если, если… Ничего уже не будет прежним. Мы не сможем доверять друг другу. Жить под одной крышей, делиться секретами. Остаться семьёй… Мы искалечены. Ничего не вернуть».

Она споткнулась, кто-то поддержал её за локоть, и, повинуясь направлявшему, женщина свернула направо. Народу стало поменьше.

«Сестра. Я убила свою сестру. Не по крови, но она стала мне ближе всех. Всё равно, что убить Пуха или Кролика. Я верила ей. Настолько, что мысль о предательстве даже не зародилась в моём сознании. Я убила её. И я уничтожила Братство. Надо было попробовать поговорить. Она же предложила мне поговорить. Быть может, мне удалось бы объяснить. Это могла быть ошибка».

Она вспомнила надпись «Ни о чём не жалею», искажённое лицо, шипение: «Сдохни, тварь!» — и обессиленно опустилась на поребрик. Накатила лёгкая дурнота. Сова начала заваливаться на бок, но сильная рука не дала ей упасть.

— С древних времён повелось так, что всё новое рождается в муках, — произнёс красивый мужской голос.

Сова подняла взгляд и увидела молодое лицо с изумительно зелёными глазами. Аэды написали бы: «Сие были очи цвета весенней листвы, обрамлённые густыми ресницами, подобные глубоким лесным озёрам в плену почерневшей от времени осоки».

— Поверьте, как бы больно вам ни было, это рождение чего-то, — продолжил непрошеный помощник. — Возможно, более прекрасного, чем то, что погибло.

— Что вы можете знать о родах? — прошептала Сова.

— О, я не специалист, но превосходно разбираюсь в боли, чему залогом моё имя, — белозубо улыбнулся незнакомец и осторожно сел, укладывая голову собеседницы себе на колени. — Простите за вольность, но вы сейчас не в состоянии даже сидеть. Не бойтесь, у меня и в мыслях нет ничего непотребного.

— Мне всё равно. Если вы даже собираетесь меня убить, это будет только в радость.

— Боюсь, что такой «радости» я вам доставить не могу, — мужчина нахмурился. — Вы нужны нам живой.

— Нужна? Кто вы?

— Агентство, — он чуть подвинулся, давая ей увидеть табличку на доме: 13 линия, дом 81. — Мы знали, что вы придёте к нам.

— Как?

— Исходя из теории вероятностей. Для этого у нас есть целый аналитический отдел и один… хм… человек, который стоит трёх таких отделов. Если даёт себе труд выполнять чужую работу, разумеется.

— И давно вы следите за мной?

— Не следим, а приглядываем. Конкретно ваша личность попала в поле нашего зрения несколько часов назад. Скажите, вы и есть тот самый гений, что смог сотворить пять компасов по примеру древнего?

— Да. Я многое умею.

— А нам нужен «сисоп», — тоскливо вздохнул нежданный собеседник.

— Что-что?

— Системный оператор. Представляете, две сотни серверов, жуткое количество рабочих машин, всё это на сплетении физики и энергетики, и я уж молчу про сотовую связь, которая по-хорошему должна бы работать на Рубеже. И над всем этим нет твёрдой руки.

— Вы что, меня вербуете? — Сова резко села. Молодой человек смущённо улыбнулся и пожал плечами.

— Выходит, что так.

— А Братство?

— Вы что же думаете, мы запрём вас за семью печатями и запретим сношения с внешним миром? Более того, мы с удовольствием поспособствуем приведению ваших братьев и сестёр в норму. А то и их трудоустройству.

— Но почему вы не вмешались раньше? Почему не остановили этого ублюдка? Они могут погибнуть!