Зарема

Часть 8

Зарема, молча, слушала мать и не знала сейчас, что судьба ее, счастье ее, вся радость любви, а не грязная работа, ждут ее в далеком и пока ей неведомом Ставропольском селе Воронцово-Александровском, куда она приедет именно на улицу под названием Степная, где познакомится  она с бабкой Супрункой, своей будущей свекровью, которая в свою очередь, как истинная свекровь, несмотря на доброе расположение к невестке, названной ею на русский лад. Зоей, не раз возмутится ее полным незнанием, как ухаживать за коровой, понимать ее состояние и угадывать желания кормилицы. Среди семейных преданий осталось, например, такое:

-Зоя, сходи, посмотри на корову, как она там?

Зарема вышла и вскоре вернулась.

-Корова сидит.

-Как сидит?!- подпрыгнула от удивления Супрунка.

-Сидит,- невозмутимо подтвердила молодая невестка.

Испуганная Супрунка выскочила за дверь. Вернувшись, долго не могла успокоиться:

-Да, разве ж корова может сидеть?! Что ж она, собака, что ли? Корова – лежит! Лежит, а не сидит. Лежит!

Зарема, конечно, вспомнила в эту минуту об опасениях своей мамы Гюльселем, но будучи благоразумной невесткой, в тот раз смолчала и не затаила обиду на долго еще возмущавшуюся свекровь.

Но до той счастливой поры было еще далеко. Зарема покорно шла с матерью к дому и пока не успела понять всю глубину перемен в своей жизни, связанных с появлением в ней Саши Коваленко. Душа ее трепетала и щемила какой-то незнакомой болью, она рвалась из груди юной девушки, звала ее куда-то в неизведанное, запретное, но такое заманчивое и прекрасное, что казалось чем-то вполне осязаемым, голубовато-мерцающим вдалеке. Душа Заремы была растревожена настойчивыми ухаживаниями Саши, а разум ее вполне отчетливо объяснял ей причину обеспокоенности родителей и всю обоснованность их переживаний.

Навстречу Гюльселем и Зареме шла быстрым шагом Сальминат. Подойдя ближе, она обратилась к матери:

-Мама, там девочки на нашем крыльце собрались. Целая толпа. Даже с соседней улицы пришли. Они поздороваться хотят с Заремой, ведь мы давно не виделись. Не ругайся, пожалуйста, при них, не загоняй нас домой. Завтра у Заремы день рожденья, не порть нам его. И папу попроси не ругаться. Ладно?

-Ох, лиса! Нашла ж причину, почему дома не сидеть.

-Ну, мама! Сразу ты подозреваешь хитрость! Мы просто поболтаем. Я не хочу, чтобы ты нас с Заремой при подружках опозорила, загнав домой сегодня, поэтому и вышла навстречу предупредить, что собрались девочки. А ты, Зарема, что молчишь? Я одна должна отпрашиваться у мамы?

Зарема не отреагировала на вопрос Сальминат, оставаясь отрешенной и задумчивой.

-Зарема! О чем ты задумалась? Ты, что, не хочешь посидеть, пообщаться? Я им уже вкратце про Фатиму с Борисби рассказала, а ты конец нам расскажешь. Мама, что с ней случилось, почему она молчит? Вы поссорились?

-Нет, не ссорились,- ответила Гюльселем,- Так, обсудили кое-что. Просто Зарема грустит? Да, Зарема?

-Мне все равно,- грустно ответила Зарема, машинально прижимая к себе бумажный кулек с виноградом, который оставил ей Саша.

Гюльселем стало жаль дочь. Из-за этого, невесть откуда взявшегося русского, они с мужем лишают свою любимую дочь всякой радости, а теперь еще и свежего воздуха! Подумав так, она сказала:

-Хорошо. На крыльце сидите, но только не в темноте. Чуть стемнеет – тут же домой. И никаких мужчин – молодых ли, старых ли – возле вас быть не должно. Обещаете?

-Обещаем, - поручилась за себя и за сестру Сальминат.

Кивнув сбившимся кучкой на крыльце девочкам, Гюльселем через ворота пошла домой, а Сальминат с Заремой остались.

Зарема с удовольствием угостила всех виноградом и постепенно, постепенно развеселилась, оттаяла, отвлеклась на девчоночьи разговоры, хотя незнакомое тревожное чувство в ее душе никуда не исчезло. Оно будоражило ее, волновало и, казалось, звало куда-то. Если бы у Заремы была возможность сосредоточиться и прислушаться к своему сердцу, к тревоге в своей душе, она поняла бы, что тянет ее туда, где теперь Саша Коваленко, но она при этом почувствовала бы, догадалась бы, что Сашу Коваленко в эти минуты с гораздо большей силой тянет к ней.

Однако рассевшиеся на крыльце девочки, некоторые из которых, обменявшись новостями, быстро ушли, а остальные заняли все внимание Заремы тем, что стали уговаривать ее закончить рассказ о Фатиме и Борисби, ведь Сальминат им начало уже пересказала.

-Конечно, Заремочка, я им все рассказала коротенько, без подробностей,- уточнила Сальминат.

-Но все равно очень интересная история и хочется услышать, чем она закончилась – вставила Хадижат – девочка из их двора, одноклассница Сальминат.

-Рассказывать коротко я не умею, но самой истории осталось всего ничего. Если вы так уж хотите, то слушайте.

-Песню свою Фатима до конца не допела. Раздался выстрел и она от неожиданности или от нервного перенапряжения потеряла сознание. Хорошо, что она заранее пристегнула себя к дереву ремнем, чтобы не упасть. Это спасло ее теперь, однако, очнувшись, Фатима обнаружила себя лежащей под деревом на мягкой подстилке из опадавших много лет листьев, но при этом голова ее лежала на коленях у сидящего рядом с ней мужчины, а нос ощущал полузабытый, характерный только для одного человека на свете, запах. Фатима повернула голову и увидела склоненное над ней бородатое мужское лицо в высокой лохматой папахе, из-под завитков которой сверкали огнем в сереющем предрассветном полумраке белки молодых глаз.