Заведи меня, детка!

Заведи меня, детка!

– Раздвинь ножки.

– Ни. За. Что.

– Раздвинь ножки. Я тебе обещаю, что это совсем-совсем не больно, – в ласковый баритон чуть добавлено интимных ноток, и я точно знаю, что они исключительно для меня. Он строго-деловой с другими – холодный тон, холодный взгляд, улыбка в уголках губ официально-натянутая.

– Врёшь, – не врёт. Я это пищу, лишь бы что-то сказать и оттянуть экзекуцию хоть на несколько мгновений. Это и правда не больно, но страшно так, что лучше бы больно – организм, вообще-то, лечится. А вот нервы…

– И зачем мне это? Я тебе гарантирую, что этим ты можешь управлять исключительно с раздвинутыми ногами, – вот бы его записать на аудио – этот тон, обволакивающе-бархатный, да эти слова, такие пошлые, если не знать контекста. И отдать его начальству. Если они идиоты, то он будет наказан. А если нет – то отбоя от клиентов не будет. С таким-то голосом.

– Ты говоришь это каждый раз, когда хочешь, чтобы я была сверху!

Ой, зря я это! Нашла, идиотка, что с чем сравнивать! А главное – когда! Я сжала ноги ещё сильнее (хотя вроде бы куда уж!) и крепко зажмурилась. И зря, потому что сразу вслед за этим послышался звук щелчка пластиковой пряжки, и горячий шёпот мне в ухо.

– Я кому сказал, ноги раздвинь!

Пришлось повиноваться. Глаза, правда, открывать было всё ещё страшно, да и ноги в таком раздвинутом и напряжённом состоянии мгновенно дико заболели, но ослушаться было страшнее. Жаркое дыхание, злое и нетерпеливое, обжигало шею, создав по контрасту с ледяными мурашками ощущение, что меня одновременно морозят и поджаривают. Кажется, терпение у него действительно на исходе, и лучше слушаться сразу.

– Расслабься.

Он издевается? Да я вздохнуть толком не могу.

Тут же тёплая рука скользнула по талии. Я и так напряжена была как струна, а тут аж взвизгнула тихонько, задрожав ещё сильнее. Но рука так и ускользнула обратно. Но перед этим раздался звук второго щелчка и давление на грудь и живот исчезли.

– Как бы ты не сопротивлялась, мы всё равно это сделаем, – а вот шёпот на ухо никуда не делся, став ещё интимнее и глубже. – И не забывай, ты сама об этом просила.

– Я передума-ала-а-а-а…. – заканючила я, но кажется, с выбором партнёра в этом деле я не ошиблась – он точно не даст мне пойти на попятный.

– А теперь – убери оттуда руки. Так вцепляясь – ты только вредишь себе. И ему тоже, – ладонь невесомо проехалась по моим рукам, и я резко выдохнула, прижимая их к себе. Заодно и вцепилась в такую успокаивающую ладонь моего мучителя. Правда, тут вышла незадача. Убрав руки, ноги я мгновенно подтянула к себе тоже, тут же их сдвинув.

– Уффф, – раздалось опять рядом напряжённое-фырчащее и нетерпеливое… Успокаивающая ладонь выскользнула из моих рук. – Всё сначала. Раздвинь ноги!!

А что толку, если они всё равно в воздухе, а не там, где им положено быть?

– Дай мне пять минут! – заскулила я, подтягивая ноги под себя ещё больше, обхватывая лодыжки ладонями и утыкаясь головой в колени. Как я там поместилась – ума не приложу. Хотя… я мелкая (отчего он приходит в восторг – особенно, когда может меня тягать как куклу, катая на спине и подхватывая на руки). И гибкая – что тоже почему-то в плюс именно ему, потому что раскладывать меня можно как угодно. И я, в общем-то, не против – если только это не ситуация, как сейчас.

– Напоминаю, что мы оба тебя любим.

– Он рычит, – пискнула я, снова сжавшись. Сбежать не было никакой возможности, и если с одной стороны меня ограничивал бездушный (хотя я думала, что не очень) пластик, то со второй – молодое и горячее тело моего-сейчас-мучителя.

– А я ещё и покусаю!

Я приоткрыла один глаз. Прямо перед ним сразу замаячила дурацкая пластиковая картинка на цепочке – девушка, высунув ноги в окно автомобиля, сидела и любовалась закатом. Закат был офигенный. Девушка со спины – вроде тоже ничего. А вот я была дурой – непонятно какими путями, но моё вдохновение, навеянное этой картинкой, опять вышло мне боком. И сейчас приходилось терпеть самую натуральную психологическую пытку, потому что отступать не в правилах этого грозного чудовища. Точнее, двух.

– Мари?

– Ммм?

– Ты делаешь меня дома на симуляции два раза из трёх, что меня заводит и бесит до зубовного скрежета, потому что я чёртов профессионал, и ты не имеешь никакого этического права так со мной вообще, даже в грёбаной компьютерной игрушке. Но сейчас представь, что ты дома, – костяшки пальцев невесомо проехались по моему плечу, обвели рукав самой простой майки, подушечки приласкали кожу, вызывая желание то ли сбежать, то ли растечься на месте желейной лужицей. И скользнули на поджатую к телу ногу. Обхватили цепкими пальцами щиколотку и мягко, но настойчиво потянули вниз.

Вот вечно он не даёт мне времени подготовиться! Даже перед соревнованиями по гимнастике есть минутка мёртвого штиля, когда можно уйти в себя, вздохнуть, окунуться в море внутренней тишины и оттуда, омытая целительной волной своих самых драгоценных мыслей, ринуться в бой.

Но только не с Джином Расселом.

Это не «Здравствуйте, приятно познакомиться», а сразу без предисловий: «Я хочу тебя себе!». И пофиг, что после награждения за кулисами толпа народа, а ты вся пунцовая и счастливая после победы, стоишь, разинув рот от такой наглости. И ведь отбрила бы… потом… если бы мне дали время подумать.

Это не «Может, начнём встречаться?», а сразу – «Хэй, народ, Мари теперь моя девушка!». Да я его знаю всего-то три недели, о чём он вообще? И какое там подумать, если весь курс тебя сразу кидается поздравлять?

Это не ванильно-карамельное предвкушение, когда изнутри то стягивает тёплыми волнами низ живота, то холодит в груди до чуть охрипших выдохов. Это никаких тебе переглядок и смущённо отведённых в сторону глаз – это сразу затянуть в такой поцелуй, что ты вообще не понимаешь, на каком свете очутилась. Зато потом ворчливо-смешливое укутывание заботой и недовольное: «Ага, щазз, какие тебе пять минут на подумать? Тут надо брать, пока видишь, а то уведут!»