Завещание короля

Завещание короля

… Мусульмане наступали.
Со всех сторон прибывали сведения о продвижении врага к Севилье.
Родерик поцеловал жену и сказал: "Помолись за меня Единосущему. Я отправляюсь к проливу. Если нам удастся отбить подкрепление мусульман ещё на подступах к нашим берегам, то и ту армию, прибывшую к нам на четырёх кораблях, сможем задавить".
- Милый, не надо. Мне было знамение, что я тебя больше не увижу. - Юная Эгилона, придерживая опустившийся живот, предвестник скорых родов, обхватила другой рукой шею венценосного супруга и залилась слезами. 
- Прекрати женские причитания, береги нашего ребёнка. - Родерик вновь поцеловал жену, неловко похлопал ее по спине и быстрым шагом вышел из спальни.
На крыльце к королю подошел командир лёгкого верхового отряда, сопровождавшего Его высочество в походах и передвижениях по стране. 
- Мой государь! Мы ждали только вас, чтобы отправиться к проливу. Шпионы докладывают о приближении порядка десяти кораблей африканских берберов под флагами Тарика Ибн Зияда. 
- Выступаем. Я готов. Армия успеет нас догнать? 
- Да, Главнокомандующий! -  почтительно склонил голову начальник отряда и начал отдавать команды построения. 
Второй месяц весны был холодным и дождливым. Но в последнюю неделю погода расщедрилась на солнечные дни, словно благословляя Родерика идти на защиту своей страны. 
До пролива двадцатидвухлетний король добрался на рассвете на исходе вторых суток. 
Корабли Вестготского королевства стояли на пирсе с императорским величием. Приспущенные паруса шевелил попутный ветер. Команда с обожанием смотрела на своего короля, когда тот по спущенным доскам   всходил на борт "Лузитании". 
Капитан преклонил колено в знак уважения и тут же вскочил, показывая, что полная власть короля осталась на суше, а в море - свои законы. 
Пушки дали залп, корабли отчалили. 

Бескрайняя гладь воды поражала. Солнечные блики, отражаясь от волн, сами собой превращались в улыбку на лице Родерика. Команда, напротив, была серьезна, и занималась своим делом.
- На горизонте три корабля! - в три часа пополудни раздался крик из бочки сверху.
- Пушки, товсь! Передай команду дальше! - капитан Торисмонд Каталаунский, носивший имя короля, победившего в битве народов на Каталаунских полях,- был спокоен и рассматривал карту последнего боя с берберами на море. По всему выходило, что на кораблях врага нужна диверсия: взрыв пороха, который хранится в трюмах, может вывести из строя пару вражеских судов сразу.
Корабли Родерика выстроились в заранее оговоренную линию, прикрывая "Лузитанию". 
Король наблюдал в подзорную трубу за приближением африканского флота. Капитан Торисмонд подошел к нему и стал объяснять, что есть добровольцы, которые за шумом абордажных боев готовы взорвать порох.
- Торисмонд, ты уверен, что это сработает? - для Родерика это была уже не первая битва, и он нервничал, потому что знал, что в бою не всегда есть возможность придерживаться заранее построенных планов. 
- Должно хорошо пальнуть! - капитан тоже имел боевой опыт, и даже, пару лет назад, смог одолеть малым числом кораблей превосходящие силы противника. 
- Надо заманить их в пролив и грохнуть порохом там. В самом узком месте рядом могут пройти только три корабля. Как раз и хватит для подрыва уверенности врага. - Король не зря был королём. Торисмонд понял, что план, предложенный Родериком должен сработать лучше. 
В этот момент дозорный доложил, что на флагмане вражеского флота "Берберии" - белый парламентерский флаг. 
Короля перевезли на «Славу", идущую во главе эскадры. Торисмонд оставил боцмана и старпома за себя, а сам, на другой лодке, поплыл за королем. 
"Слава" и "Берберия» встали друг напротив друга, но расстояние для абордажа было еще велико.
С "Берберии" сигналами передали, что их король садится в лодку, чтобы прибыть на "Славу" и поговорить.
Родерик хмыкнул, поскреб гладко выбритый подбородок и велел накрыть стол переговоров прямо на палубе.
Африканский королёк, чёрный, как смоль, увешанный шкурами экзотических животных, взошел на "Славу" как победитель: с гордо поднятой головой. Родерик покачал головой, понимая, что переговоры могут затянуться. 
На море темнеет быстро. С последними лучами закатного солнца Тарик Ибн Зияд, вконец измотавший Родерика пятичасовыми переговорами, вышел из-за стола, слегка покачиваясь от выпитого, хлопнул оппонента по плечу и заявил на чистейшем германском: 
- Я учился у лучших. Мой отец учился у лучших. И всё время я знал, что король - ничто без народа. Мне нужны новые плодородные земли, мой народ голодает. 
 - У моего народа нет возможности кормить иноземцев. Наши земли постоянно подвергаются нападениям, с материка к нам идут и идут войска недругов... 
Африканец улыбался, сверкая белыми зубами, слушая, как Родерик собственноручно расписывается в бессилии. 
- Мы всегда будем врагами! - громко заявил Тарик Ибн Зияд. 
Родерик молча склонил голову и насуплено смотрел, как королек кутается в шкуры, собираясь возвращаться на свой корабль. 
Торисмонд велел выйти из-за борта "Славы", и гребцы тихо повели лодку к кораблю, стоявшему чуть поодаль от "Берберии". Через четверть часа со "Славы" отчалила лодка Тарика. 

... Взрыв трех кораблей королевской флотилии был мощным. 

По воде разметались обломки мачт, и полотнище паруса "Славы" накрыло Родерика, притапливая его с головой. 
Король Тарик Ибн Зияд учился не только на своих ошибках, но и на ошибках предков. Диверсия была идеальной. 

Много раз нырял Торисмонд Каталаунский вокруг стремительно уходящего под воду остова "Славы", звал и искал короля, но ответом был лишь треск сжираемых огнем досок, да крики боли и смерти, разносившиеся на много миль вокруг…