Заводь: Вековуха

Глава третья

Не дождавшись сговора, отец на прииски отчалил. На сговоре мать и бабка с родичами Степана общались, решали, что да как. Приданое обсуждали, где молодые жить будут и другие тонкости. После мамка печалилась: «Был бы Федор жив - порешил бы все, и краснеть не пришлось». Свадьбу назначили на Вторые Осенины.

- Тут уж урожай собран, да и затягивать ни к чему, двадцать годков уж тебе! - сказала бабушка.

Так и начали к свадьбе готовиться. Бабушка сундук с приданым показала, что про меня готовила. Там сукно различное, зипунов новехоньких пара, рубахи мужицкие, вышитые, да горшки и кринки. «Да и мать кое-что собрала тебе, все не пустая в дом придешь», - сказала она. А вечерами, когда мы с бабушкой чаевничали, то смородиной, то шиповником, наставления мне разные давала.

- Перед Серафимой, свекровью своей, не робей, но и уважение проявляй. Она баба вздорная немного, но не плохая, - кивая головой, наказывала она. – Мне бы дай бог, до правнуков дожить, подсоблю тебе, выдюжим.

- Баб, не говори так, – одернула я ее.

- Говори, не говори, Санька, а Илье уж недолго меня ждать, - сказала и перекрестилась тут же, глядя на образа.

***

- Вася, Вась, - окликнула я братца, выйдя во двор по утру.

- Чего тебе? – выглянул он из сараюшки.

- Собирайся, по грибы. Пошли уже, сказывают.

- Вот еще, делать мне что ли нечего, - важно протянул он. – Тебе надобно ты и иди, а мне еще прясла править. - Он подхватил топор и ушел в огород, а мне ничего не оставалось, как одной пойти.

Бродила я долго, всюду прошлась на несколько верст в разные стороны. Грибов не много собрала, брешут люди. Зато шиповника полный короб заплечный. Шла домой усталая, но поторапливаюсь, задержалась уже, а дел еще полно - до ночи бы успеть переделать. Я уже миновала крутой лог, ступив на протоптанную тропу, как раздался топот копыт сзади. Обернулась на звук – гнедой красавец на меня несется, крупный. Мужчина правит той лошадью, верхом, незнакомый. Поравнялся со мной, приспустил поводья и задорно так спрашивает:

- Куда спешишь красавица, что пятки сверкают?

- Да, Антипа лютого боюсь, вот и бегу, – возьми и ляпни я, чтоб отстал, на ходу, не останавливаясь.

- Раз такое дело, садись, подвезу до села.

Спрыгнул он с лошади, короб мой забрал, меня подсадил, сам ссади с коробом запрыгнул. Потянул поводья – едем. Лошадь наперво понеслась, страху я натерпелась, вскоре всадник ее усмирил - ровнее пошла. Мужчина, видно решив беседу завести, спрашивает меня лихо так, с удалью:

- В коробе то, что у тебя, красавица?

- Грибов едва, да шиповник до верху.

- Семью кормить, хорошо…, - протянул он. - Мужняя?

- Сватанная, - ответила я, подняв голову, да тут же устыдилась, вроде как хвалюсь.

Мигом до села и доехали. Тпру, лошадка! Спрыгнула я, не робея, лошадь с копыта на копыто топчется, всадник улыбается. Молодой, чернявая борода, аккуратная. Подал он мне короб:

- Приехали. В село заезжать не стану, добежишь.

- Спасибо, - кричу ему.

- Ну, бывай, сватанная, - взглядом меня лукавым буравит, потешается.

- До свидания, добрый молодец.

- А Антипа лютого не бойся, не страшен я таким, как ты, совершенно не страшен, - сказал он, стеганул коня и ускакал.

Я стояла, как громом сраженная. Вот ведь, надо же… А скажи кому и не поверят. Мало кто его видел, а тут сам Антип лютый до села подвез, да и не стану я никому сказывать. Недругов полно у него, а за голову его, говорят, награда большая обещана. Мне же он ничего худого не сделал, верно ведь. Долго я стояла, смотрела вслед, пока он не скрылся из вида.

***

Пошла череда дней в заботах и хлопотах. Мы с мамой по хозяйству толклись, Васятка на рыбалку с рассветом чесал, да дрова на зиму готовил потихоньку. Огородом занимались, да в лес за припасами ходили, когда с братом и матерью, но зачастую одна бегала. Степа в заводе службу нес, трудную, виделись изредка. Ну, а гуляли уж если, то за руку, да глаз отвести друг от друга не могли, насмотреться, надышаться сполна. Серафима, мать его, прибегала несколько раз. С матерью беседы вела, обсуждая свадьбу предстоящую, да советы все раздавала, как капусту квасить, да как грибов лучше посолить. По всем углам у нас в избе глазом нашаривала, любопытная. Сплетни разные пересказывала, хоть и мать пустой болтовни не любитель, ничего, терпеливо слушала, родня все же будущая.

Вторые Осенины все подле делались, с каждым днем стремительно приближаясь. Оставалась совсем немного, тем волнительнее и приятнее на душе делалось.

- Санька, сходи завтра до отца, проси, чтоб вернулся к свадьбе, - наказала мне мать вечером. – Соберу тебе еды с собой, на заре выйдешь, к вечеру управишься. Васю бы послать, да боюсь его не возьмет в расчет, не послушает. А не то, вдвоем побегите, чтоб не страшно было.

- Схожу, мам, одна схожу. Вдоль реки пойду, не лесом, там не запужаюсь.

На заре, прихватив котомку с едой, да туесок небольшой, может соберу чего по дороге, в путь вышла. Путь не близкий, но не сказать, что и незнакомый. Вверх по реке они были, на прииске, в сторону Афонасьево, небольшая деревня в нескольких верстах от нас. Осень теплая нынче началась, не дождливо, идти хорошо. Река то показывалась, то петляя, отдалялась, когда я срезала путь, а шла я спорно, хорошо прибавив ходу, вплоть до Кривого камня. Там уж немного сбавила – в гору идти пришлось. Обходила камень не по самой вершине, а краем, по пологому месту. Брегом не пройти – обрыв, только если водою, а водой только вплавь, глубоко в этом месте.

Добралась до прииска, солнце уже в зените стояло, сопрела вся. Шла косынкой обмахивалась, когда увидела впереди две фигуры мужские. Быстро косынку на голову повязала, да приближалась понемногу. Мужики стояли по колено в воде у одного в руках лоток, у второго лопата. Занятые своим делом они не замечали меня, и я окликнула, не подходя близко: