Завтра июль. Повести и рассказы

Завтра июль. Повесть

Завтра июль

В этом небольшом сочинении я предлагаю очень многое для наблюдения и размышления отдельным лицам, рассуждающим о природе.

Галилео Галилей. Звездный вестник

1. Отличный день, чтобы перестать быть собой

Тот день был не слишком-то хорошим для пикника на побережье. Было прохладно; с моря дул несильный, но настойчивый ветер. Небо было затянуто высокими плотными облаками, и прибрежный песок без солнечного света казался блеклым, серым, а крупные темные валуны будто бы с усилием вдавливались в него всем своим и так немалым весом. На берегу находился охраняемый объект – большая территория с различными постройками, обнесенная забором из крашенных в насыщенный зеленый цвет рифленых железных листов, поверх которых кольцами была накручена колючая проволока. Неподалеку от этого объекта стояло недостроенное здание (большой ангар или что-то вроде того) – бетонный остов, еще не обросший плотью: два ряда толстых столбов, сложенных из кирпича, стена между двумя дальними столбами и часть крыши или перекрытия. С углов недостроенного здания свисали длинные сиреневые шторы, вдоль столбов шли нетолстые трубы, выкрашенные в желтый и зеленый цвета. Прежде чем расположиться на берегу, мы направились именно к этому зданию.

В тот день со мной было десять человек, все младше меня, дети и подростки. Когда мы шли по пляжу, к нам подлетел метеокорректор – металлический шар размером с арбуз с двумя турбинами по бокам. У шара была светящаяся желтая сердцевина с ломаными блестящими внутренними гранями, как у елочной игрушки. Шар покружился вокруг нас, а потом, решив, по всей видимости, нас развлечь, взлетел очень высоко и принялся менять погоду. Серые облака уплотнились, смялись в комковатые тучи, пошел дождь. Крупные тяжелые редкие капли падали на песок, делая его темнее, но не оставляя на нем следов в форме воронок, потому что песок был слишком плотным. Вскоре дождь прекратился. Какое-то время ничего не происходило, а потом пошел снег – большие редкие снежинки посыпались с заполненного тучами неба. Снежинки были очень белыми, словно это солнечный свет, не имея иной возможности прорваться сквозь пелену туч, обратился в них. Я помню, что мне это очень понравилось. Я вообще люблю снег. Но, чтобы не замерзнуть и не простыть, я все же перекрутила одну из штор и накинула ее себе на плечи, как плащ.

Когда снег прекратился, стало теплее. Метеокорректор больше не появился. Чтобы размяться и заодно согреться, я, используя только руки, трижды забиралась по вертикальным трубам, прикрепленным к столбам, и зависала на самом верху, а потом спускалась.

Не помню, как я оказалась на охраняемой территории. Кажется, те люди заметили нас, вышли из ворот и предложили посетить их объект. По крайней мере, так вполне могло быть.

Я пошла не одна. Со мной отправились еще двое из тех, вместе с кем я гуляла по пляжу: это была темноволосая девушка, крупная и довольно полная, на ней в тот день было ярко-синее платье, и худенький юноша в брюках и рубашке, совсем подросток, он носил очки. Втроем мы ходили по территории. Точнее, нас водили, устроив для нас что-то вроде экскурсии. Я шла впереди своих спутников и не сразу заметила, что в какой-то момент их куда-то увели, а заметив, не придала этому значения.

В роли моего экскурсовода выступала молодая женщина с коротко стриженными волосами пшеничного цвета, очень хорошенькая и очень нервничающая. Она подвела меня к клетке из оргстекла – этакой прозрачной коробке. Внутри нее был заперт тигр. В верхней панели было прорезано круглое отверстие, достаточно большое, чтобы зверь мог высунуть наружу лапу или морду, но недостаточно большое, чтобы он мог пропихнуть в него голову и, конечно, пролезть целиком. Из отверстия торчал мокрый нос тигра, и я наклонилась к нему. Женщина принялась торопливо и сбивчиво говорить о том, что у них отличные хирурги и я могу ни о чем не беспокоиться. Я и так ни о чем не беспокоилась, но, разгадав замысел, рассердилась – очень сильно рассердилась – и…

Вспышка моей ярости – словно взрыв, но взрыв, которого я не чувствую. Для меня это только эмоции, которые, если я не сумела их остановить, вырываются наружу и моментально рассеиваются, исчезают для меня без следа, после чего я становлюсь совершенно спокойной. Но для окружающего мира этот взрыв самый настоящий: миг – и все вокруг лежит в руинах, разнесенное взрывной волной, пылает и осыпается, обваливаясь ломтями чистого огня. А я стою в эпицентре этого взрыва – и снова ничего не чувствую.

Все, что я успела сделать в тот раз, это краешком мысли прикрыть тигра, заметавшегося в клетке, и женщину-экскурсовода, чтобы они остались в живых. Потом, когда пыль стала оседать, я повернулась и двинулась в том направлении, куда увели моих спутников. Пришлось пробираться через мною же устроенные полыхающие руины.

Своих спутников я нашла довольно быстро. Они были привязаны у стены лицами к морю и могли бы видеть его, если бы не забор. Девушка в синем платье была охвачена пламенем. Она кричала, горела, но не сгорала, не горело даже ее платье. Что происходило с парнем, я не видела, но он тоже кричал, а значит, его, скорее всего, тоже как-то мучили – может быть, ломали ему кости. Я повернулась и ушла – пусть разбираются сами.

Оставив их, я вернулась на ту часть территории, которая была разрушена взрывом. Все это время молодая женщина, прежде разыгрывавшая из себя экскурсовода, неотступно следовала за мной. Она говорила что-то умоляюще-увещевательное, я не вслушивалась. Руками она меня благоразумно не трогала, но ее болтовня надоедала. К тому же, если бы я позволила ей и дальше вести себя так шумно, она помешала бы осуществлению моих планов. Поэтому, улучив момент, я резко остановилась, обернулась, и она налетела на меня.