Здравствуйте, я ваша няня, или Феям вход запрещен

Глава 20

Глава 20: Бойся чужих желаний

Веки поднимались непростительно медленно. Они словно налились свинцом, так сложно было открыть глаза. Ощущала себя заторможенной, обессиленной. Не могла ни закричать, ни сдвинуться с места. Что-то оплетало меня, сковывало, принося неимоверный холод. Зубы уже не стучали, челюсть свело, но меня и без каких-либо звуков нашли.

Отрешенно смотрела на темный силуэт, что стоял в двух шагах от меня. Яркий ослепляющий свет ударил по глазам, на мгновение освещая лицо герцога. Себастьян был зол. Себастьян был в ярости и совершенно этого не скрывал.

Свет, теплый, льющийся из его рук свет затапливал меня, обнимая мое тело, словно одеяло. Я не шевелилась – попросту не могла, но то, что меня оплетало, с диким визгом сжало мое тело еще крепче, лишая остатков драгоценного воздуха.

Мысленно я уже прощалась с жизнью. Прощалась с Себастьяном и Анги – с теми единственными, кто стали мне близкими в этом странном мире. Нет, не хотела сдаваться, цеплялась за то, что видела, но страх сковывал цепями…

– Ы-ы-ых-х! – жадный вдох, рваный выдох, еще один хрипящий вдох.

Лианы не переставали визжать, оглушая, но их воздействие становилось все меньше. Ко мне постепенно возвращалось утраченное тепло, и я могла совсем немного пошевелить пальцами на руках и закрыть веки. Глаза слезились от света. Еще немного, и дышать стало значительно легче. Еще немного, и путы высохли, истончились, спали, но подняться я была не в силах.

Была не в силах сказать такое простое, но значимое «Спасибо». Герцог же не проронил ни слова. Молча взял меня на руки и внес в открывшийся портал. Вышли мы уже в спальне, которая принадлежала ему. Уложив меня на собственную кровать, мужчина собирался уйти.

Попытка ухватить его за руку успехом не увенчалась. Силы возвращались, но слишком медленно, так что остановить мужчину я не могла. Только проследила взглядом за его спиной, а на глаза навернулись слезы.

Глупо. Так глупо. Всего этого могло бы просто не быть, если бы нам удалось поговорить. А что теперь?

Обессиленно закрыв веки, я ощутила, как на моих щеках появились дорожки слез. Попытавшись встать, смогла сдвинуться на жалкие миллиметры. Это страшно. Действительно страшно чувствовать себя настолько слабой. Но еще страшнее осознавать, что эта любовь, эти чувства, возникшие на пепелище моей прежней жизни, мне необходимы как воздух. Герцог необходим. Такой, какой есть.

И от этого больнее в сотни раз. Я готова сдаться ему, тогда как разум твердит, что так не должно быть. Я его не знаю, а Себастьян не знает меня. Я не понимаю его поступков, а он не желает ничего объяснять. Я хочу забыть все как страшный сон, а он…

– Потерпи, сейчас станет легче, – раздалось всего в шаге от меня, и я испуганно распахнула веки, потому что совершенно не слышала, как герцог приблизился к постели.

Узкий, чуть изогнутый кинжал в его руке сверкнул в сиянии огоньков свечей, а я только рот открыла, не имея возможности закричать. Страх сковал, ужас захлестнул…

Ткань рвалась легко и непринужденно. Просто разрывалась на куски, поддеваемая острием. Я была настолько ошеломлена, что даже и не подумала о том, чтобы прикрыться. А когда подумала, вспомнила, что сделать этого просто не могу.

– Пожалуй, нижнюю рубашку мы оставим, – отчего-то хрипло произнес Себастьян, старательно пряча взгляд.

Проследив за тем, как он откладывает кинжал на прикроватный столик, я заметила темно-зеленую банку. Никаких надписей, никаких этикеток. Просто темно-зеленая банка, содержимое которой мгновенно заставило слезиться глаза и задержать дыхание, когда крышка все же была открыта.

– Лучшее лекарство из тех, что я знаю, – сообщили мне, а я чувствовала, как от ужаса расширяются мои глаза. Чем-то эта смесь по запаху напомнила мне пресловутую «Звездочку», но гораздо, гораздо ярче. Если бы у меня сейчас был заложен нос, хватило бы лишь запаха, так что следующие слова вселили в меня надежду: – Всего лишь мазь, чего вы испугались?

Глаза. Мы лишь на миг встретились взглядами, и этого хватило, чтобы утонуть в этих синих глазах. В метели, что бушевала в них. Казалось, я ощутила и вой, и ветер, и даже снег, что хлестал по лицу. Но не было холодно.

Меня бросило в жар. И этот жар лишь усилился, когда герцог точечно начал наносить мазь сначала на мои запястья, руки – каждое прикосновение было объято нежностью. Виски, шею, ключицы и грудь – дыхание мужчины обжигало. Ему пришлось склониться ко мне. Еще немного, и поцелуй бы свершился, но, мотнув головой, будто прогоняя наваждение, Себастьян продолжил экзекуцию.

Продолжил, неожиданно заговорив и давая мне отвлечься от целомудренных прикосновений, которые таковыми совершенно не казались:

– Я не считаю, что я совершил ошибку, – глухо произнес он, пачкая нижнюю рубашку, что мгновенно пропитывалась темно-зеленой субстанцией. – Больше того, я поступил по велению сердца, но расчет имел место быть. Мне не стыдно, Сандра. Я знаю, что поступил правильно. Я должен думать не только о себе, но и об Анги. Мне жаль лишь того, что я не мог ждать. Время – это самое ценное, что есть, но мы понимаем это слишком поздно. У меня не было времени. Не было времени на ухаживания, которых ты, несомненно, достойна. У меня не было времени на долгие речи и уютные вечера, чтобы мы могли как следует узнать друг друга. У меня не было времени на то, чтобы влюбленность, отражающаяся в твоих глазах, окрепла и превратилась в любовь. У меня и сейчас нет этого времени.

Закончив с ногами, в противовес своим словам герцог медленно закрутил крышку и лишь после посмотрел на меня, внимающую каждому его слову. Попытавшись заговорить, я смогла просипеть: «Расскажите». Глубокое чувство тревоги поселилось в моей груди, сжимая, не давая нормально дышать.

– Я рассказал тебе почти все. Почти. Это началось тогда, это продолжается сейчас и закончится этой ночью. – Сделав несколько шагов к комоду, стоящему напротив кровати, Себастьян легко подхватил кубок и вернулся ко мне.