Земляника.

Земляника.

Розовые предрассветные сумерки пахнут летним дождем и земляникой, которую принес для меня мой самый ненавистный враг.

  Сжавшись в комочек, я кутаюсь в одеяло - такая глупая попытка спрятаться от реальности.

  Помню запах масла лотоса, которым умащивали мое тело, и капли воды, подкрашенной отваром семи трав. В ту ночь, когда я разделила ложе с Сапфировым Змеем, весь греховный город был окутан, будто тончайшим муслином, ароматом зацветающих яблонь.

  Я помню боль, мучительную, обжигающую, и капли крови на моих бедрах - будто крошево алых лепестков роз.

  Интересно, если я позову сейчас на помощь, кто-нибудь откликнется?

  - Я знаю, что ты носишь мое дитя, - сказал мужчина, садясь на мою кровать, рядом.

  Как в тот момент я не лишилась чувств - великая загадка.

  - И что тебе с того, Змей? - прошептала в ответ я.

  - Наирэ. Меня зовут Наирэ.

  Я смотрела на своего врага, не таясь, с болезненным и необъяснимым интересом, пытаясь разгадать его замысел.

  У него черные глаза. Холодный, тяжелый взгляд. Резкие черты. Кожа, будто мел. Волосы, темно-синие, острижены так коротко, что видны грубые рубцы шрамов на голове. Вообще, тело его напоминало карту, на которой Боги по окончанию каждого из раундов своей жестокой игры отмечали новые границы своих владений. А их, этих раундов, было очень много. Я ведь хорошо помнила это тело.

  Счастье обычно остается в душе лишь нежной перламутровой дымкой, а боль - чередой неумолимо-жестоких, четких до последнего штриха образов.

  Сейчас хищник внутри этого ублюдка спокоен и сыт.

  Поймите меня правильно - я никогда не была смелой. Змей же - высок и силен, я едва ли была выше его локтя, при своем весьма не хрупком сложении. Змей насиловал меня, доставшуюся ему в качестве приза за одну из особо ярких побед на арене. Это был каприз молодой госпожи Блубелл - она считала, что когда служанку лишает невинности жестокий ублюдок с огромным членом, это очень весело. А служанку, разумеется, спросить забыли.

  Но я старалась держаться. Невзирая ни на что, у меня оставались моя гордость и мое достоинство, которые я ревностно берегла от липкой паутины отчаяния.

  - Странно, что ты все еще помнишь свое имя. Мне казалось, у тебя осталась лишь кличка.

  Я не расставалась с одеялом, но нашла в себе силы упрямо вздернуть подбородок. Думаю, это уже победа - учитывая, что я видела своего врага первый раз с той кошмарной ночи два месяца назад.

  - До недавних пор эта кличка мне очень даже нравилась.

  Какая удивительная реакция.

  - До недавних пор? - осторожно переспросила я.

  - Я узнал лишь сегодня. И сразу же пришел к тебе.

  Не успела я сообщить, насколько рада его визиту, как мужчина схватил меня за запястье и мягко, но настойчиво притянул к себе.

  Как и я в тот момент, противники Змея дикую силу его объятий осознавали слишком поздно, когда спастись уже невозможно.

  Я откровенно запаниковала и попыталась кричать. Мужчина так же спокойно коснулся моей щеки и сказал:

  - Успокойся, пожалуйста.

  Он опустил меня на спину. Я чувствовала себя безвольной куклой, и на глазах были слезы бессилия - горькие, как полынный отвар.

  - Расслабься, Констанс.

  На мой живот легла тяжелая грубая ладонь. А затем... будто маленький росточек во мне потянулся к ней, к этой ладони, чувствуя тепло.

  Это стало потрясением. Мгновенным пониманием гармонии сущего. Я осознала, что уже почти люблю этот росточек, а ведь не далее, как прошлой ночью, обдумывала планы побега и избавления от ребенка.

  А на лице Змея застыло невероятное выражение, в котором соединились восторг, благоговение, неверие, боль и еще множество чувств, которым я даже боялась дать названия.

  - Мы убежим, - сказал Змей своим жутким ледяным голосом.

  Я села на кровати и обняла себя за плечи. Меня знобило от нахлынувших эмоций. Я чувствовала себя полноводной рекой, просвеченной солнцем. Но в темных лесах на берегу этой реки жили волки.

  Звериное чутье подсказывало мне, что мужчина прав. Опасность.

  - Да, - ответила я. - Иначе доктор Стайлс Малински и профессор Марр заберут нашего ребенка для проведения медицинских опытов.

  Глазами Змея на меня смотрела сама Пустота. Вздохнув, я продолжила:

  - Они считают, что смешавшись, наши вер-гены смогут придать боевым зомби еще больше силы. Возможно, даже продлить их срок.

  Мужчина сжал кулаки в безмолвной ярости, и на руках явно обозначились жгуты вен.

  - Есть эффективные способы. Золото, например. Или насилие. Грязные приемы. Наше преимущество - неожиданность удара.

  Через тонкую ткань ночной рубашки я почувствовала жар поцелуя - на две фаланги его пальца ниже моих ребер.

  - Я хотел бы, чтобы дитя унаследовало твои черты - светлые волосы и зеленые глаза, - едва заметно улыбнулся Змей.

  Он поднялся, собираясь уйти.

  - Я появлюсь вновь через несколько лиг. Необходимо время подготовить побег.

  - И что мы будем делать потом? - поинтересовалась я. - Да и к тому же: ты правда считаешь, что я желаю быть с тобой после всего, что ты сделал?

  Мужчина повернулся и взглянул в мои глаза.

  - Наверное, я должен попросить твоего прощения?

  И знаете что? Он не шутил. Ему действительно это просто не приходило в голову. Мне стало смешно.