Зеркала

Зеркала

1

Сэм шёл по улице. Светило солнце, а ветер гонял по дороге жёлтую листву. Было то замечательное время, когда осенний воздух напоённый свежестью наполняет тебя чистотой, а прозрачные небеса простираются до бесконечности. На пути ему попалась металлическая банка из-под “Пепси-колы”. «Молодое поколение выбирает...» – почему-то вспомнилось ему. Он легко поддел банку носком ботинка и зашвырнул далеко на газон. Банка блеснула на солнце, и Сэму показалось, что в этот момент она как-то легонько взвизгнула, а потом с негромким шёпотом покатилась по осенним листьям.

2

Из оцепенения Сэма вырвали слова: «Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция «Василеостровская»!» «Пригрезится же такое, – невольно подумалось Сэму. – ведь сейчас должна быть «Гагаринская», а затем «Красный проспект». Наваждение какое-то». Он опять задумался и вздрогнул, когда казенный голос произнес: «Станция «Василеостровская». Конечная». Ничего не понимая, Сэм поднялся с места и вместе с другими пассажирами направился к выходу. В толпе его внимание привлекла молодая невысокая женщина в сером пальто и берете, которая вела за руку девочку лет шести и что-то говорила ей на ходу. Что-то до боли знакомое было в этих двух фигурах. Он поспешил за ними, хотел подойти поближе, посмотреть в их лица, но их заслонили другие люди и потом они куда-то исчезли.

Питер встретил его промозглым осенним ветром и сыростью. Он поёжился и привычно повернул в сторону 5-ой линии. «Сколько же я здесь не был? – думал Сэм. – Да я ведь и не уезжал никуда отсюда! Откуда же это чувство, что я только что вернулся сюда издалека? Кто я? Где я?» Помятая банка из под “Пепси-колы” что-то ему напомнила, и он тут же забыл про неё.

В подъезде дома его поразили зеркала. Он всегда помнил их старыми и облупившимися, а сегодня они сияли первозданной чистотой и радовали идеальным отражением. Посмотрев в зеркало, Сэм остался доволен своей внешностью. Он выглядел в этом зеркале лет на двадцать моложе. И седины в его волосах не было и в помине, а морщины разгладились. Он даже присвистнул от удовольствия. Да и походка у него стала полегче. Он даже и не заметил, как взлетел на третий этаж и остановился перед высокой резной дверью. Кафельный пол под ногами тоже порадовал его своей гладкостью.

Сэм открыл дверь своим ключом и постарался тихо войти в квартиру, но за что-то зацепился, и чуть было не упал. В коридоре было как всегда темно. Кто-то сдвинул в сторону большой камень, который стоял здесь бог знает с каких времен, и Сэм запнулся об него, сделав шаг в сторону. Он чертыхнулся, повесил куртку на вешалку и тихо вошёл в комнату. Лиза еще валялась в постели. Она читала. На минуту оторвавшись от чтения, она бросила в сторону Сэма довольно свирепый взгляд и снова уткнулась в книгу.

«Привет! Как спалось? – как ни в чём не бывало, спросил Сэм. – Только не спрашивай меня, где я шлялся всю ночь! Я был там, где меня уже ни фига нет! Да тебе и нет до этого дела. У нас есть в доме что-нибудь съедобное? Ужасно хочется жрать».

«Я уже ничего не спрашиваю. Посмотри в холодильнике. Там должен быть кусок сыра. Хлеб на месте. А чайник я недавно согрела. – отозвалась Лиза. – И включи обогреватель. Я совсем закоченела».

Сэм заметил, что на тумбочке около постели стоит чашка с кофе, из которой еще поднимался парок. В комнате было довольно прохладно. Как всегда, в это время года. Сэм подошел к высокому окну, которое выходило во внутренний двор неправильной формы. Голые серые стены наводили уныние. Он провел рукой вдоль окна и почувствовал, как холодный ветерок обдувает его ладонь.

«Может быть растопить печь?» – спросил Сэм. Ему почему-то вдруг захотелось посидеть у огня, посмотреть на языки пламени, пожирающие старые газеты и щепки.

«Делай, как хочешь! Ты же всё равно поступишь по-своему, чтобы я тебе не сказала», – Лиза отбросила книгу и принялась пить кофе.

Читать ей уже не хотелось. А Сэм всё больше и больше раздражал её. Она ненавидела его вот в такие минуты, когда он делал вид, что у них всё в порядке, в то время, как вся их жизнь летела кувырком. Когда ей казалось, что уже ничто не может поправить их отношения. Когда пора что-то решать, действовать, менять. И накатывала усталость бессонных ночей. И ничего не хотелось. Разве что забиться под одеяло с книжкой, и чашечкой кофе рядом, уйти в книжный нереальный мир, забыться хоть на время. Она видела, что с Сэмом творится что-то неладное. Эти его поздние (или ранние) возвращения, раздражительность. Она по-прежнему была к нему сильно привязана, но чувствовала, как он день за днём становился всё более и более чужим, уходил всё дальше и дальше от неё. И она ничего не могла поделать с этим. Она не находила причин этому ни в себе, ни в нём, ни в окружающем их мире. Это происходило как бы помимо их воли, вопреки их желанию. Временами ей казалось, что зеркала, в которых отражалась их жизнь, померкли и затуманились. И она сердилась на них, как будто это они виноваты в переменах.

Сэм разжёг в это время печь, пододвинул столик, налил себе кофе и сделал бутерброд с сыром. Он смотрел на огонь, пил кофе и ел хлеб с сыром. Но мысли его были где-то далеко отсюда, где-то в другом городе, таком солнечном и молодом. «Почему эта жизнь перестала меня радовать? Почему мои мысли далеко отсюда? – спрашивал он себя и не находил ответов. – И Лиза здесь совсем не при чём. Она – хорошая. И, наверное, даже любит меня. И если я делаю ей больно, то мне больнее от этого ещё больше, чем ей». Сэм невесело вздохнул и отхлебнул из чашки обжигающий кофе.

3