Зеркальный Рай, Выхино

Зеркальный Рай, Выхино

- Егор! У меня опять данные поплыли!

- Подойди, пожалуйста! Не сходится ни черта, Егор!

- Егор, как проверить...

И так весь день. Не дают сконцентрироваться, отвлекают. Как будто у него своей работы нет.

Ворчит, но помогает. Все-таки, общее дело делают.

- Что там у тебя?

- Да вот - не запускается никак... Второй час бьюсь, - отвечает Игорь. В голосе его отчаянье борется с усталостью.

Отдел вторую неделю работает без выходных. Доводят до ума важный проект на финальной стадии. А других в их корпорации и не бывает.

Егор смотрит на переплетение линий на голографическом чертеже, теребит бородку. За окном огромной мухой пролетает аэротакси. Егор на долю секунды задерживает взгляд на аппетитной рекламе пельменей на его борту, кивает задумчиво и быстрыми, почти неуловимыми движениями пальцев разворачивает модель, приближает и соединяет две зависшие в пустоте прямые. Раздается мелодичный писк, по модели пробегает зеленая волна, отражаясь в его черных как космос глазах.

- Ну, вот - порядок! - Егор хлопает коллегу по плечу и возвращается к работе. В свой угол, к большому столу, заваленному журналами и толстенными книгами. Кто вообще пользуется книгами в 2059 году?

Из огромного окна в лицо ему бьет луч солнца. Егор недовольно жмурится, машет рукой, посылая сигнал шторам. С легким жужжанием они меняют угол, и луч пропадает. Без пяти четыре. Инженеры, шумно переговариваясь, выходят на второй оплачиваемый перекур, но Егор этого не замечает. Он весь в работе. Еще совсем немного и он победит задачу, ведь решение совсем рядом, только руку протяни. И он протягивает руку, забираясь в самую глубину чертежа, выворачивая его к себе и приближая. Кажется, ошибка спряталась где-то здесь. Вот-вот все встанет на свои места и можно будет вернуться к книге, которую он никак не дочитает уже второй месяц, но трансмиттер с противным воем отключается, голограмма мелко трясется и схлапывается, оставляя на своем месте над столом зияющую пустоту от которой ломит глаза.

- Черт! - кричит Егор, пиная блок трансмиттера, - никчемный китайский пылесос!

Не видать ему теперь ни премии, ни выходных. Он представляет разочарованное лицо жены, ее равнодушную прямую спину под одеялом, презирающий взгляд ее разноцветных глаз в мимолетном случайно пойманном отражении в зеркале. А ведь прорыв был так близок... Егор со стоном кладет голову на теплый пластик стола и тот отзывается легким звоном, включая радио Релакс. Прямо то, что и было нужно...

Егор снова не замечает проходящих мимо коллег, возвращающихся с перекура. Кажется, он даже засыпает под монотонный монолог сожаления в голове, произносимый невыносимо холодным голосом Оксаны, его супруги: - Именно в тот момент, когда мне это было так важно... Ты - эгоист! Совсем обо мне не думаешь, Егор... А как же подписка на виртуальные каникулы? Так и будем в этом гетто выхинском до конца жизни торчать?

И вдруг совсем другой голос в голове - мягкий вкрадчивый, как у кошки, которая научилась говорить по-русски: - Егор Дмитриевич, зайдите, пожалуйста, в отдел Эйч Ар на экзекьютив этаже. Кабинет ноль два семь.

- Что? - Егор чуть не подпрыгивает от неожиданности, - Когда? Эээ... У меня же нет доступа!

- Уже есть, - мяукает голос в голове.

Егор смотрит на тыльную сторону ладони. Кожа просвечивает золотом, там, где обычно холодно моргает голубой огонек.

Он удивляется. Оказывается, они уже могут удаленно перепрошивать айди чипы!

Мяукающий голос опережает его вопрос: - Меня зовут Сильвия Мора, я - заместитель начальника департамента Эйч Ар. Жду вас, Егор Дмитриевич у себя. Кабинет ноль два семь.

Егор представляет себе длинноногую жгучую брюнетку, наклоняется по инерции к трансмиттеру, чтобы перезагрузить, машет рукой и выходит из офиса.

***

Звук шагов скрадывается ковролином. У него цвет июльской травы, в сочетании с кремовыми стенами и убегающими во все стороны коридорами без окон, это идеальный вариант обезличивания и гениальной пустоты, привязывающий лучше веревки. Кажется, что за этими стенами ничего нет; ни слякотной московской зимы с морочными всполохами 3D рекламы на уходящих в туманную высь небоскребах Садового кольца, ни сонных очередей виртуалов на продуваемом насквозь Кузнецком мосту, ни сумасшедшего полета времени - никак не нагнать. Здесь нет места любви, ничего здесь не напоминает о жарких пальмах у моря, о сне без памяти, о ночах без сна. Рабочий день вращается с бешеной скоростью по собственной, миллион раз просчитанной орбите в пустоте, которая предсказуемо бесконечна.

Но и этот искусственный мир не идеален, как может показаться на первый взгляд, может быть только это и не дает окончательно слететь с катушек. Если приглядеться, ковролин уже протерт шагами, а в вентиляционных решетках клубится пыль. Это немного успокаивает.

Спеша к лифту, Егор запинается на отошедшем стыке ковролина, чуть не падает. Осматривается, словно впервые видя эти безликие стены, и вспоминает, что точно так же запнулся именно в этом месте две недели назад. С тех пор ковролин загнулся еще больше, обнажая бетон и на нем хрупкий слой прозрачного клея. Что это - типичная российская безалаберность или первые следы грядущего упадка корпорации? Он понимает, что уже думал об этом и, как и тогда, не находит ответа. Бессмысленно это и не важно. Важно лишь то, что рука его сияет золотом, и скоро он впервые поднимется на экзекьютив этаж. Значит, все было не зря.