Жаркий Август. Книга первая

Глава 10

-Надо меньше жрать,- медленно протянул Тимур, рассматривая себя в зеркало.

Тело, дорвавшееся до еды, и получившие регулярные размеренные нагрузки, с жадностью и остервенением начало наращивать мышечную массу, стремясь к своей привычной форме.

Чучундра совершенно не контролировала, сколько он съедает, ей вообще было плевать. Тим понял это еще в самый первый день, когда она застукала его, как кретина, с ложкой во рту. Любой другой бы в лучшем случае устроил разнос, а в худшем даже высек, а эта лишь удивленно похлопала глазами и махнула рукой. Дескать, ешь что хочешь, и сколько хочешь, только не доставай меня.

Он и не доставал. По крайней мере, старался, хотя иногда чуть ли не помирал от желания ответить на какую-нибудь ее реплику. Но каждый раз сдерживался, помня, что надо продержаться у нее подольше, придти в себя, восстановить форму.

Вот она форма, пожалуйста. Полноценное питание и размеренные физические нагрузки, и он уже не похож на обтянутый кожей скелет, каким был сначала. Уже не было чахлого упыря, у которого с десяти метров можно все ребра пересчитать. Еще худой, но уже не тощий, и мышцы вылезли там, где надо.

- Меньше жрать!- повторил он, обращаясь сам к себе, прекрасно зная, что все равно не остановится. Жизнь впроголодь научила, что если есть возможность утащить лишний кусок, то надо это делать, потому что не известно, что день завтрашний принесет.

Еда едой, но уж слишком быстро все восстанавливается, будто специально чем накачивают. Может она в тайне что-то ему подмешивает? Вряд ли. Не похожа она на коварную злодейку.

Перед глазами всплыла баночка с витаминами, которую ему вручила Чучундра. Что там за витамины? Ни разу, даже мысли не возникло прочитать этикетку. Доставал, механически открывал, добавлял в еду и убирал на место.

-Черт!- молниеносно нацепив на себя размашистую, нелепую одежду, в которой запросто могло уместиться два, таких как он, Тимур вышел из комнаты. Часы показывали восемь утра, а это значит можно идти спокойно, не, сутулясь, не сжимаясь. В такую рань Чудище из своей берлоги не вылезало, дрыхло, пуская слюни на подушку и видя кровожадные сны, в которых поедало беззащитных младенцев.

По-хозяйски прошел на кухню, рывком распахнул ящичек и достал баночку. Быстрым взглядом пробежался по строчкам на оборотной стороне и еще раз ругнулся. Так и есть, сам себя откормил с этими пилюлями. Не просто витамины, а комплексный препарат, направленный на поддержание и восстановление физической формы после стрессов, болезней, операций.

Чем интересно хозяйка больна, если на нее такая лошадиная доза не действует? Взрослый мужик за восемь дней практически в норму пришел, а эта как была сушеной глистой, так и осталась. Даже вроде худее стала.

Бросить, что ли добавлять препарат в еду? А смысл? Уже поздно. Это сразу надо было читать и добавлять везде меньшие дозы, а сейчас уже все, процесс запущен. С досадой мотнув головой, Тим убрал несчастный пузырек на место. Ладно, черт с ним, так даже лучше, быстрее в себя придет. Правда, остается только надеяться, что подслеповатая хозяйка ничего не заметит.

Как же надоело ходить, скукожившись, будто сушеный баклажан. Сил уже нет никаких. То и дело приходилось напоминать себе, про необходимость поддерживать этот маскарад. Разве что с утра можно было быть самим собой, Чу всегда поздно выходила из своего убежища. И он этим бессовестно пользовался, наслаждаясь мнимой свободой.

Только все равно существовала возможность проколоться. Эта серая тень ходила так тихо, будто приведенье. Один раз уже попался с ложкой во рту, как дурак. Теперь приходилось быть всегда на чеку, прислушиваться, не ползет ли она в его сторону.

Зато в своей комнате была полная свобода, поскольку Василиса Прекрасная никогда, ни при каких условиях не заходила к нему. Она, похоже, начинала спокойно дышать только после того, как он вечером уходил к себе. Чудное создание.

Раб в бараке, тот самый доморощенный философ, когда рассуждал о "хозяевах по неволе" не сказал одной очень важной вещи.

Им труднее всего подчиняться. Хотя, может, будь он рабом от рождения, то боготворил бы эту сушеную мартышку, дающую возможность вздохнуть свободно, пожить по-человечески. Но это не его случай. Три года рабской жизни, не смогли перекроить характер. Каждый раз, попадая к новому хозяину, Тим знал, что надо держать ухо востро. Если попадался мужик, значит, мог высечь за неповиновение, или и того хуже, приказать надсмотрщикам избить до полусмерти. Если попадалась баба, то надо было опасаться браслетов, в любой момент наманикюренный (или не очень) палец мог тыкнуть на кнопочку, заставляя, корчится от боли.

С Чучунрой все не так. Тимур уже понял, что браслет ей не нужен, да и пороть она его не собирается. Да, даже если бы захотела, то своими убогими ручонками, разве что хворостину смогла удержать, так что не страшно.

И вот это отсутствие страха играло жестокие шутки. Если раньше хочешь, не хочешь, а ведешь себя соответственно, по крайней мере, до поры до времени, пока все не допечет. То сейчас приходилось, чуть ли не каждую минуту одергивать самого себя, напоминать, что он раб, а она хозяйка. Чудная, непонятная, бестолковая, но все-таки хозяйка, будь она неладна! Что в ее тощих лапах его жизнь. И от этого внутри все переворачивалось, хотелось рвать и метать.

Она не отличалась ни физической силой, ни моральной, а подчиняться надо было все равно, просто потому, что ему положено по статусу. Как же это оказывается сложно, когда практически уверен, что тебе ничего не будет за твои выходки, когда так и подмывает ляпнуть что-нибудь в ответ на ее скрипучее карканье. Единственное, что удерживало, так это мысль о том, что она непременно от него избавиться, если начать ей мотать нервы. Продаст, лишь бы сохранить свое худосочное спокойствие и дело с концом. К этому он пока был не готов.