Жаждущая против бесчувственного. Как стать счастливой!

Косак

Чья-то рука нежно гладила меня по щеке, едва касаясь кончиками холодных пальцев. Как только я это осознала, мое сердце неистово забилось. Не знаю даже почему. То ли это меня испугало, то ли удивило, то ли взволновало. Однако вскоре я поняла, что гладили скорее бездумно. Может быть, он думал о чем-то другом или даже о ком-то?

- Я рад, что вы все-таки очнулись, мисс Кия, - прозвучало у меня над головой, и рука исчезла с моей щеки.

Мы все еще тряслись в карете, пока я сладко спала на коленях у Дариана.

«Прелестно! Просто замечательно!» - разумеется, это был сарказм.

Впрочем, окаменелого, кажется, это не беспокоило, зато я хоть немного выспалась. Пересев на сидение напротив, я стала поправлять волосы и одежду, попутно пытаясь определить, где же мы едем. Как-то слишком долго мы добирались до замка Дариана.

- Вы проспали большую часть дороги, сейчас уже полдень.

«Не удивительно».

- Очень устала, - вздохнула я и принялась заплетать непослушные, растрепанные волосы в косу. - Я простой писарь, который сидит и перебирает книжки день за днем, и такие приключения для меня травмоопасны, - странно, но, разминая ноги, боли я не чувствовала. - Ваши фокусы? – посмотрела я на подчеркнуто невозмутимого окаменелого.

- Нет, скорее вашего хранителя. Теперь на вас все заживает, как на собаке.

Как же быстро с меня сошла эйфория от сладкого сна. На этого типа просто невозможно было не злиться! Хам и наглец.

- Знаете, я бы выскочила из кареты лишь бы не видеть вашу безразличную рожу, но боюсь, если учитывать с какой скоростью мы едем, убиться не смогу. А жаль, ваше общество меня просто бесит, - стараясь говорить спокойно, подавляя свой гнев, заглянула я в изумрудные глаза.

Шторы кареты были закрыты, свет слабо пробивался сквозь них, но я достаточно хорошо видела Дариана, и даже в некоем полумраке его волосы отливали золотом. Пустой взгляд, сложенные на груди руки, а на губах ни намека на улыбку. В такие минуты он кажется мне совершенно безжизненным, но вот окаменелый отмирает, наклоняя голову на бок.

- Как легко вывести тебя из себя, жаждущая.

- В этом виновата не я, а ваш характер, - упрекнула я его и, зевнув, потянулась, разминая затекшее тело. – Куда мы едем?

- В соседний город. Архива там нет, но насколько я знаю, раньше там находилось поместье графа Фертоне, а он в свою очередь был когда-то патриаршим библиотекарем моего брата.

- Вашего брата? – удивилась я. – Это его делегация прибыла в ваш замок?

- Нет, жаждущая, другого брата, – глаза Дариана озорно блеснули.

- Почему вы называете меня жаждущая, - поморщилась я. Слово неприятно резало слух.

- Потому что за все время, проведенное в карете, вы каждые двадцать минут желали что-либо, - он усмехался, наблюдая за мной.

- Но я спала. Я же не могу контролировать свои желания во сне! – моему возмущению не было предела. Из нас двоих – это я была нормальной, но он нагло хотел убедить меня в обратном!

- И я вам очень завидую, жаждущая, - опустил голову Дариан, встряхнув своими золотыми локонами, грустно улыбаясь самому себе.

Подражая ему, я скрестила руки на груди и задала следующий вопрос.

- Мне казалось, что вас раздражает желание человека.

- О да. До жути, - кивнул окаменелый, в глазах которого всего на мгновение отразилась мука, но, может быть, мне просто показалось? – Ты только представь, какого это - не желать жить.

И я задумалась. Взглянула на него не как на…бесчувственное существо, а как простого человека, если бы, он, конечно, таковым являлся. Любил ли он когда-то? Ценил ли хоть что-то в своей жизнь? Несколько дней назад, Дариан поведал мне историю. Была ли она вымыслом? Я не знала, но если хоть на секунду поверить в нее, то придется признать, что мы похожи и даже больше, чем я думала…

- Дариан, а вы когда-нибудь влюблялись? – вопрос даже мне показался неожиданным, (а ведь именно я его задала!), но он столь же внезапно возник в моей сознании как и слетел с моих губ. Я вдруг захотела узнать о нем чуть больше, то, что объединяет нас, что сделает его человечным в моих глазах.

Он не двинулся с места, лишь шумно, протяжно вздохнул, словно втягивая приятный запах. Его изумруды горели.

- Сам уже не знаю, - безразлично ответил он и отвернулся к окну, отодвигая штору, и вновь я увидела сверкающего на солнце Творца. Только окаменелого, бесчувственного, с фальшивой, доброжелательной улыбкой на губах. – Я был помолвлен, и, думаю, что любил ее…, - его голос с каждым словом становился все тише, пока не превратился в шепот, а потом и вовсе оборвался. Словно забывшись, он замолчал, продолжая смотреть куда-то вдаль, а мое сердце набирало темп. Затем его лицо помрачнело, и меня затошнило, голова закружилась, и в груди взорвалось что-то. Он нахмурился, как от боли, поморщился и сжал кулаки.

Я опять задыхалась, задыхалась от эмоций. Я чувствовала какую-то дикую смесь безысходности, холода, отголоски нежности, ярости и снова некий свет. Мне даже почудилось, что я слышу смех. Мелодичный, заводной, словно звон колокольчиков. Я слепо прижала ладони к груди, стараясь унять боль, но в то же время, пытаясь уцепиться за ниточки чего-то сладкого, тягучего, счастливого.