Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!

Глава 9.2

***

Рена

– Она была особенная. Сильная – но не верила в свои силы. Добрая – но стыдилась своей доброты. Красивая – но предпочитала оставаться обычной. Совсем ребенок, вырванный из дома. Она жила для других, и одним из них оказался я. Счастливое время! Мы были молоды, беззаботны, считали, что нужно жить настоящим, изредка оглядываясь на прошлое и не задумываясь о будущем. Нет, вру. Это я так считал. Она же была серьезной и рассудительной, но все меняется, и иногда за миг счастья приходится расплачиваться вечность. Я ведь любил ее. До сих пор люблю… как получается, конечно. Других женщин было много, но ни к одной из них я не хотел возвращаться.

Я слушала, затаив дыхание. Не каждый день легендарный Лан рассказывает о женщине, которой принадлежит его сердце. И не каждому.

Мы сидели под ивой, росшей над быстрой речушкой. В десятке чешов за нашими спинами начиналась деревня оборотней из рода Младшего Волка. Место первой ночевки.

Предводитель рода настороженно отнесся к неожиданному визиту, однако выделил для нас пустовавший дом на окраине и несколько стряпух. Его Высочество, к которому на землях Пустоши вернулась возможность колдовать, был вне себя от радости, и лишь недвусмысленное предупреждение правителя Старилеса сдерживало его энтузиазм.

В деревне магию не любили. Вожак, едва увидев нас, сразу же спросил беловолосого вампира (кстати, ни разу не замечала за ним интереса к крови), не магов ли он привел. Лан без малейшего колебания ответил, что нет. И «ласково» накрутил Арголину уши, когда тот попробовал действиями опровергнуть сие утверждение.

Оборотней я представляла совсем другими. Вернее, учебник по расоведению описывал их по-другому. Как по мне, главной особенностью жителей деревни были клыкастые улыбки. И дети, в большинстве своем внешне отличавшиеся от родителей разве что красными глазами.

Когда ко мне в сумерках подошел громила с трехдневной щетиной и предложил «поиграться», называя меня при этом «лялей», я бежала, будто сама смерть гналась следом. Парень не отставал. На пороге отведенного нам дома, когда я терзала тяжелую ручку, не в силах сообразить, что нужно толкать в другую сторону, он неуклюже отстранил меня, снял дверь с петель, поставил на место и гордо сообщил:

– Вот!

Я же подумала, что Гент не так уж и неправ, утверждая, будто в Пустоши мне не место.

Возня с дверью привлекла внимание гартонца. Он вышел на крыльцо и непринужденно заметил:

– О, Рена, не думал, что ты любишь детей!

Наверное, я бы высказала ему все касательно грязных намеков, но непонятно откуда подошедшая оборотниха вручила моему преследователю леденец на палочке и приказала пожелать тете доброй ночи. Уводя свое сокровище, она вскользь извинилась:

– Вы не обижайтесь, госпожа, малышу еще тридцати… то есть трех по-вашему нет. Они в этом возрасте такие навязчивые…

Гент тихо смеялся, хотя в наступавшей темноте выражения моего лица он никак не мог видеть. А затем смеяться начала я. И мое веселье грозило перерасти в истерику.

Дом казался большим, по деревенским меркам – просто огромным. И комнаты я бы назвала громадными, но… их было мало. Крохотная веранда, заполненная хламом (это у не-людей так принято, что ли?), кухня, гостиная и спальня.

На кухне любезно расположился Лан. Вот уж кто готов спать, не отходя от стола! У него что, было голодное детство? И, судя по двойному сопению, доносившемуся из-под покрывала, «голодная» юность? Мы ж и часа не провели в деревне, а кандидатка на скрашивание одинокой ночи легендарного героя уже нашлась.

В гостиной обретался Арголин, донельзя расстроенный запретом применять магию. Ничего, он и без способностей отличился! Захотелось мальчику посмотреть, чем буйволицы отличаются от коров. И посмотрел. Да так насмотрелся, что животные до сих пор не умолкли. Откуда же принцу знать, что дойные буйволицы находятся на пастбище, а отобранные для забоя буйволы – в загоне? Почему-то я уверена, вырваться без помощи магии Его Высочество не смог бы.

Спальня же предназначалась для молодоженов. И гартонец уже не смотрел виновато, отыскивая пути отступления. Приглушил «светляка». Улегся у стены, радушно предоставив мне почти все одеяло. Немного повозился, устраиваясь поудобнее. Посмотрел на меня, прищурив голубые глаза. Вздохнул.

– Рена, ты умная, рассудительная девушка и понимаешь, что в дороге случаются самые разные неудобства. Нужно преодолевать их, не замечая. Мне кажется, ты уже оправилась от неожиданности нашей свадьбы. Разумеется, я могу лечь на полу, но зачем эти церемонии?

Похоже, у него внезапно проснулось красноречие. Меня так и подмывало сказать: «Предпочитаю сама спать у стены». Но… я тихо развернулась к выходу, переступив разбросанную у порога горсть мелких репьев. Что еще за странный обычай? Обереги оборотничьи, что ли?

Дверь оказалась закрыта на задвижку с той стороны. Снова шутки Арголина! Никогда мальчишка не угомонится.

Я закрыла глаза, погружаясь в воображение. Язычок засова медленно пополз в сторону. Моя рука опустилась на ручку, приоткрывая дверь. Позади возникло какое-то движение. Легкий поворот головы – так и есть, гартонец за мной. Стоит, смотрит, будто не знает, что сказать. Или что сделать… В воздухе возникло едва заметное напряжение, словно перед грозой. Наверно, мне стало страшно. Иначе зачем было хлопать дверью у него перед носом?