Жемчужина для шейха. Ты будешь моей

Пролог

Обхожу ее и останавливаюсь у окна с видом на мои владения, которые едва ли возможно объять взглядом. Достаю паспорт девчонки и кручу в руке, специально разглядывая его так, будто это какая-то диковинка, и жду ее реакции. Она смотрит на меня и боится сделать шаг, но глаз с моей руки не сводит.

— Что вы собираетесь делать?

— А как ты думаешь? — спрашиваю с легкой ухмылкой и уверенностью. — Это, кажется, твое, верно?

— Мое, — робко бормочет она. — Верните его, пожалуйста. Вы не имеете права забирать мой документ.

— Что ты сказала? Я вправе делать с тобой все, что захочу. Ты моя собственность, моя рабыня, служанка — как угодно. Но обхожусь с тобой мягко и ласково, позволь заметить. Хочешь более грубого отношения? Я могу это устроить. Посмотрим, как тебе понравится такое.

— Не надо грубее, прошу… — скулит девчонка.

— Тогда исполни мое желание. Ты же понимаешь, что я могу хоть сейчас взять тебя силой и насладиться тобой любым, самым изощренным способом. И наслажусь, будь уверена. — Подхожу к ней и провожу тыльной стороной ладони по ее щеке, шее и ниже, задевая пальцем сосок на ее полной груди. — Такая сладкая, яркая, нежная.

— Пожалуйста… — с дрожью и придыханием тянет она, отворачиваясь и зажмуривая глаза.

— Тебе всего лишь нужно сказать мне то, что я хочу услышать, сказать «да». Ты в одном шаге от пропасти. И лишь тебе решать, полетишь ты или сорвешься вниз… Жемчужная Ольга, — говорю, зачитывая ее фамилию и имя из паспорта.

Она распахивает глаза и набирает в легкие воздух:

— Верните! Вы не можете!..

Протягивает руку, чтобы выхватить у меня документ, но я отступаю на несколько шагов назад.

— В жизни ты куда красивее, моя драгоценность. И сходства у тебя очевидные с фамилией. Бархатная кожа, приятнее лучших, самых дорогих шелков, пухлые, сочные губки, которые так и хочется осыпать ласками, скользя среди волн твоих светлых, как солнце, волос. Скажи мне «да», и ты ощутишь на себе все то, чем я способен тебя одарить, моя милая.

— Никогда! Я не отдамся такому, как вы! — дерзко проговаривает она, сострив глазки.

Смотрю на нее и понимаю, что она меня не слушает, хотя слышит. У нее перед глазами только моя рука с книжечкой в картонной обложке; она дорожит ею, этой мелочью, куда больше, чем следовало.

— Я понял, — продолжаю, — тебя останавливает надежда. Тогда я лишу тебя ее!

Озадаченный взгляд девчонки сменяется ужасом, когда я складываю пополам ее документ и намереваюсь разорвать надвое.

— Нет! Пожалуйста, не надо, — вдруг срывается она на мольбу и складывает перед собой ладони. Затем, видя, что я не собираюсь отступать от своего решения, падает на колени и жалобно просит: — Я сделаю все, что вы хотите, только не нужно этого делать. Как же я потом…

— Ты знаешь, что мне нужно. Отдайся мне! Я хочу, чтобы ты согласилась и позволила мне овладеть тобой.

— Нет! — снова выкрикивает она окрепшим голосом и поднимается на ноги.

Думала, ее это выступление сработает, разжалобит меня?

— Юная наивная девочка. Ты так ничего и не поняла, — говорю и у нее на глазах разрываю ее паспорт на две части, складываю еще раз и снова рву, затем бросаю перед ней на пол, разметая кусочки по комнате. Разворачиваюсь и иду прочь.

— Нет, что вы наделали?! Но… что вы за человек! — кричит она мне в спину.

— Ты зря сомневаешься в том, что я способен сделать с тобой все, что захочу, — резко развернувшись и схватив ее лицо ладонью, рычу ей в губы. — А еще ты должна понять одну вещь: если я так решил, то ты будешь моей! Разница лишь в том, будешь ли ты сопротивляться или станешь покладистой, мягкой кошечкой, выполняющей все, что тебе скажут.