Жена... и мать двоих детей

Жена... и мать двоих детей

Смеялось солнышко сквозь грязное стекло,
Тянуло лучики.
Одних попутчиков безудержно влекло
К другим попутчикам.

Сола Монова (Юлия Соломонова)

– Алё, гараж, просыпаемся, бодро шагаем целовать любимую жену. Не слышу звуков полкового оркестра. Ваша мама пришла, молочка принесла… ты чё дрыхнешь, супружник?

– Ну, ты, Верка, совсем офигела: приползла под утро, под градусом, будишь…

– Конечно, буду!

– Чего ты там будешь, чудо в перьях, я тебе вопрос задал?

– Всё буду... сначала жрать, потом, с превеликим аппетитом… сексом заниматься. Я же тебя люблю, или сомневаешься?

– Ты в своём уме, подруга… на часы глядела? Мне через два часа на работу вставать. Где ты была, уже не спрашиваю, потом, всё потом. Надеюсь, тазик до утра держать не придётся, блевать не собираешься… да о чём я? Господи, как я мог взять такое чудовище в жёны! Раздевайся, и спи.

– Я голодная. И злая. Хочу жрать! Ты, мой муж, обязан за мной ухаживать, любить меня, и вообще…

– А я ничего сейчас не хочу. Только спать.

– Молодой ещё, выспишься. Знаешь, что такое супружеский долг? Взял в жёны, будь добр – ублажай.

– И в какой валюте я тебе должен, а главное – сколько? А ты, мне, детям, тоже чем-то обязана, или так сойдёт?

– Ты мне всю жизнь поломал. Я уже давно с тобой рассчиталась, ещё до совершеннолетия, когда ты меня совратил.

– Давай не будем лить грязь на отполированную поверхность нашей семейной истории. Нам ли с тобой не знать, как всё было на самом деле! Эту нехорошую тему мы уже обсуждали. Ещё вопрос, кто кого обольстил, не ты ли меня, лопуха, ввёла в заблуждение? И вообще, давай так: протрезвеешь – назовёшь сумму моего долга, тогда и поговорим. Задолбался я от твоих прихотей и глюков зависеть. Чем больше для тебя делаю, тем глубже в долги влезаю. Всё, надоел этот балаган. Раздевайся, и спи. С получки вторую кровать куплю, отдельно спать будем.

– Ещё чего выдумал. Отдельно. Зато я спать не хочу. Тебя хочу. Жрать хочу! Горячую ванну хочу, вина хочу… марочного, красного, можно пива. На юг хочу, шубку новую, браслет серебряный, змейкой, с изумрудными глазками. Туфельки хочу… на шпильке. Жить хочу, как люди. А ещё я тебя люблю, между прочим.

– Губа не дура. Заработай, с кем?

– У подруги, конечно. У Таньки.

– Я к ней ходил. Не было там тебя.

– Знаю уже, она мне сказала. Извини, не хотела, чтобы ты испортил мне хорошее настроение. Когда приходил – меня не было, потом зашла. Можешь спросить у неё.

– Ну да, ну да. Теперь, конечно, можно и спросить. Почему бы нет… а до Таньки… где блудила?

– До Таньки… у Леночки сидели.

– Точно! Конечно же у неё. Как я сразу не догадался. Вот ведь зараза, похоже, она тебя душила. Или это засос на шее? Дура, я что, совсем без глаз и мозгов? Лучше замолчи, пока люлей не заработала. Я ведь тоже злой, только не настолько голодный. Мне и тебя одной хватает, до тошноты. Кажется, наелся уже этой гадости, до одури.

– О-о-о! Завёлся, любимый. Умная женщина сама знает, что она дура. Я, конечно, могла бы согласиться с твоими претензиями: в чём-то ты прав, но тогда мы оба окажемся в глупом положении, и нам придётся поссориться. Вечно тебе измены мерещатся. Один ты у меня, один. На всю жизнь один. А засос… Ленкин муж поставил, случайно. В шутку, конечно. Ты же знаешь, он всегда ко мне пристаёт, чтобы жёнушку позлить. Я конечно женщина, но не настолько, чтобы падать в объятия первого встречного.

– Понимаю, значит, сегодня он оказался вторым. Удачно?

– Чего удачно?

– Пошутил, спрашиваю, удачно… тебе понравилось?

– А-а... Ленка ему глаз на жопу натянула, только я здесь не причём. Он домой пьяный припёрся, придурок.

– А ты, трезвая была.

– Выпимши. Ну и что? Имею право. Совершеннолетняя.

– С мужем-то Ленкиным, где встретилась? Интересно, в какой позе вы беседовали.

– Началось! Я же тебя, когда на работу ходишь, за рога не держу. Вот оно тебе нужно: допрашивать, на неприятности нарываться. Меньше знаешь – лучше спишь. Боже, как же трудно быть честной женщиной.

– Согласен: невыносимая сложность безответственного бытия. Легла бы по-тихому, я на работу, к вечеру, глядишь, проблема частично рассосалась. Ты же только по паспорту моя жена, по факту – общественное достояние. Зачем будила-то?

– Настроение хорошее, хочу продолжения банкета. Я же знаю, когда злишься, у тебя железная эрекция.

– Кто девушку ужинает, тот и танцует. Похоже, ты адресом ошиблась. Не для тебя, любимая, не для тебя растёт от вожделения это чудо.

– Обрати внимание, сам признался. Так я и думала. Вот где настоящий повод для дискуссии. И кто она?

– Не морочь голову. Я на работе был, потом с детьми занимался. Позволь полюбопытствовать, где же ты с Ленкиным мужем умудрилась так удачно встретиться, что он тебе засосов наставил?

– В парке, конечно. Ты чё, подловить меня хочешь, допрашиваешь что ли? Умора. Ну да, с ним и выпили. По чуть-чуть, самую малость. Он же меня лет сто не видел. Понятное дело – обрадовался.

– Ясно. От великой радости расщедрился, водки купил, потом приставать начал. Ты, как честная и неподкупная жена единственного на всю жизнь мужа, ни-ни, даже в трусы залезть не позволила на халяву. Тогда он ещё бутылку прикупил. И понеслась душа в рай. Долг платежом красен.

– Писатель, твою маму. Фантаст. Ты чё, свечку держал? Сказала – пошутил. У меня, сам знаешь, кожа нежная. Дотронешься – следы остаются.

– Дай догадаюсь, что дальше было. Самому интересно стало. Потом вы к нему домой пошли, чтобы выяснить, кто кому больше должен. Неудобно же в парке в собачьей позиции дискутировать. На кровати сводить дебет с кредитом куда сподручнее. Тут Ленка домой припёрлась в неформатное время, так?

– Ты чё, совсем дебил? К Ленке я без него пришла.

– Понял, не дурак. Ты его в парке оставила, потому что следы страсти на шее оставил, засранец. А ему, понятное дело, ответку прислала: скорее всего, в глаз накатила, чтобы впредь неповадно было честную женщину позорить. Случайный секс, это одно, безопасный – совсем другое. У тебя же семья, дети. Неубедительно врёшь, дорогая. У тебя на лице всё написано.