Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)

Пролог. Утрата и обретение

Над домом мага Нолгара реяли белые ленты – знак траура. Дети и внуки сегодня пришли в родительский дом, проводить в последний путь бабушку и мать.

Они собрались вокруг ложа умирающей, по очереди брали ее руку, говорили ласковые слова и благодарили за жизнь и любовь, что подарила она каждому из них. А старший сын тревожно не сводил глаз с черной фигуры в углу спальни…

Странный человек, которого Нолгар привел в дом, не принадлежал к их семье. Он выглядел дряхлой развалиной – куда более дряхлой, чем женщина на смертном одре. Желтая, как пергамент, кожа, глубоко запавшие глаза под белесыми ресницами, редкие седые пряди свисали с макушки. Некромант.

Те, кого со страхом и почтением именовали Мастера Смерти, обладали долголетием, как и маги. Но тела магов застывали в одном возрасте и оставались такими до смерти. А тела некромантов продолжали стариться весь их долгий век. При встрече с ними обычные люди отшатывались в страхе и отвращении, как от оживших мертвецов.

Лишь знающие люди – такие, как Нолгар, - кланялись с почтением и благоговением. Они понимали, сколь тонкими, сложными и опасными вещами управляют некроманты. Может настать час, когда никто не поможет, кроме этих отталкивающих личностей – как сегодня.

Каждый простился с умирающей. Ее муж – хозяин дома – приказал детям и внукам выйти. Они повиновались, но старший сын задержался. Он видел, что зловещий гость не тронулся с места.

- Что ты задумал, отец? – спросил он и кивнул на некроманта. – Зачем он здесь? Почему выгоняешь нас, но оставляешь его?  

Нолгар властно положил ладонь на плечо сына. Между ними была разница в девяносто лет, но выглядели они ровесниками. Старение магов останавливалось между сорока и пятьюдесятью годами.

- Положись на меня, - ответил он, и в его тоне было больше приказа, чем успокоения. – Я знаю, что делаю. Я люблю твою мать и не причиню ей вреда.

- Объясни, - продолжал настаивать сын. – Я имею право знать. Мы все имеем право. Мы любим ее, как и ты.

Нолгар молча смотрел на сына. Словно размышлял, стоит ли делиться с ним замыслом или лучше промолчать. Колебался он недолго. Маг был прямолинейным человеком и не любил ничего утаивать, тем более от семьи.

- Я хочу ее вернуть. Найти после перерождения и воссоединиться с ней.

- Но как такое возможно, отец?! Человек может переродиться спустя десятилетия и даже века, на другом конце земли или даже в ином мире! А может и вовсе не возвращаться, остаться свободным духом в бесплотном пространстве!

- Для этого здесь мастер Вомрубелиохи. Он протянет нить между мной и Дейрани. Поможет ей возродиться недалеко от меня – и скоро.

Сын в ужасе отшатнулся от отца.

- Это кощунство! Свобода души неприкосновенна! Никто не имеет права привязывать ее к земному миру. Ты сказал, что не причинишь ей вреда, но это худшее, что один человек может сделать другому! Душа сама выбирает, когда и где ей воплощаться вновь!

Глаза Нолгара гневно сверкнули. Напрасно он надеялся, что сын поймет его.

- Я не причиню вреда Дейрани. Лишь помогу ей. Она хочет того же.

- Ты ее спрашивал? Мама, ты слышишь? Ты действительно хочешь, чтобы некромант привязал твою душу к отцу?!

Дейрани лежала с закрытыми глазами, утомленная долгими разговорами. Внезапные крики сына и мужа растревожили ее предсмертный покой.

- Нолгар… Эбел… Что происходит?.. Вы… вы ссоритесь?..

- Мама, отец привел некроманта! Он совершит черный ритуал, привяжет твою душу! Скажи ему – может, тебя он послушает! Я не могу его разубедить!

- Довольно! – рявкнул Нолгар.

Невидимый вихрь подхватил Эбела и вытолкнул из спальни. Дверь захлопнулась. В коридоре послышались голоса, в дверь забарабанили. Нолгар прищурился – и все звуки стихли. Комната погрузилась в тишину, обнесенная звукоизолирующим магическим барьером.

Он не собирался прислушиваться к Эбелу и остальным. Разве могут они понять его любовь к их матери?! Мир устроен так, что дети и родители должны отпускать друг друга. Мать лелеет и оберегает ребенка, пока он беспомощен и зависит от нее. Отец учит и наставляет жизни. А потом наступает время, когда ребенок отделяется, начинает сам оберегать себя и учиться жизни. Родители отпускают его, предоставляя собственному пути.

Годы спустя он лелеет и оберегает родителей, беспомощных в старческой немощи. А затем отпускает, предоставляя иному Пути, что пролегает в нематериальной вечности между мирами. Таков порядок бытия – разумный и неукоснительный. Время лелеять, время отпускать.

Но не то между супругами. Прилепившись друг к другу единожды, они становятся ближе и дороже любого человека на земле. Близость между родителями и детьми задана законами природы. Близость между мужем и женой задана потребностью души. Нет большего страдания для души, чем разрыв этой близости – изменой ли, угасанием любви или смертью.

В наступившей тишине раздался неприятный старческий смех. Некромант Вомрубелиохи заговорил, и речь была такой же причудливой, как имя:

- Очередной безумец верит, что сможет возвратить любовь. Ту, что уйдет сегодня в бездну, ты никогда не обретешь. Другая женщина родится. Другое тело, запах, вкус, и голос. И повадки. Не вспомнит ничего, что было между вами. Ты будешь ей чужим. Не вспомнит, не узнает, не полюбит. А ты полюбишь? Будешь смотреть – не узнавать. Не та. Чужая, не родная. Напрасно станешь искать в ней тень другой. Но не найдешь. Подумай. Еще не поздно отменить. Позволить ей уйти своей дорогой, ступить на Путь свободной, без привязок, без цепей. Кто любит, отпускает. А держит тот, кто одержим.

Нолгар стиснул кулаки с такой силой, что ногти до крови впились в загрубевшую кожу.

- Мастер, мне ведомо, что традиции твоего ремесла предписывают разубеждать каждого, кто обратился к тебе. Так ты проверяешь твердость его намерения иметь дело со Смертью. Мое намерение тверже скалы. Ты не сможешь разубедить меня. Делай то, для чего я тебя нанял.