Жертва

Жертва

Я не дышу, боясь, что он услышит громкое дыхание. Сжавшись в темном, сыром углу, я стараюсь не шевелиться, лишь бы не привлечь его внимание незначительным шумом. Я едва сдерживаю панику, которая только усугубит ситуацию и вряд ли поможет мне выжить в этой смертельной игре. Страх пронизывает меня насквозь, но я не собираюсь сдаваться. Нужно выжить любой ценой.

Нужно!

И у меня есть один шанс на это!

Где-то совсем рядом раздаются неторопливые шаги, он ищет меня, прекрасно понимая, что отсюда только один выход — прямо в его кровавые руки, загубившие не одну невинную жизнь. Я могу стать следующей, если не перехитрю его.

Я смогу!

— Где ты, куколка? — вопрошает он, проведя сталью по стене, вызывая у меня дрожь по всему телу. — Я хочу с тобой поиграть! Не заставляй меня сердиться!

.

.

.

День не задался с самого начала. Сначала я не услышала будильник и проспала, опоздав на работу, затем сломалась маршрутка, что пришлось потратить последние деньги на такси. Влетев в офис, я столкнулась с неожиданно пришедшим пораньше начальником и не заставшим меня на рабочем месте, за что получила нагоняй и последнее китайское предупреждение, а в довершение всего споткнулась в коридоре и сломала каблук новеньких туфель, на которые ушла почти вся моя зарплата. Хотелось разреветься, как последней девчонке, однако я сама не знаю как сдержалась, призывая себя не распускать нюни из-за подобного пустяка. Конечно, туфли за пятьсот баксов вряд ли можно было назвать пустяком, но меньше всего хотелось вызывать лживую жалость у коллег женского пола, любящих поздорадствовать над любой неудачей своей товарки.

На работе пришлось задержаться, благодаря начальнику, справедливо решившиму, что два часа нужно либо отработать, либо вычесть из премиальных, а у меня сейчас каждая копейка на счету. Охранник Валерий Семенович заботливо предложил вызвать такси, но имея в кошельке лишь сотню на маршрутку, от столь комфортной доставки домой я отказалась. Расписавшись в журнале, я махнула седовласому мужчине рукой и вышла на пустынную улицу, в очередной раз подумав о смене работы, хотя меня все в ней устраивало, кроме неудобного расположения.

Чтобы добраться до остановки, я срезаю путь между домами, молясь всем известным мне богам, чтобы череда неудач поскорее закончилась. Маршрутка ожидаемо показывает мне хвост и исчезает вдали, я же в сердцах матерюсь, а после обесиленно падаю на скамейку, подперев подбородок руками.

Следующая маршрутка приходит с пятнадцатиминутным опозданием. Замершая и злая я поднимаюсь в пустой салон и выбираю местечко у окошка. До дома ехать минут сорок, поэтому вставляю наушники в уши, прислоняюсь головой к окну и закрываю глаза, мечтая, чтобы этот день поскорее закончился и перестал испытывать меня на прочность.

Просыпаюсь от толчка. Заморгав, пытаюсь сфокусироваться на разбудившем меня человеке, практически сразу понимая, что это никто иной как водитель маршрутки.

— Девушка, конечная...

— Конечная, — отупело повторяю я, даже не делая попытки встать.

— Выходите?!

— Разумеется, — чуть раздраженно отзываюсь я, — конечная же.

Он отодвигается в сторону и пропускает меня к выходу. Злюсь на саму себя и проказницу-судьбу, которая продолжала добивать меня столь неприятными приключениями.

Путь до дома проходит относительно спокойно. Я уже предвкушаю горячую ванну и бокал вина, рыская в сумочке в поисках ключа от домофона, когда мне в кожу впивается что-то непонятное.

Дальше темнота...

Я прихожу в себя в неизвестном мне месте. Тут холодно и сыро. Мои руки и ноги связаны веревками, больно впившимися в нежную кожу. Поначалу это вызывает лишь истерический смешок — отличное завершение поганого дня. Даже не удивительно, что все произошло именно так. Где-то в глубине души я ждала нечто подобное.

После приходит страх.

.

.

.

— Куколка! — зовёт он, а я содрогаюсь всем телом, едва сдерживая крик, рвущийся на свободу. По щекам катятся безмолвные слезы, а сердце колотится так быстро, что вот-вот выскочит из груди. — Куколка, ты же не хочешь меня разозлить?

Он играет со мной, как кот с мышью, то отпуская, то ловя вновь. Ему нравится это. Нравится наблюдать за моими страданиями, страхом, дрожью в теле. Прежде чем убить, он хочет насладиться тем, что сейчас происходит. Именно поэтому он и отпустил меня, зная, что далеко я не уйду, и найти меня дело времени.

Он сказал, что хочет сыграть со мной в прятки. И если до утра не найдет меня, то отпустит. По моим предположениям осталось не так много времени, но дрянное дело доверяться больному психопату, жаждущего моей смерти.

Я не знаю, кто он, и почему именно я попала к нему в плен. Он выслеживал меня, тщательно изучая мой распорядок дня и привычки, или же я стала случайной жертвой, оказавшейся не в том месте, не в то время?

Если выслеживал, то знал, что я одинока, и меня не станут искать, а если станут, то он успеет замести все следы и заняться следующей неудачницей. Может, я его тип? Бледная, невысокая шатенка, не добившаяся в этой жизни ничего. Неужели подобная неудачница некогда нанесла душевную травму этому психопату? И что она сделала интересно? В прятки его обыграла?

— Я слышу твоё дыхание, — шепчет он совсем рядом со мной, а затем касается моего плеча. — Ты проиграла, куколка!

— Не думаю, — расплываюсь в ухмылке я, когда острое лезвие входит в мягкую плоть, а он отшатывается от меня, недоуменно рассматривая расплывшееся кровавое пятно на футболке. — Первое правило любой неудачницы: всегда носи с собой средство самозащиты. Второе правило: если понимаешь, что обречен — бей. Третье правило и самое основное: выживи любой ценой.

Он продолжает смотреть, будто бы не понимая, что происходит, а после заваливается на пол, подняв в воздух тучу пыли. Я же остаюсь на месте, обхватив себя за плечи и со странным хладнокровием наблюдая за его страданиями.

— Стоп! Снято! Все молодцы. Мира, детка, ты отыграла блестяще. Марк, от твоего звенящего шепота до сих пор мурашки. Зрители непременно оценят ваш дуэт, запомните мои слова.

Я улыбаюсь сквозь слезы и встаю, чувствуя дрожь в коленях. Еще один съемочный день позади. Осталось совсем немного