Жертвенные Хряки

Жертвенные Хряки

:|К|:урбан открыл глаза и поморщился от ярких лучей, безжалостно хлестнувших его по лицу. Всё пространство вокруг было залито оранжевыми оттенками, а пылинки, кружащие в воздухе, подмигивали и переливались огоньками красок. Он заинтересованно склонил голову набок, разглядывая эти пылинки, словно видел нечто подобное впервые в жизни. В какой-то мере, так оно и было на самом деле, просто он ещё не знал об этом.

Место, в котором он пришёл в себя, было усеяно жёсткими, пассажирскими диванчиками с расписными вензелями на деревянных спинках. О жёсткости этих диванчиков его затёкшая задница говорила довольно красноречиво; похоже было, что он находился здесь уже довольно долго.

Всё ещё не до конца понимая, «Где он? Кто он? И откуда?», Курбан повернул голову в сторону обширного иллюминатора. На его прозрачной поверхности были видны прожилки, но это вовсе не мешало обзору, скорее просто напоминало о происхождении этого материала - воздушный пузырь довольно крупного существа, обитавшего в здешних океанах. Как раз один из этих океанов Курбан и увидел по ту сторону иллюминатора. Лучи оранжевой звезды отражались от беспокойной водной глади, и создавалось впечатление, будто эта океаническая чаша была переполнена до краёв пенистым коктейлем из крови, огня, и манной каши. Странно, но при этом какой-то особой качки Курбан не ощущал; видимо на этом судне был установлен хороший гиростабилизатор, ограждающий экипаж от беснующейся стихии.

«Беснующаяся Манна Небесная», - вспыхнула мысль в голове Курбана. «Щедрые дары небес, за которые впоследствии Боги спросят с тебя непомерную плату».

- Проснулся? - раздался голос со стороны одной из подушек, лежавших на ближайшем диванчике.

Недоумённо вскинув бровь, Курбан покосился на подушку. Она была крупнее остальных, и покрыта короткой, явно колючей, шерстью, а из её боков торчали какие-то отростки. Прищурившись и тряхнув головой, он ещё раз посмотрел на это странное «нечто», сидящее напротив, и нужное слово наконец вынырнуло из глубин подсознания. Кабан. Да, это была вовсе не подушка, а самый обычный, дикий кабан - если, конечно, не брать во внимание то, что этот экземпляр был говорящий. На его лбу сияло клеймо в виде незнакомого Курбану символа… Или знакомого?

- Ты знаешь, где ты и кто ты? - спросил кабан, уставившись на Курбана маленькими, цепкими глазками.

Где-то в глубине души Курбан ощутил странный укол негодования от этого вопроса. Он не мог понять, почему испытывает это ощущение, но оно было довольно сильное. Как если бы змеелюд возмутился от наглости своего раба, задающего неуместные вопросы.

«Какой ещё, нахрен, змеелюд?!».

Так ничего и не ответив кабану, Курбан приподнял руки и посмотрел на свои ладони, повертев их перед своим лицом. Костлявые, четырёхпалые конечности напоминали птичьи лапки песочного цвета, с красными и белыми вкраплениями.

- Мы подлетаем, - не унимался кабан. - Я хочу удостовериться, что…

- Ти-х-о, - прошипел наконец Курбан, перебивая назойливого хряка.

Змеелюд опустил руки на колени, и снова взглянул на величественную панораму, простирающуюся за иллюминатором. В словах хряка не было никакой ошибки, они действительно летели высоко над облаками. В первые минуты, после пробуждения, неокрепшее сознание Курбана просто восприняло этот густой облачный ковёр, как воды океана. Но теперь память возвращалась к нему, и кусочки мозаики укладывались в свои ячейки. Беспилотный дирижабль действительно уже приближался к конечной точке маршрута, и вскоре змеелюду предстояло применить все свои навыки красноречия и дипломатии, чтобы эти дикари, кабанолюды, не разорвали его на части в первые же секунды.

В какой-то момент Курбана озарила очередная порция воспоминаний — довольно крупная на этот раз — и он обратился к Гамме-305, своему «полевому ассистенту»:

- Прости, друг, я заигрался спросонья. Но теперь уже всё окей.

- Я так и понял, не бери в голову, - хрюкнул кабан. - Видимо, твой программатор хапнул немного больше ролевой модели народа Ха-Ши, чем нужно. Но это даже и хорошо - поможет тебе лучше вжиться в роль.

- Да куда уж лучше, - прошипел Курбан, непроизвольно пощупав воздух тоненьким, раздвоенным язычком.

Затем он вздохнул от накатившего потока тяжёлых мыслей, которые радостно вернулись к нему в тот же миг, как только Курбан окончательно вспомнил самого себя. Однажды, давным-давно, ему попалась на глаза древняя фраза: «Многие знания приносят многие печали». Он не совсем был уверен, что запомнил её точно, но это было и не важно, ведь главная суть всё равно не менялась.

- Я догадываюсь, о чём ты думаешь, - произнёс кабан. - Но… не думай об этом. Это уже не имеет значения. Могло быть и хуже. Я всё понимаю, и ни в чём тебя не виню.

Курбан горько усмехнулся, взглянув на собеседника, и кивнул. Гамма-305 бы прав, никакого значения все эти думы уже не имели, но легче от этого понимания на душе всё равно не становилось. Добровольно пожертвовать частичкой своей души, даже такой чёрной, как у Курбана - это было не просто. И теперь на том месте разрасталась зияющая пустота, пытающаяся втянуть в себя уцелевшие остатки этой самой — души-калеки.

«Скорее, не душа-калека, а душа-уродец. Душа-мразь», - ещё раз вздохнул Курбан.

Облака, по ту сторону иллюминаторов, начали редеть. Конец пути был уже близко.

• • •

:|Н|:есмотря на то, что змеелюды считали высоко-цивилизованной только свою расу, они всё же признавали тот факт, что архитектура кабанолюдов выглядела величественно. Конечно, по-своему, по-дикарски величественно… и всё же. С высоты птичьего полёта можно было лицезреть огромное, чёрное пятно приграничного города хряков, разрезанное рекой на три части. Крыши угловатых, каменных строений были покрыти эбонитовой черепицей, которая, по какой-то удивительной причине, не окислялась на солнце, и поэтому всегда оставалась черна как ночь. Но главной достопримечательностью, заметной издали, являлась высокая башня-статуя — гигантский Кабан-Воитель, возвышающийся на краю города, и устремляющий свой грозный взгляд в сторону вражеских земель. Правая его рука сжимала молот, небрежно закинутый на плечо, а левая, удерживающая винный кубок, была демонстративно приподнята к небесам.