Жертвуя собой

Глава 1

Глава 1

- Ты беременна?

- Я сексом не занимаюсь.

На обед им подали рыбу.

 Доля подскочила из-за стола и бросилась в ванную. В просторной комнате со стенами, выложенными плиткой, она согнулась над золотой раковиной. Из гостиной послышался голос мамы:

- Ну тогда звоните в Ватикан. У нас тут второе непорочное!

Они с отцом рассмеялись, словно это был не смех, а лязганье вилок о тарелку. Доля распрямилась и посмотрела на себя в зеркало. «Наверное, аллергия на что-то» - подумала она, вглядываясь в покрасневшие белки глаз, над которыми свисали распухнувшие от туши ресницы. Она теперь мало красилась, и то, если родители просили.

«Не жалеть себя, не жалеть других, не радоваться и не огорчаться. И никогда не сопротивляться» - повторяла она заученный до дыр текст собственной библии, состоящей из одной только этой строчки.

Пока домработница Маша уносила тарелки с тем, что осталось от осетра, папа Доли опрокидывал в себя очередную рюмку коньяка, а мама листала журнал с недвижимостью. Она всегда его листала. Доля вспомнила, как в детстве они сидели с мамой на диване, и вместо сказок Доля слушала о том, что будет, если они поселяться в-о-о-о-т в этом домике, или в том с большими окнами. Так мать постепенно привила Доле любовь к деньгами. Сказка – это не принцессы, драконы, колобки и репки. Сказка – это коттедж за три миллиона долларов.

- Может к врачу? – озабоченно спросила Маша, зашедшая в комнату Доли.

Маша была чуть полноватой смуглой женщиной с двойными мешками под глазами и глубокой носогубной складкой. Зализанные на затылок волосы крепились леопардовым крабиком, а на шее висел кулон-ключик.

- Нет. Это просто запах рыбы.

Доля складывала теплую одежду в свою спортивную сумку. Раньше в ее просторной комнате было много книг, много дисков с любимыми кинофильмами. Доля обожала кино. Была одежда, на которую почему-то всегда были деньги. По углам небрежно валялись сережки и кольца. Теперь на нее смотрели пустые полки, которые Маша с особым остервенением оттирала от толстого слоя пыли чуть ли не каждый день.

Маша вопросительно посмотрела на Долю и ее одежду.

- Нет-нет, я никуда не уезжаю. В приюте проблемы с отоплением, - пожала плечами Доля и вернулась к упаковке дизайнерских свитеров. Ее последних дизайнерских свитеров.

Маша кивнула и вышла из комнаты. Вслед за ней с тяжелой спортивной сумкой выскочила и Доля. Посмотрев на себя в зеркало, она подметила, как уродливо выглядят на ней короткие волосы. «Не жалеть себя, не жалеть себя, не жалеть себя» - словно натирала мозоль, повторяла Доля.

- Домой к десяти. Ты теперь живешь с нами и следуешь нашим правилам, - не отрываясь от телевизора, сказал папа Доле.

Он расстегнул на себе рубашку и устроился на диване с бахрамой. Мама Доли и ее стопка журналов тут же примостились рядом.

- Да, - ответила Доля и тихонечко прикрыла дверь за собой.

Доля ехала в метро и смотрела на свое отражение. Вдруг, откуда не возьмись, старый голос: «Доля, вот ты любишь жизнь?». Она тут же вспомнила день, когда впервые не почувствовала вкус еды. А ведь она любила есть.

От полежаевской еще минут десять пешком. Она шла по бордюру и тихонько про себя повторяла:

- Здравствуй, Вова, у меня неплохая жись, но если ты не женился, то не женись, - это казалось ей остроумным.

Хотя она запрещала себе радоваться хоть чему-то. Позволять себе давать хоть какую-то оценку. Она училась смотреть на предмет и видеть только предмет. Таким, каким видит его ветер. Без точек зрения, искажённого взгляда и всей этой субъективности.

Доля и к себе относилась, как к предмету.

Около калитки недалеко от уныло-серых гаражей ее встретил Дима. У него в руках была темно красная роза. Она была длинной – ростом с Долю. Дима виновато стоял у забора, прислонившись к нему спиной. Высокий двадцатипятилетний Дима с веснушками и зелеными глазами. Доле повезло с ним, но она об этом не знала.

- Ну прости меня, - он протянул ей розу.

Доля не взяла и даже не вынула рук из карманов.

- Прости, я дурак.

Доля посмотрела на гаражи. Она достала из кармана связку ключей и молча двинулась к калитке. Старый замок скрипнул, и Дима пошел за ней. Она пыталась простить его тут же, но в ней словно этот самый замок скрипело упрямое смирение.

- Ну пойми меня тоже. Доля, ты слышишь?

Она шла впереди и слышала разве что лай собак, который Диме было не перекричать. Доля развернулась к нему лицом, и он, словно испугавшись, спрятал руку в карман пальто.

- Я предупреждала, - грустно сказала она.

- Да.

- А ты все равно, - с улыбкой Доля пожала плечами.

Она хотела развернуться, но Дима резко дернул ее за плечо и наклонился к лицу Доли.

- Доля, ну не будь дурой. Ну я ж мужик. Нормальный двадцатипятилетний мужик. Ну не могу я не хотеть заниматься сексом. Ну все занимаются, - он потряс ее за плечи, - ну это нормально, Доля. Ну это все делают.

- А я – нет.

- Ну почему? – усмехнулся Дима – Я такой страшный?

- Ага. И все вокруг тоже страшные. И женщины, и мужчины. У всех кривые уши, толстые лодыжки, волосатые животы. Ну не могу я, Дим. Все – страшные.

- Ты – нет.

Доля засмеялась и махнула на него рукой.

- А я страшнее всех, - улыбнулась она и все же отвернулась от него.

- Доль, ну хочешь я живот побрею? – рассмеялся Дима.

Все было смешно и глупо. Дима позвал Долю к себе в новую квартиру на ВДНХ. Он показывал ей свой любимый фильм, кормил своей любимой пиццей и цитировал любимые цитаты из любимых книг. Но быть эгоистом ему было мало. Он залез Доле под майку и даже попытался опрокинуть ее на кровать. Она не хотела сопротивляться и от усилий заплакала. Дима увидел это, испугался. Испугался настолько, что ушел в другую комнату. Дал ей сбежать из квартиры незамеченной, а сам впервые за год выпил бутылку темного нефильтрованного.