Жестокие Долины Постапокалипсиса. Капкан желаний

Пролог

Молчаливый ветер проносился по пустынным улицам, шурша обломками стекла и шепча о былой жизни. Солнце, беспощадное и бессердечное, освещало застывшую в ужасе панораму разрушенных городов. Здания, некогда гордые и величественные, теперь были разрозненными остатками, расколотыми и обезображенными. Их пустые окна, словно слепые глаза, смотрели в пустоту, отражая безжизненный небосвод.
Где когда-то кипела жизнь, царил мертвый покой. Заброшенные автомобили замерли на перекрестках, их кузова покрыты пылью и ржавчиной. Улицы, когда-то наполненные шумом и гамом, теперь были тихими могилами, устланными осколками бетона и стекла.
В пустых домах, где когда-то звучал смех детей и уютный разговор взрослых, царил зловещий мрак. Посреди завалов обветшалой мебели и расколотых зеркал бродили тени прошлого, шепча о потерянном счастье. На полу валялись забытые игрушки, словно призраки веселых дней, а на стенах отслаивалась краска, обнаженные голые кирпичи – символ уязвимости и хрупкости бытия.
В воздухе витала тишина, нарушаемая только свистом ветра и далеким карканьем ворон. Города призраки, застывшие во времени, напоминали о хрупкости человеческого творения и неумолимости природы. И среди темных заброшенных улиц городов призраков, медленно кралась смерть. Мир рухнул. Не от ядерного взрыва, не от астероида или какой либо болезни, а от чего-то более коварного – от безысходности. Засуха выжгла землю, оставив после себя лишь трещины и песок. Солнце превратилось в палящее око, которое обжигает все живое.
В этом безжалостном мире выживали самые сильные. Но сила не всегда была связана с мускулами и оружием. Иногда она проявлялась в жестокости, в отсутствии сострадания. В таких условиях появились они – дети вендиго.
Их появление окутано мраком. Говорят, что это результат генетической мутации, вызванной солнечной радиацией и отчаянием. Другие считают, что это проклятие, посланное за грехи человечества.
Дети вендиго – это нечто из кошмаров. Их тела – худые, покрытые струпьями и язвами. Глаза, глубоко посаженные в черепах, горят зловещим, животным блеском, которые видели мир сквозь призму голода и жестокости. Зубы – острые как ножи, торчат из кривых, деформированных ртов. Волосы, если они вообще есть, – редкие, ломкие, серого цвета. Кожа – бледная, словно воск, просвечивающаяся на свету.
Они охотятся стаями, используя хитрость и жестокость. Их вопли – пронзительные, звуки, которые разрывают тишину пустыни. Жертвы, загнанные в угол, не имеют шансов. Маленькие монстры рвут плоть и ломают кости, наслаждаясь каждым мгновением страдания жертвы.
Остатки цивилизации живут в постоянном страхе. Они строят укрепления, прячутся в горах, пытаются выжить. Но дети вендиго – неумолимы. Их голод не знает границ.
В этом мире нет места доброте и состраданию. Только выживание. И дети вендиго, словно демоны из ада, напоминают о том, что может случиться, когда человечество теряет себя.

Они выслеживали свою добычу с коварством опытных охотников. Скрываясь в развалинах, в переулках и на крышах домов, дети изучали привычки одинокого путника или группу выживших, который забрели в их владения. У детей не было вожака, они всегда действовали как единый организм. Рычанием, хриплым мычанием и знаками жестов, они общались между с собой. Показывая друг другу жестами, дети легко ориентировались, когда загонять или нападать на жертву. Так же они обладали искусстно делать ловушки. Ловушка была самая коварная и страшная в своей простоте.
Ловушки были незатейливые: К примеру старая детская карусель, ржавые качели и побитый мячик, оставленные на перекрестке разрушенных улиц. С виду – все безобидно, но это было далеко не так. Под каждым элементом ловушки находились тонкие стальные тросы, шипы, лезвия или динамики с разными громкими звуками, которые, при малейшем прикосновении, запускали механизм и работали как для обездвиживания жертвы, как отвлекающий маневр, так и сигналом и координаты нахождение жертвы. Хитрые ловушки детей вендиго всегда были очень эффективными.

Как то поздним вечером, очередной выживший, не подозревая о надвигающейся опасности, шел по тропе, утопая в собственных мыслях, почувствовал знакомый, приятный запах, запах сладкой карамели, который шел из небольшого заброшенного ларечка на обочине дороги. Мужчина преклонных лет, не забывая об осторожности, снял с плеч трофейную винтовку, осторожно, вертя головой во все стороны подошел к порогу ларька. В разбитом окне, он увидел много рассыпанных разных конфет, мармеладов, леденцов и шоколада.
Когда путник приблизился к ларьку, он не знал, что за ним уже давно наблюдают и изучают его повадки маленькие хищники. Порог за дверью давно уже был ловушкой и когда путник осторожно открыл дверь и шагнул, под своей тяжестью провалился на деревянных ступеньках порога и сломал себе сразу две ноги. Дети, которые прятались под крышей небольшого ларька, охваченные яростной энергией, с первобытными инстиктами и дикими воплями нарушая тишину, прыгнули на путника. Жертва еще не успела сообразить что случилось, все произошло очень быстро.
Охота превратилась в жестокий танец смерти. Дети, словно звери, набросились на свою жертву, рвали ее одежду, плоть человека, выдавливали глазницы и грызли лицо. Их глаза горели безумной жаждой крови, а на лицах была страшная ярость. В конце концов, жертва пала под напором яростных атак.
Этот вечер стал очередной страницей в кровавой истории диких детей вендиго, история, которая навсегда останется выжженной в памяти пустых улиц погибшего города, как знак жестокости и безумия.

Тем времени на окраинах города, на заброшенном перекрестке, среди искореженных автомобилей и запущенных зданий, возвышался бар, полумрак которого манил выживших как последний огонек в бескрайней тьме. Название "Убежище" красовалось светящимися буквами. Здесь, среди резкого запаха старого пива и затхлых сигарет, собирались разные люди: бандиты и наемники, торговцы и беженцы с разными историями. У каждого за плечами лежал тяжелый груз – потеря, горе, ошибки, которые шептали о себе в ночной тишине. Но в "Убежище" все они были равны. Территория была нейтральной, а хозяева заведения очень влиятельные, вооруженные люди. Пока ты в баре – ты в безопасности. Как выйдешь за территории бара, каждый сам за себя.
Внутри всегда было шумно. Громкий смех перекрывал гуловые разговоры, а ритмичные звуки игры на бутылках создавали обстановку, напоминающую о веках, что ушли. Над столом, уставленным запыленными бутылками, возникал клуб дыма, а вокруг него скапливались лица, неприметные, но с горящими глазами, полными надежды и страха одновременно.