Жил-был бес

Жи-был бес

Бес запрыгал, задёргался, потянул одни ему ведомые ниточки, и Лариса Никитична занервничала. Он видел, как её глаза забегали по прилавку, по медлительным продавцам, по народу в очереди.

«Еле-еле шевелятся» - подсказал он.

«Да что же продавщицы такие неповоротливые, - Лариса почувствовала, как гнев привычно и легко закипает в неведомом месте, где-то в центре груди. - Ну можно же как-то побыстрее. Ты глянь, - обратилась она к себе, - эта белобрысая сейчас совсем остановится и заснёт».

«Дед никак не выберет. Замахал, старый хрыч», - снова подсказал бес.

«А этот куда лезет, старый хрыч, - послушно повернула Лариса голову в сторону деда. - То ему скумбрию, то слишком дорого, дайте селёдку. И чего ему дома не сидится? И к врачу из-за таких вот не попадёшь, и в магазине они зависают. Когда только везде успевают? Времени свободного полно, вот и не знают, куда податься».

«В стардом».

«Таким дряхлым пенькам самое место в доме престарелых. Раз голова перестала соображать, раз детям своим не нужен, значит, нечего по магазинам чкаться, особенно, если сам не знаешь, чего тебе нужно».

«Детей, небось, ещё маленьких бросил».

«Побросают семьи, всё ищут себе кого помоложе, на детей плюют, а потом ходят хрычи подзаборные, пожалейте их. Некому стакан воды подать».

«А эта мордатая куда прёт?»

Бес понял, что наступил подходящий момент, и засигал, заверещал с новой силой.

Сердце Ларисы Никитичны застучало где-то у самой шеи, пальцы чуть скрючились и задрожали, глаза лихорадочно заблестели, губы сжались в ниточку.

Думала, зайдёт в магазин, купит себе к ужину пельменей и - домой на диван, усядется перед телевизором. А вместо этого застряла в тупой очереди, у прилавка с тупыми продавщицами, а эта мордатая дышит прямо в ухо. Куда она прёт?

«Толкнула!!! Специально!»

Лариса Никитична резко повернулась и набросилась на мордатую:

- Вы что, не видите, что здесь люди стоят? Все ноги отдавила. Куда прёте?

И бес выскочил. Кувырнулся несколько раз в воздухе и тут же выжидательно осмотрелся: куда дальше?

Глаза у мордатом резко расширились от бушующей в них ненависти и блеснули острыми кинжалами:

- Я тут в очереди стояла. А Вы без очереди передо мной влезли.

Принимает!

Бес легко и привычно сменил хозяйку.

Анастасия Львовна. Бухгалтер. Женский коллектив. Завтра будет где разгуляться. Может, за день не раз сменит себе пристанище, подёргает шалав. Может, до драки дело дойдёт. Хотя одному скорее всего не справиться. Но в бухгалтерии он вряд ли будет один.

Бес быстренько пронёсся по коллегам Анастасии Львовны, заглядывая в потёмки их душ. Точно не один. Завтра будет весело.

Пока бес поуютнее устраивался в новом месте, Лариса Никитична с пачкой пельменей торопливо шла к выходу. Наконец! Теперь домой. И легче же стало, когда высказала мордатой всё, что про неё думала. Как говорится, спустила пар.

У подъезда пришлось проходить мимо лавочки под перекрёстными взглядами милых соседушек.

- Здравствуй, Лариса, - послышались нестройные голоса.

- Здрасьте, - хотела прошмыгнуть мимо. И уже почти удалось, да вот услышала сзади ехидное:

- Ишь ты «здрасьте». Свекровку свою допекла, сколько лет над ней изгалялась, а теперь «здрасьте». Пристроилась в чужих хоромах.

«Ах ты, сучка старая. Ещё неизвестно то ли я над свекровкой издевалась, то ли вы с ней кровушки моей попили вволю, подружки подколодные».

В невидимом мире один из бесов, кружившийся над седыми головушками милых бабушек, только что нашёл себе новую хозяйку.

И Лариса Никитична с тяжёлой душой вошла в свою пустую квартиру.

А у Анастасии Львовны квартира была не пустая. И бес сразу же стал искать, за что бы зацепиться.

«Коврик смяли, поправить некому»

Женщина в раздражении сжала губы.

- Мам, задачка не получается! - послышалось из комнаты.

«А «этот», небось на диване лежит, ужин ждёт», - привычно начал бес.

- Как вы меня достали...

Бес живёт уже много-много лет. Он не спит, не отдыхает и занимается тем, что ненавидит.

Ненавидит всех, в том числе и своих собратьев. Но люди - самые отвратительные создания, лицемерные, подлые, но при этом себя считают переполненными добродетелями. Он изучил людей и знает их, как облупленных. Почти знает. Он многому их научил, но и они не устают удивлять своей выдумкой и фантазией.

Сами бесы не способны к творчеству. И самые удивительные выкрутасы они подсмотрели в разное время у разных людей, а потом уже распространили по свету.

Но и люди знают о бесах. Есть такие. Правда, их очень мало.

Они как-то видят их. Не прямо. Человеческие глаза не способны на это. Они смотрят на человека, брызжущего слюной, и понимают, что это бес мучает его. Человек не просто так скандалит, он страдает от душевной боли, которую не в силах утолить. Эти люди понимают, что в душе бес разжёг чёрное адово пламя, и оно невыносимо. Человек не знает, как его потушить и бросается, как злая собака, чтобы укусить.

И они начинают жалеют его. Искренне. Как жалели бы человека сидящего на горячей печке. И то, что он орёт благим матом при этом, разве кого-то может удивить?

И эти люди начинают молиться. Их кусают, а они просят у Бога добра и мира не для себя, не для своих детей, а для укусившего. Для бешенного.

И бес верещит в ярости. Ему тоже становится невыносимо.

Вот такая вот бесячая жизнь. Не вся, конечно, лишь частичка, которая мне показалась на мгновение.