Жил-был Ван Ваныч, гротескный роман

ПРОТЁРТАЯ ХИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ

Планетарий. Звёздный зал. Тантрический танец окончен. На сцене сидит Мастер в подаренном Учениками халате и читает свои метастихи. Уже не смешно...

Зал благоговейно внимает. Пауза...

Вопрос из зала: Чем отличается Мастер от Афериста?

Ответ Мастера: Все мастера — аферисты. — Бурные и продолжительные ап-лодисменты, переходящие в овацию.

Вопрос из зала: Вы доктор психнаук?

Ответ Мастера: Я считаю себя Доктором всех Психнаук, Доктором всех психологий, так как лечу психологов. — Бурные овации, переходящие в вялые рукоплескания... — Если вопросов больше нет, продолжу чтение стихов. Никогда раньше стихов не писал, но месяц назад сел и написал. Хочу их издать отдельной книгой.

Выкрики из зала: “Не надо!”. Шум, ропот Учеников...

Вопрос из зала: Общеизвестно, что божья искра есть у всех, яркая или тусклая, но есть. Вопрос следующий: может ли относительно талантливый философ стать абсолютно бездарным поэтом?

Радостный гул в зале...

Ошарашенный Мастер отвечает вопросом на вопрос: Сами вы кто?

— Бывший поэт, тоже бездарный.

— Почему тоже?

— Потому что, считаю Вас абсолютно бездарным поэтом, хотя Ваша ОШО-исткая книга мне нравится.

— Вот и читай мою книгу!..

...Некогда. Какая там книга — она прочитана прежде…

...

Ночью у "Буратино". Сейчас меня несёт через выход метро “Дрогожичи” в клуб “Будiвельник”. Здесь священнодействует Аркадий Ровнер. Нью-Йорк-Москва-Киев. Чертовски умён, чертовски талантлив, чертовски обаятелен, чертовски интеллигентен, а на фоне окрестных чертей — просто божественен. Чем-то напоминает Виктора Евдокименко, который тоже не живёт в Киеве, а жаль...

Для большинства Киев так и остался творческим полустанком...

Такая себе метафизика — она вроде и хорошая щЮка, но щука вкуснее. И едят её всё чаще нынче не в Киеве, а в Москве да Нью-Йорке...

...Приехал из Черкасс хроменький Бэ и, позвонив (какому-то там Ван Ванычу!) просто ВэВэ, начал полоскать ему мозги доморощенной метафизикой, обвиняя в стереотипности мышления и недостаточной отзывчивости к великим, как всё простое, идеям.

— Я всю жизнь ломал стереотипы, свои и чужие, — робко оправдывался ВэВэ

— Целки ты ломал, а не стереотипы, — злобно обличал его Бэ.

— Сам ты Бэ!.. — обиделся ВэВэ.

— Я тебе не Бэ, я — Ебэ! — обиделся ответно Ебэ.

На том и сошлись во мнениях...

— Оставляю вас с вашим мнением и предлагаю побыть с ним наедине, — советует Веломастер Сия.

— Не думайте, что я Мастер! Нет! Мастер — это вы, — укоряет заблудших Телемастер Икрам…

И прут, прут Мастера, алчущие душ ученических.. Ибо всякий Мастер — не мать, но матрица, штампующая учеников по своему Образу и Подобию. Но лишь из тех, кто изначально подобен Мастеру. Остальные штамповке не подлежат. И их приглашают слушать метастихи...

После чего не подлежащие штамповке, естественно, подлежат только отсеву... ибо “Плевел много, а Учеников мало”.

— Я оставляю лишь тех учеников, которые любят меня и которых люблю я. Остальных “изгоняю”. Впрочем, они уходят сами. И я тому не препятствую, так как не могу оставлять нелюбящих... Вернее, могу, но не хочу. Не хочу обманывать их, ибо каждый должен жить-быть в любви, а любовь им, ухо-дящим, дать-то я не могу. Да и они не могут её взять: и нечем, и некуда...

— “Учителей много, а Учеников мало. Каждый Ученик может и должен найти своего Учителя”. —  Так и бредут по жизни вечные ученики, а среди них и горемычный Ван Ваныч...

Из полусказки в полусказку, из полуреальности в Жизнь...

Однажды Ван Ваныч почувствовал себя сексуально озабоченным и очень удивился. И позвонил в районо. Там сыскался умник и посочувствовал Ван Ванычу, дескать, одних при этом тянет в бордель, а других — в райские кущи…

Взвесил Ван Ваныч все “за и против” и от райских кущей наотрез отказался. Пока до них доберешься, то пройдёшь и реанимацию, и морг, и собственные похороны...

Какая уж там сексуальная озабоченность, какое уж при том либидо...

Но жизнь его обернулась иначе, и попал Ван Ваныч, как кур во щи, в рай без-мыслия. И безымянные ангелы сварили из него славный бульон...

Эка досталось Ван Ванычу, похлеще чем Хармсу. Наши маститые литераторы до сих пор нудно твердят, что Даниил Хармс не любил детей, особенно в сыром виде. Наглая клевета! У Хармса был прекрасный желудок.

А вот Арина Родионовна очень любила по вечерам рассказывать страшные сказки. На то она была великая Мастерица!

Случалось, Санёк уже третий сон видит, а она всё рассказывает и рассказывает. А иной раз до того сама испужается, что на печь, трясясь, вскочит, тюфяком голову накроет и всё рассказывает да рассказывает, остановиться никак не может…

...На Лоходроме иные персонажи. К примеру, афганец, бывший полковник, пенсия 370 — в фантиках, по курсу — 70 баксов в месяц (на такие же бабки Украина содержит трёх инвалидных старушек — каждая сказочней некуда!).

Кличка у афганца — Полковник. С вечно опухшей рожей, поросшей желто-ватой как у пчелы мягкой щетиной. Тихо бубнит себе под нос свои бесконечные стихи. При встрече задирает:

— Пятьдесят четыре? Младенец!