Жил-был Ван Ваныч, гротескный роман

ПОБЕГ ИЗ ПРЕДНЕБЕСЬЯ

– Ну, вообще-то у вас, у +нгелов, всё амбитные… Однако ж чудно… Неподельчивые вы, неуёмные… и потому словно в чёт-нечет играетесь… Ну, буквально нет у вас ни одной человеческой миссии. Вот этот, к примеру, – Ван Ваныч кивком указал на облачное опудало Проповедника Бесключного, – без ложной скромности и здесь в рясу рядится. А ты уже даже не Допотопный. Это почему же?

Ну, это уже другая история. Почитай, что от скукотищи предвечной… Каждый из вас земных просто людей верят в какую-нибудь любезную сердцу чушь. И ты, философ, не исключение – веришь в жизнь вечную… Ибо даже по-твоему это абсурдно. А уж как по-моему, по-+нгельски, так и просто сил нет на одно только смирение перед Господом. Вот и являет он нам порывы. Ведаем, что по принуждению, но и тем радуемся, чтобы не удавиться от благости… Вот и чудим… Ибо не по нам прошло ваше земное прошлое…

– Это уж точно, – согласился ан Ваныч.  - Прямо в будущее, да еще строевым шагом прошлое наше с Божьей помощью по нам же самим танком проехалось…

– А жил бы ты, брат, правильно, -– прогудел вдруг Бесключный, – то и тебе ты были дарованы и годы, и всходы…

– Когда весь мир катился в пропасть, неприлично было отрываться от коллектива, - тут уже парировал Ван Ваныч. – Скучно с тобой, проповедник. Давай хоть ты, +нгел, расскажи что-нибудь. А по поводу новой Вселенной спешу заметить, что зачатие новой реальности всегда выходит боком – и нам, и деве Марии… Она же, как минимум, Мариам, она же к тому же Машка, Евфросиния, чуть ли тебе не Ева…. И вообще, в эпохи, когда кадры решают всё, кадровики решают всё остальное… Так сам ты кадровик или кадра?

– Сам не пойму, – смутился Дежурный +нгел. – Сам рассуди… Сам когда-то начинал с человецей.

Случилось в ту пору быть мне однажды на Елисейских полях. Да только не Парижских, а Преднебесных. Встретился мне тамошний пастух-инструктор – весь в дранных одеждах, и над головой его отчаянно дырявый, промокающий напрочь нимб скошен, как у солдата-срочника дембельного периода. И голосит тот пастух-инструктор, голосит во всю свою поднебесную глотку чуть ли не Иерихонской трубой.

Опешил, остановился, представился... Отвлек преднебожителя от плачей Египетских, заговорил от тощих жизни местах. Так и познакомились. Пастуха звали, естественно, Пан, правда, с виду не козлоногий, а по преднебесной иерархии – +нгельский.

– Ну, тогда я, – говорю, – вроде как господин Киевский. А пан, он что господин, что товарищ, стало быть, и вы господин +нгельский.

– Ну, поп свинье – не товарищ, – но только и впрямь вид у меня хотя и преднебесный, но далеко как не панский. – Одним словом, согласился Пан ангельский господином Ангельским величаться.

– Что бродишь до времени в Преднебесье? – спрашивает у меня господин Ангельский.

– Так вот, вроде бы на экскурсию, строго по синусоиде попутного сновидения. А ещё потому, что ангелы стали ко мне во сны сами являться. Вот и выбрался разобраться, что да как.

– Ну, тогда ты попал строго по назначению. Но особо разбираться тебе здесь не в чем. Понимаешь, все эти души небесные, которые на Земле ангелами обзываются, шибко нематериальны. Но, поди ты, до земных блажей охочи.

И надо мной, стариком, всячески потешаются, поскольку из-за сплошных забот в Преднебесье, нет и не может у меня быть видов на Землю материальную, тогда как они любыми правдами-неправдами так и метят сигануть без всяких-яких прямёхонько на твердь земную дабы куда как больше грешить чем в прошлые времена.

Для таких отчаянных на Астроплане семь дней как семь лет, а, поди ты, дельтапланов в Преднебесье отроду не водилось. Вот и выпрыгиваю скорые косяками. И тут же разбиваются. И такое очень часто случается. То и дело закипают страсти от неуёмных +нгелов и +нгелиц, но чуть те только взбрыкнутся в Преднебесье, так тут же оземь звёздным камнепадом. Вроде бы и души учётные, а в обездушенные камни оборачиваются. А вы там у себя на земле неистовствуете: “Метеориты, болиды, астероиды!..”

Враки. Это всё те, кто без меня, пастуха-инструктора из Преднебесья, в земные веси пожаловал. Многие сразу с Астроплана, ещё и от грехов прошлых как следует не отмывшись. Им слово, а они тебе три, и уж так срочно вновь подавай им твердь земную обетованную для всяких пуще прежних злопакостей, а там уже и без них, сам понимаешь...

И, конечно же, никаких преднебесных амортизаторах и ремнях безопасности они толком ничего сном-духом не ведают. Так мало того, что сами в камни скипаются, они ещё и другие живые души собою же губят. Шибанёт такой камень по темечку – и представился на Астроплан очередной имярек.

А люди не чебуреки, им бы дозреть до смерти – тогда и в стаде преднебесном вели бы себя гоже, а не чудили бы тупо с извечно вздорным: “Даёшь!” А то ещё урекает кого такой, с позволения, камень, и прощения не попросит, и останется на земле хатка в три латки, а душа без крылатки отлетит до времени и даже собьётся на межзвёздном пути.

Потому как всякую душу иной другой пастух в стадо для усопших не успеет забрать, и будет блуждать сия душа, пока не пристанет к таким же бестолковкам и не ударится в преднебесную революцию. Опять же, в небесном стаде +нгелов недочёт, а мне выговор за это вкрутую от самого Старшого, поэтому и поставлен обучать преднебесные рати не просто с небес башкой оземь сигать, а возвращаться очень нежно, по-божески, и в человеческих обликах на земле проявляться. Покорные обучаются долго, и, как подобает, безропотно; спешные же – хоть и не камнями оземь бряк-бряк, а всё равно норовят выскользнуть не людьми.