Жители Одного Дома

БОРЗОПИСЕЦ КОСЬКА И ДРУГИЕ ОБИТАТЕЛИ ДОМА

                     (РАССКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ МЛАДШЕГО ВОЗРАСТА)
                              "Борзописец Коська"
                             и  другие жители дома

                                                  - 1 -

Осталось перемахнуть по обледенелому мостику через овраг, пробраться сквозь заросший редким кустарником пустырь и я дома! В надежде сократить путь, решительно шагнул с расчищенной дороги и ухнул по пояс в снег. Правильно говорила бабушка: "Кто выбирает короткую дорогу, тот дома не ночует!"  Решив не отступать, я упрямо лез через сугробы, к чернеющему на синем снегу, тёмному силуэту дома. Неверная северная луна, то появлялась из-за туч, расписывая снег тёмными тенями, то предательски скрывалась, оставляя меня на волю провидения. И всё-таки я добрёл. Калитка намертво вмёрзла в сугроб. Сначала через забор перелетел мой рюкзак, потом, чуть не разодрав в клочья новый пуховик, перевалился и я. Последние десять метров и я уже стоял на крыльце отряхиваясь словно пёс после купания. Сбросив задубевшие перчатки, подул на пальцы: "Лишь бы замок открылся! Ещё не хватало, замёрзнуть тридцатого декабря на пороге собственного дома!"

С трудом раскопал ключи в забитом снегом кармане. "Лишь бы замок открылся!", - ещё раз подумал я пытаясь попасть ключом в отверстие. Словно услышав меня ключ легко повернулся и тяжёлый "навесной  сторож" оказался в моей руке. Осталось толкнуть дверь и войти в бабушкин дом, который теперь стал моим. Сколько же лет я не был здесь? Как примешь ты меня?

Я говорю "мой дом".... Хотя это не совсем мой дом. Точнее совсем не мой дом. А правильнее - совсем это не дом.... Или не совсем дом?! (Вот я уже и сам запутался! Бывает же так - начинаешь рассказывать сказку и понимаешь, что стал взрослым. Лучше я буду "по взрослому" - начну с начала!)

А началось всё с моего последнего приезда в Колодников (небольшой русский город, притаившийся в глубине Вологодской области). Тогда прощаясь, бабушка, словно зная, что мы последний раз стоим вместе на крыльце старого дома говорила:

-Вот умру и некому будет тебе истории рассказывать.... Оставлю тебе после смерти эти стены! Сколько в них сказок живёт.... (Теперь Вы поняли, почему это не совсем мой, а точнее совсем не мой дом?) Ты только научись его слушать. И если он примет тебя.... (Точно, ведь, "совсем не дом"?).... ты узнаешь много-много новых сказок!

Ласковый голос бабушки Юлии убаюкивал и часто вспоминался мне, даже тогда, когда мы совсем перестали приезжать на лето в Колодников. Всё это было в прошлом.

А сейчас, я снова стою на пороге бабушкиного дома, доставшегося мне в наследство. Глубоко вдохнув морозный воздух, ободравший гордо тысячами иголочек, я толкнул дверь. Два шага в темноте сеней и ещё одна дверь, ведущая в комнату. Я бросил на пол рюкзак. Сквозь окна, закрытые наружными ставнями, не бровилось ни слабого отблеска луны. Было очень темно, но на удивление тепло. Может мне это показалось с мороза, но я смело стащил с себя куртку и вязанную шапку. Ощупав стену, наткнулся на выключатель. Надеясь на чудо, и не доставая из рюкзака фонарика,  нажал  на кнопку. И тотчас же получил чудо.... Вместо лампочки под потолком на столе ярко вспыхнула керосиновая лампа.... Вспыхнула и начала коптить. Помня, что бабушка в таких случаях подкручивала фитиль, подошёл к столу и поднял лампу. Обычная керосинка. Пахнущая керосином. Коптящая от нагара на фитиле. И никаких проводов, и никаких ламп накаливания....

Оставалось осмотреться по сторонам. Дом остался таким, каким я его запомнил десять лет назад. Большая комната в "два окна и пол-печи" (так часто говаривала бабушка), проходная. Дальше вход во вторую - спаленку, занавешенный, когда-то модной бамбуковой занавеской. Стол около окна. Напротив, рядом с печкой, старый "деревенский" шкаф для посуды, сундук, застеленный плетёными ковриками, умывальник и газовая плитка. "Надо будет завтра проверить баллон и заправить его!"  Под потолком чуть покачиваясь висела люстра, тихо позвякивая хрустальными подвесками.

Под ногами всё те же коврики. Я, вдруг, устыдился сам себя и, устроившись на стуле, стал стаскивать с ног туристические ботинки. Около дверей обнаружились старые тапочки с замятыми задниками. Пристроив на вбитый гвоздь пуховик и угнездив на сундуке рюкзак, шагнул вперёд. Тихий перезвон бамбуковых палочек и я как ошпаренный отпрыгнул назад. Там - из глубины комнаты навстречу мне шагнул абсолютно чёрный человек с ярко слепящей лампой. В это время зажглась люстра, а лампа погасла сама-собой.

-Кто здесь? - стараясь унять бухающее сердце спросил я. Дом молчал, только на печке послышалась мышинная возня.

-Предупреждаю, я сейчас полицию вызову!

Дом молчал. Отодвинув рукой бамбуковые гирлянды, я шагнул в маленькую комнату. Прямо на встречу мне, из трюмо, стоящего напротив, двинулось моё отражение. "Надо же.... Зеркала перепугался!" - нервный смех сам-собой вырвался наружу. На печке снова завозились. "Врёшь! Не напугаешь!" - весело пронеслось в голове. Огляделся. Всё как прежде. Стол около третьего окна. Трюмо, и комод с расставленными фотографиями и фарфоровыми статуэтками. Книжные полки. Широкая двуспальная кровать с ворохом подушек в вышитых наволочках, полузакрытая свисающими с полатей занавесками. Полати (папа, почему-то, называл их "деревенскими антресолями") были особенной гордостью бабушки. Лежанка печи, выступающая в эту часть дома, продолжалась широкой полкой, этаким, "вторым ярусом". В этот верхний мир, где спали мы с папой, вела настоящая деревянная лестница с крепкими перекладинами. Сестра тоже спала на верху, - на печке. Но, её "лежбище", было намертво привязанно к полу монументальной печной кладкой, вековой и незыблемой. Наше же, скрипящее "обиталище", парило над землёй, держась на трёх балках проходивших чуть ниже потолка. На полатях можно было лежать, или сидеть чуть наклонив голову. Там всегда пахло сеном от соломенных тюфяков и чарующей кислинкой деревянных стен. Лёжа на "антресолях", можно было представлятьь себя беззаботным путешественником, отъезжающим в поезде, или моряком, проводящим ночь на полке в кубрике под скрип корабельных снастей! Робко дотронулся до перекладин. Крепкие и надёжные. Поднялся вверх, упираясь головой в потолок.