Живая материя

1. Михаил

Михаил не любил полеты. Не то, чтобы боялся, а просто приходилось преодолевать чувство повышенной настороженности, когда переживал момент разбега челнока по взлетной полосе. Странная, редкая неприязнь, особенно в век массовых космических полетов, ставших такими обыденными, как доставка пиццы в окно многоэтажки воздушным дроном.

«Кстати о пицце», — Михаил поймал себя на мысли, что уже несколько минут не сводит взгляда с красочной вывески кафетерия-автомата. На рекламном пластике красовался широкий ломтик тонкого теста, нагруженный салями, как баржа лесом, со свисающими золотистыми прядями расплавленного сыра.

«Всего сто девяносто девять рублей!» — восклицала не менее броская надпись, навязывая превратное мнение, что потратить деньги надо было не потому, что вкусно, а потому, что дешево.

Автомат уловил присутствие потенциального, но нерешительного покупателя и пыхнул пряным ароматом запечённой на свежем тесте копченой колбасы.

Михаил сглотнул слюну и пошарил по карманам в поисках денежных средств. Банковская карта была пуста и еще раз смотреть на упрек нулевого баланса не было никакого желания.

Две скомканные бумажки вселили робкую надежду и, как оказалось, не зря. Автомат со второго раза зажевал банкноты и попросил ввести номер сотового телефона, чтобы перекинуть сдачу, после чего повис в ожидании ответа.

— Да чтоб тебя! — Михаил в сердцах ударил ладонью по антивандальному дисплейчику.

В автомате что-то щелкнуло, надпись пропала и высветилась новая:

— Спасибо за перевод денег в фонд защиты природы!

Михаил хотел взвыть с досады, но слух, обострившийся от голода, уловил звук в металлическом коробе под жирной красной стрелкой. Она указывала строго вниз, подобно пальцу патриция, требующего добить поверженного гладиатора.

В промасленной бумажке оказалось нечто, лишь отдаленно напоминающее рекламу. На не широком треугольнике теста красовались два алых полупрозрачных кружочка обляпанных чем-то желтым с запахом прокисшего молока. Правда, были еще две дольки не заявленного огурца, но их подвядший вид вряд ли мог исправить гастрономический провал блюда. Тонкое тесто — это было единственное, что соответствовало картинке.

Михаил вздохнул и повертел пиццу перед собой, стараясь свыкнуться с мыслью, что это можно есть. Он уже готов был надкусить, как краем глаза увидел молодую пару — парня в цветной рубашке и в таком же ярком платье девушку, что смотрели на него с презрительно-насмешливыми улыбками на не отягощенными глубокими мыслями лицах.

Можно было отвернуться и спокойно зажевать недобутерброд или с независимым видом пройти миом, кусая по кусочку… Но Михаил сделал нечто неожиданное даже для себя — выкинул пиццу в стоящую рядом урну. Что толкнуло его на подобный поступок, объяснить было сложно даже самому себе. Может быть то непередаваемое выражение в глазах парочки, когда он гордо прошествовал мимо?

Через сто метров он пожалел о выброшенном куске, а еще через сто уже был готов вернуться обратно, и только остатки чувства собственного достоинства, подкрепленные навязчивым рекламным объявлением на электронной панели, в которую он разве что не уперся носом, заставили удержаться от неразумного поступка. С экрана суровые парни в скафандрах протягивали руку, приглашая разделить с ними трудовые будни космических вахтовиков.

Потом мелким текстом проскочило название фирмы с номером лицензии и еще более мелким всякие реквизиты государственной регистрации, расчетного счета и прочей дребедени, обязуемой властью к демонстрации непонятно для кого.

В чем-чем, а в развитии рекламы страна преуспела больше всего. Пожалуй, это была единственная отрасль, поднимающаяся независимо от событий в экономике. Она прыгала на волнах производственных циклов и, пока некоторые компании зарывались с носом в пучину кризисов, успевала перескочить на те, что временно подбрасывало вверх.

Впрочем, Михаил, как и остальные граждане, уже давно научился пропускать мимо глаз и ушей многочисленный спам, лившийся со всех видов телепередач, электронных билбордов и экранов, установленных даже в туалетах.

Но в данный момент у него в голове сработал какой-то переключатель, замкнув синапсисы головного мозга, и открыв дорогу информационному потоку. То, что требовались косморабочие, Михаил осознал не сразу. Сначала, он жадно всматривался в цифры на экране, не веря своим глазам. В части величин от них уже веяло космосом, таким же холодным и не помещающимся в сознании простого смертного. Больше зарплата была разве что у депутатов, но ведь легче было долететь до Альфа Центавра, чем попасть в их число…

Деньги Михаилу были нужны позарез. Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как он проводил в последний путь самого дорогого для себя человека, вынырнув на поверхность жизни без работы и средств к существованию.

Жена угасала долго, цепляясь за жизнь здоровьем еще не увядшей молодости. Что-то точило ее изнутри, но, к сожалению, врачи так и не смогли поставить точный диагноз. Да и как это можно было сделать, когда, если верить средствам массовой информации, страна сотрясалась от пришествия одного за другим страшных вирусов, по разрушительному эффекту превосходящих Годзиллу и Кинг Конга вместе взятых. Правительство било тревогу и издавало такое количество распоряжений, что местные органы власти перестали чего-нибудь понимать и решили ничего не предпринимать вообще, рассудив, что бездеятельность — это грех, а ошибка — это уже уголовка.