Живые тени ваянг

Глава 4. «Шальные» деньги

С утра небо нахмурилось, обещая дождь. Ветер еще не нагнал темные тучи, но сурово посвистывал, словно извещая людей о чем-то грустном, а может, даже – трагическом. Он с остервенением играл листьями, сорванными с деревьев, гонял их по причалу. Серое небо разбухло, словно кусок влажного сукна, а дождя все не было.

В этот день пришел корабль из Батавии. Он медленно приблизился к причалу, издав звуки приветствия, но не такого радостного, как обычно. И встал на якорь. А на причале уже толпился люд. Видать, родные и близкие моряков. Чуть в стороне от них заприметил Петр Великий старушку. Она пристально вглядывалась в тех, кто спускался по трапу. Почувствовав на себе взгляд чужеземца, приветливо кивнула и снова ушла мыслями в себя.

- Никак, ждешь кого? – участливо спросил он. – Сына?

- Да, сына, - ответила она. – Только он служит не на этом корабле.

- А зачем же тогда этот встречаешь?

- Корабль моего сына не вернулся, - грустно сказала она, - уже год, как не вернулся...

Петр Великий замолчал. Что можно сказать ей сейчас, чтобы не разбередить старую рану на сердце?

Она сама добавила:

- Одни говорят, что корабль затонул в шторм... Другие – что его захватили пираты... А я не верю, каждый раз прихожу сюда. А вдруг весточку от сына получу?

Как бы в подтверждение слов один из моряков, увидев ее, приветливо махнул рукой:

- Лиза! Добрый день! Нет, о твоем Годфри ничего не слышно. В Капштадте сказали, что корабль туда не заходил.

- С возвращением, Фабиан! Значит... – старушка замолчала, не в силах больше говорить. А потом, как бы убеждая себя в обратном, шепотом произнесла, - нет, буду ждать... А вдруг...

Фабиан проходил мимо Петра Великого, и тот полюбопытствовал:

- Как проходит служба, служивый?

- Благодарствую. Слава Богу, жив.

- А что, не все живы?

- У нас не каждый возвращается. Многие уже там, в Батавии, от туземных болезней умирают, другие – по дороге...

С трапа спустили несколько носилок.

- А там кто? – махнул в их сторону Петр Великий.

- Там больные, их в госпиталь отправят...

- И много их?

- Двадцать человек... то есть, уже восемнадцать...

- Значит, не проста твоя служба, - задумчиво промолвил Петр, - и какое ж у тебя жалованье?

- Семьдесят гульденов[59]. Я – капитан. А у матросов – только десять...

- Так мало? – удивился Петр. – А мне доложили...

Он не смог произнести эту фразу вслух: «А мне доложили, что чиновники Ост-Индской компании получают по двести – триста гульденов в месяц...»

Старушка все еще стояла. В ее глазах не было слез, видимо, все их она уже выплакала. Резкие порывы ветра теребили такой же серый, как это небо, подол длинной широкой юбки. И не было в тот день яркого солнца, которое сияло накануне.

***

Издалека окликнул его бас Поль:

- Питер-тиммерман! Хочешь посмотреть, как сушат лес? Я иду в сушильню.

- Да! – Великий Петр махнул рукой собеседнику и крупными шагами направился в его сторону. Слова, услышанные им от Фабиана, видно, долго еще не давали покоя, потому что он спросил у Поля:

- А вот ходят корабли на Батавию. К примеру, какой-то корабль не вернулся... Бывает такое?

- Я не считаю такие корабли, - ответил ему бас Поль, - их другие считают. Мое дело – их строить.

Он сделал паузу, словно раздумывая, продолжать ли с чужеземцем, пусть даже – и с царской особой, этот разговор. Потом, вспомнив, как приветлив с ним сам Николас Витсен, добавил:

- Да, случается и такое. Море – оно не всегда ласковое, да и пираты тоже знают свою работу – встречать торговые корабли с заморских стран. Ведь товары оттуда – самые дорогие, особенно опиум и пряности. А из Батавии и везем в основном мускатный цвет – мацис, мускатный орех и гвоздику. Такой товар и продать можно выгодно, и обменять на любой другой... А то, что служба опасная, об этом матросы знают. И все равно нанимаются...

- А болезни?

- Болезни есть везде, - сказал Поль, - просто где-то их больше, а где-то – меньше. Больше всего болезней в Батавии, там белые люди умирают... В год по тысяче, а то и по две... Не подходит нам их климат. Вот потому и стали нанимать туземцев – они к болезням привычные, особенно яванцы, да и китайцы тоже...

Они проходили мимо пакгауза, и Петр обратил внимание на то, что многие грузчики были смуглолицыми. Они завозили на тележках в складские помещения мешки, помеченные тремя буквами - «VOC»[60]. Видимо, это была эмблема компании: вторая и третья буквы были помельче, как бы задним планом, фоном для первой, самой большой, а значит – самой главной – «V».

Интересно, какие доходы скрываются за этими тремя буквами? Если даже дойдет до Амстердама не каждый корабль? Если даже – один из трех? Все равно это будут миллионы и миллионы гульденов...

***

Днем бригада из Московии была занята постройкой корабля «Петр и Павел», а вечерами – каждый раз по-разному: иногда Петр Великий любил посидеть в трактире, в другой раз – мастерил макеты парусников или же позировал для портрета, который писала местная художница. Бывало, посещал семьи тех, кто работал в Московии. А в этот вечер он усадил Александра Меншикова за стол против себя и начал расспрашивать о том, о чем давно уже вроде бы и слышал.

- Ну-ка расскажи мне, Алексашка, как ты приторговывал пирожками возле Царь-пушки и Царь-колокола?

- Уже больше десятка лет прошло, - насупился тот, - а ты, Великий царь, до сих пор вспоминаешь. Да было мне тогда от роду тринадцать... Что с меня взять?

- Не о пирожках я сейчас пекусь, Алексашка, а совсем о другом... Ты вот скажи мне, как тебе удавалось обсчитывать тогда стрельцов?