Жизнь в хлам

Жизнь в хлам

Я стояла даже не на пороге, а в тамбуре перед входной дверью, и ужасалась открывшейся картине. Вещи свисали с потолка. Стеллажи, полки, антресоли, верхние поверхности навесных шкафчиков – все буквально забито до отказа всем! Воздушного пространства квартиры очень мало, тропинка, вместо коридора, пятачок на кухне и в комнате, балкон завален настолько, что не видно света через окно!

Вся моя жизнь – хлам. Вся моя жизнь – помойка. И в голове тоже самое, что во внешнем жилище. Я сливала деньги в ничто, душевные силы в ничто, обрастала грязью, мусором, заводила плесень и тараканов буквально, как в физическом, так и в ментальном мире.

— Проходи, Ань, тапочки слева.

А сама протиснулась к кухне, чтобы освободить хоть один из стульев. Этот почище – на нем стопка журналов о кино, коробка карандашей, старая газета, остаток скотча и… да чего только на нем не было! Мало того, что бардак, вещи лежали вперемешку – продукты могли найтись в зале, посуда на балконе и в ванной, расческа под раковиной!

Моя бедная коллега и подружка приходила ко мне в гости из вежливости раз в месяц.

— Римм, дай тарелку, я персики помою и выложу. Чая не хочется, и так жарко.

Парочка чистых блюдец лежала, где положено – на сушилке в шкафчике. Но как бы чистых – тыльная сторона аж липкая от налета. Стыдобища такую в руки давать. Кружки коричневые изнутри, чайник с накипью, в коробку с чайными пакетиками просыпалось что-то вроде муки или крахмала, - я бы сослалась на экваторную жару, лишь бы не пробовать чая в таких гостях. А помыть персики… только навесу, чтобы ни один в жирную раковину в гору посуды не шлепнулся. А дуршлаг почему с налетом? Макароны не отмылись?

— Ань, давай подождем с персиками. Можешь просто выслушать меня?.. Я умру, если не выговорюсь. Умру, если не избавлюсь от всей этой дряни в башке!

Девушка приткнула пакет на угол стола, села на табуретку и с удивлением кивнула.

— Ты только не думай, пожалуйста, что я тебя сейчас как помойку использую, и нечистоты в свободные уши вылью. Мне поддержка нужна. Понимание. А ты настолько добрая и вежливая, что я надеюсь на эти твои качества как на лекарство. Ко мне ведь уже много-много лет никто не приходил в гости больше двух-трех раз. И вообще люди исчезали из жизни.

— Римма, ты чего? У тебя случилась беда какая-то? Я выслушаю, конечно!

— Беда? В классическом понимании – нет, а по сути – да.

Я чуть повернулась и увидела себя в отражении стеклянной вставки в кухонной двери. Еще тридцати нет, а тело превратила в… тоже свалка, тоже бардак, грязь и запущенность. Когда волосы последний раз стригла и уши чистила? Когда к зубному ходила? Красилась? Спала на чистой подушке, чтобы таких прыщей не заводить? И ела мусор, забив все органы химозной дрянью и пустыми калориями.

Кошмар! Жуть и кошмар!

Бросив взгляд на хлебницу, я сняла с нее пачку слипшихся от жирной пыли книжек.

— Ань, этим детским сказкам четверть века. Я их любила читать, я картинкам детали пририсовывала. Они мне дороги, как память, а еще я иногда думаю – раритет. Букинистическая ценность. Плюс лет тридцать и за баснословные деньги продам.

Положила на пол, взялась за алюминиевую кастрюльку.

— А это мамина вещь. Она еще ей в молодости служила, а с того года, как я от бабушки в наследство эту однушку получила и стала отдельно жить, служит и мне. Готовить в ней вредно, она старая и страшная, но в голове моей сидит убеждение – семейные вещи выкидывать кощунство! И зачем покупать новую, когда старая целая, ничего себе богачка нашлась. Мама ей пользовалась бережно, мама умела быть хозяйственной, мама умела сохранять, чинить, переделывать, а не выкидывать вещи.

Оставила кастрюлю в покое. Достала плетеную корзину в виде утки – громоздкую и уродливую.

— А это, Аня, подарок. Лет тому десять назад на день рождения тетя преподнесла. Я делала вид, что мне он очень понравился! Она эту утку везла аж с Побережья, в сумку или чемодан не засовывала, чтобы не сломать и не испортить, в самолете с ней на коленках просидела, в автобусе везла, еще две недели пылинки сдувала и детям не давала трогать, а то подарочный лоск утратится. Лак с лозы сойдет. Вот скажи, как у меня может подняться рука расстаться с этой вещью? Тетя вообще в другом городе живет уже, здесь не бывала ни разу, она и знать не узнает, что утка на помойку отправилась! Больше скажу – она забыла, что когда-то мне дарила ее. А у меня в голове пудовая гиря, как якорь, держит свой долг благодарности. Подарки – ценны, на них потратились деньгами и вниманием, выбрасывать, все равно что в душу дарителю плюнуть.

Корзину поставила не на место, а на пол. Наклонилась и вытащила из-под стола картонный ящик.

— Здесь обрезки из кожи, старые пояса, перчатки, порезанные на материал сумочки. Я когда-то браслетиками увлеклась и делала кулончики и брелоки. Хобби давно забросила, а ценные запасы жалко выкидывать. Я ведь лоскутики подбирала, у коллег, друзей и родни старые кожаные вещи выпрашивала. По барахолкам ходила. У сапожников обрезки клянчила. Каждый раз на коробку смотрю и с теплотой вспоминаю, сколько азарта и вдохновения было найти кусочек нужной толщины и оттенка, сколько удовольствия от прикладного творчества испытывала. А если завтра проснется желание снова этим заняться? Я же локти искусаю, когда не обнаружу своего сокровища под столом! Это пригодится, обязательно, но не сегодня. Уже много лет не сегодня, но когда-нибудь!