Жизнь за право на любовь

Глава:1

Майк.

Воспоминания: год назад

Я отжимался, не считая подходов и не замечая, сколько времени прошло. Боль в руках никак не отрезвляла от воспоминаний. Каждый день здесь казался мне бесконечным, напоминая лишь о том, чего я не совершал, хотя прекрасно знал, кто это сделал. Я вспоминал, как всё началось — с радости и гордости на лице моего отца, когда он впервые научил меня кататься на велосипеде. Когда я впервые забил гол, эта цепочка воспоминаний тянула за собой множество других. Но эти мгновения счастья резко сменились воспоминаниями о том роковом дне.

— Майк Дэвил, на выход, — крикнул один из надзирателей через решетку камеры.

— Неужели, — сухо ответил я, поднимаясь с холодного пола и отряхивая руки. — Меня выпускают? — спросил я, разминая шею.

— Да, — коротко ответил надзиратель.

Я стоял у ворот тюрьмы, чувствуя, как прохладный ветер касается моего лица. Свобода. Она казалась такой чужой и непривычной после четырех лет заключения. Но я знал, что это только начало. Начало моего пути к правде и возмездию.

Я сделал глубокий вдох, ощущая, как решимость наполняет каждую клетку моего тела. Теперь у меня была цель, и ничто не могло меня остановить. Я найду того, кто на самом деле убил моего отца, и заставлю его заплатить за всё. За смерть отца, за годы, проведенные мной в тюрьме, за разрушенную жизнь.

С этими мыслями я сделал первый шаг в свою новую жизнь. Жизнь, полную опасностей и тайн, но ведущую к единственной цели — справедливости.

5 лет назад

В тот злополучный день всё изменилось. И каждый раз, сидя в холодной камере и глядя на луну из маленького окна, я думал: что было бы, если бы я поступил по-другому? Если бы я пришел домой раньше или если бы не ругался в тот день с отцом, мог ли я что-то исправить?

В тот злополучный день мы с отцом сильно поругались. Кто же знал, что кому-то это сыграет на руку. После ссоры я поехал к друзьям. Отец звонил три раза, три чертовых раза, ровно за час до того, как его убили. Я беззаботно смеялся и веселился, не подозревая о надвигающейся трагедии.

Когда я вернулся домой, первое, что я заметил — в доме не было света. Открыв дверь, я почувствовал тяжелый, металлический запах. Сделав шаг вперед, я наступил на что-то липкое и поскользнувшись, чуть не упал. Нащупав выключатель, я включил свет.

То, что я увидел, навсегда отпечаталось в моей памяти. Кровь. Она была повсюду: на кафельном полу, на стенах, даже на потолке были брызги. Мое сердце остановилось на несколько ударов. В центре этого кровавого хаоса лежало безжизненное тело моего отца.

Я упал на колени рядом с ним, не обращая внимания на то, что мои джинсы мгновенно пропитались кровью. Слезы хлынули из глаз, когда я увидел застывшее в ужасе лицо отца. На его теле зияли пять глубоких ножевых ранений: два в груди, одно в животе и два в шее. Судя по количеству крови и ее консистенции, смерть наступила не более часа назад.

Рядом с телом валялся окровавленный нож — наш кухонный нож, которым отец всегда разделывал мясо для барбекю. Теперь он был орудием его убийства.

Я помнил каждую чертову секунду происходящего. Как дрожащими руками пытался нащупать пульс на шее отца. Как отчаянно звал его, надеясь, что он откроет глаза. Как пытался зажать раны, хотя понимал, что уже слишком поздно.

Опомнившись, я понял, что нужно вызвать скорую. Но в этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в дом ворвались вооруженные полицейские.

— Руки за голову, и никаких резких движений! Вы обвиняетесь в убийстве Микаэля Дэвила! — прокричал один из них. Я не сделал ни одного движения, продолжая сидеть на коленях над телом отца.

— Я сказал, руки за голову! — громко повторил мужчина, целясь в меня дулом пистолета.

— Я никого не убивал, у меня есть алиби! — надрывно прокричал я. Мужчина лишь хмыкнул и выстрелил. Плечо пронзила адская боль.

— Взять его, — скомандовал мужчина, указывая на меня.

Судебный процесс длился несколько месяцев. Каждый день я входил в зал суда, чувствуя на себе осуждающие взгляды присяжных и зрителей. Мой адвокат, молодой и неопытный парень, назначенный государством, казалось, был подавлен напором прокурора.

Прокурор, опытный мужчина лет пятидесяти, методично выстраивал обвинение. Он вызывал свидетелей, которые говорили о моих сложных отношениях с отцом, о моем вспыльчивом характере. Соседи вспоминали, как слышали наши ссоры.

— Они поссорились за шесть часов до убийства, — произнес прокурор, зрители переглядывались, кто-то перешептывался.

— Но у меня, черт возьми, есть алиби! — отчаянно выкрикнул я.

— Ваши друзья говорят, что вас не было у них в то время, когда убили вашего отца, — слова повисли в тишине. Я не мог поверить своим ушам. Мои друзья предали меня?

Прокурор продолжал: — У обвиняемого был мотив, возможность и отсутствие алиби. Орудие убийства, нож, найденный на месте преступления, имеет отпечатки пальцев подсудимого.

Мой адвокат пытался оспорить эти доказательства, указывая на то, что я жил в этом доме и мои отпечатки естественным образом могли оказаться на кухонных предметах. Но его аргументы звучали неубедительно на фоне уверенной речи прокурора.

Дни в суде сливались в один бесконечный кошмар. Я видел, как присяжные все больше склонялись к мысли о моей виновности.

На последнем заседании я затаил дыхание, когда судья огласил свое решение. Его голос звучал четко и спокойно, но для меня в нем были слова обреченности:

— Майк Дэвилс, вы признаны виновным в убийстве своего отца.

Эти слова повисли в воздухе, и мое сердце остановилось. Решение судьи накрыло меня, словно волна.