Жизнь за жильё

Глава 2

Прошли по коридору через электронное щёлканье вереницы закрытых дверей. Каждая следующая дверь не открывалась, пока не закрывалась предыдущая. В тюрьме, как в тюрьме… Остановились в центре основного креста изолятора. Тимур  со свёрнутым матрасом под мышкой и сумкой за плечом невольно задрал голову и с восхищением принялся рассматривать сквозь металлическую сетку, висящую над головой, высокий купол сводчатого потолка с большими окнами, через которые лился основной световой поток. Получив толчок в спину, двинулся дальше под конвоем двух сотрудников тюрьмы. Один впереди, второй сзади.
Арестант старался дышать глубже и чаще, очищая лёгкие от смрада карантина.  Подъём по металлической лестнице и знакомый стук обуви об металл воскресил в памяти все отсидки в стенах каземата дрезденской гаупвахты. Такие же лестницы, широкие коридоры и переходы. Везло Тимуру на исторические тюрьмы…
Впереди идущий конвоир остановился у серой двери камеры. Команда сзади: «Стоять!» и «Лицом к стене». Два ключа, каждый замок на два оборота. Металлическая дверь открылась, команда: «Заходим!». Два шага вперёд и за спиной арестанта уже привычный хлопок тяжёлой двери и до боли знакомые обороты ключей. Тимур опустил матрас, снял сумку с плеча, поднял голову и произнёс:
– Добрый день.
Новичка в камере никто не ждал... Савелий Симонов, больше известный как Сева, в этом закрытом обществе отсутствовал. Небольшое вытянутое помещение с высоким зарешеченным окном в конце, под которым вмонтирован маленький столик. Слева и справа  возвышались ряды нар из трёх спальных мест. Всего шесть шконок. Под сводчатым потолком светила лампа и на натянутых верёвках сохло бельё. Слева от новичка унитаз туалета, прикрытый самодельной фанерной перегородкой, и прикрепленная к стене раковина. Сыро и душно… Но, без тюремной вони. После трёхсуточной тесноты карантина, можно сказать – курорт.
Правые нижние нары задёрнуты матерчатой шторкой с весёлой расцветкой из жёлтых цветов на синем фоне, с левой стороны шторка собрана, постель аккуратно заправлена. С верхних нар, с так называемой «пальмы»,  послышался шум, сопенье и над Тимуром, под самым потолком, одновременно склонились две головы и начали разглядывать незваного гостя с красной сумкой на плече. Самая верхняя справа, бритая налысо, задала резонный вопрос:
– Ты кто?
Из книг, художественных фильмов и криминальных телепередач большинство обывателей представляет себе ужасающую картину первого захода человека в тюремную камеру, где его ждут матерые зеки и разбойники всех мастей. Новичок хорошо понимал, что сейчас отвечать дерзким: «Конь в пальто» никак нельзя, поднял голову выше и заученно ответил:
– Тимур Рашитович. Статьи 77, 102 и 218. 
Головы наверху переглянулись. Со средних шконок, с каждой стороны  появились два заспанных лица, которые молча и хмуро уставились на нового соседа. В этом приличном обществе новичку никто не был рад…
 Где Савелий? И почему его раньше выдернули с карантина? Ментовские замутки? Уральские опера подсуетились?
Лысая башка исчезла, появился зад с ногами в синих спортивных штанах. Молодой мужчина в майке привычно и сноровисто укрепил ноги на втором ярусе, спрыгнул на пол и замер спиной к новичку. Секундная пауза, дающая рассмотреть на затылке зека чёткую наколку в виде паутины без паука. Странно… 
Такую картинку на голове блатного Тимур видел первый раз и никогда о ней не слышал. И что она означает? Прицельная сетка? Арестант под расстрельной статьёй? В позе арестанта и в его наколке чувствовался агрессивный подтекст…
Сиделец развернулся и спросил:
– Почему к нам?
– А у меня никто не спрашивал, – спокойно ответил новенький, заметил на плече зека наколку паука и всё же решил прояснить ситуацию: –  Сева обещал поднять в свою хату. Савелий Симонов.
Шторка внизу справа распахнулась как в театре. На вновь прибывшего смотрел черноволосый мужик, лёжа в белой футболке и прикрытый по пояс простыней.
– Ты Студент?
Тимур кивнул. Мужчина с черной копной волос почесал голову, откинул простыню, присел на шконку и начал натягивать штаны. Лысый отодвинулся к окну. Тесновато в хате... Тимур успел зафиксировать у нижнего сидельца ряд синих перстней на пальцах. Серьёзный дядечка... Лет под сорок. И явно не из мужиков… 
Остальные зрители так и остались молча наблюдать за происходящим. Мужчина встал, постоял над унитазом, тщательно вымыл руки и повернулся к новичку.
– Севу на допрос выдернули.
Тимур понимающе кивнул. Черноволосый упёрся плечом о шконку и спросил:
– Это ты телевизор в хату у прокурора потребовал?
Тимур снова кивнул и улыбнулся. Дядя ухмыльнулся.
– Сева рассказал про твои дела. Мы тебя позже ждали, и свободных шконок сейчас нет. Пока подождёшь на вокзале. Смотрящий придёт и сам решит, что с тобой делать.
Новичок впервые услышал тюремную фразу «подождать на вокзале» и понял эти слова так, что его «распределение» произойдёт только после разговора со смотрящим Савелием Симоновым, шконка которого и оказалась в настоящий момент пустой. И, видимо, этот самый момент, когда первоход ждет разговора со смотрящим, в тюрьме называется «подождать на вокзале». 
Вот только где ждать? Так и стоять у двери? Кантемиров посмотрел в угол камеры, где стояли швабра и ведро с половой тряпкой – так называемая «параша». Сидельцы внизу переглянулись, черноволосый представился:
– Меня Молдаванин зовут. Присядь пока на мою шконку. Баул с матрасом в углу оставь. Чай будешь?
– С утра ни крошки.
– Спикер, сделай для всех. – Молдаванин присел рядом и с улыбкой повернулся к лысому. Две головы сверху приподнялись и уставились на Тимура, который почувствовал, что сейчас надо разрядить обстановку и задать правильный вопрос. Новичок посмотрел на арестанта с паучьими наколками, приспосабливающего на столике кипятильник в банке с водой, и спросил:
– Из депутатов, что ли?
В хате прозвучал тот самый нужный вопрос, который все ждали. Двое сверху сразу опрокинулись со смехом на свои подушки, третий на «пальме» заржал прямо в потолок. Молдаванин одобрительно хлопнул Тимура по спине и показал пальцем на лысого:
– Спикер – наш народный избранник. Всей тюрьмой выбирали…
Лысый зек подключился к общему веселью и засмеялся, качая головой с паутиной на затылке. Кантемиров понял, что сиделец со странной наколкой является постоянным объектом добрых насмешек из-за своей погремушки, и вопросительно посмотрел на самого молодого сидельца в этой хате – примерно одного возраста с ним.   Парень в майке отсмеялся, повернулся к шконке, взглянул на новенького и объяснил:
– У меня постоянно пика в кармане была. Всегда с ножом ходил. Вот и получился – С пикер.
– Понял, – улыбнулся Тимур. – А я Студент.
Зек кивнул и принялся колдовать над банкой. С верхнего яруса начали спускаться остальные обитатели вполне гостеприимной хаты. Вскоре по камере разнёсся запах свежезаваренного чая. Тимур сглотнул слюну, со вчерашнего дня ничего не ел. Молдаванин посмотрел на сидящего рядом:
– Студент, ты вроде как мусульманин. Сало ешь?
– Не откажусь.
– Правильный мусульманин, – сделал вывод сиделец и посмотрел на Спикера. – Лёха, угостим гостя хлебом  с салом.
Молодой только кивнул, подтянулся на второй ярус, снял с окна закреплённый пакет и принялся накрывать стол. Тимур встал, подошёл к сумке, порылся в глубине и вытащил лимон. Тщательно помыл под краном и протянул Спикеру:
– Гостинец с воли.
– Ого, цитрус! – воскликнул Молдаванин и спросил. – Откуда витамины?
– Сева подсказал, а адвокат подсуетился, – улыбнулся Тимур и добавил: – У меня ещё чеснок есть.
Из долгих разговоров с Боксёрчиком и Севой в районном изоляторе временного содержания Тимур знал, что второй строкой в меню каждого приличного арестанта после чая являются животные жиры. Наиболее популярные позиции – сало, сливочное масло и сухая колбаса. Всякая тюрьма – это рассадник туберкулеза. Арестанты традиционно спасаются от этой болезни употреблением жиров. Любая передача в тюрьму должна содержать максимальное количество чая, сахара, кофе, сала, масла, лапши быстрого приготовления, долго хранящейся сухой колбасы, а также лука и чеснока. Фрукты и овощи передавать бесполезно, занимают в передаче много места, а съедаются сразу. Пара яблок, два-три апельсина вполне достаточны для баловства. Исключение составляют лимоны, они обязательны.
Далее каждый арестант, получающий передачи, делится с сокамерниками. Обычно сидельцы объединяются в семьи (или «семейки») и все продукты распределяют поровну. Умные люди скрупулезно рассчитывают рацион от «дачки» до «дачки», от ларька до ларька. Но сытым в тюрьме человек не бывает никогда...
Боксёрчик искренне посоветовал, как спортсмен – спортсмену, в «Крестах» аккуратней заниматься утренней гимнастикой и не качаться в камере. Давать телу физическую нагрузку в условиях недоедания неправильно. И потом, в хате всегда недостаток свежего воздуха, связанный с перенаселением и плохой вентиляцией. Дашь лишнюю нагрузку на организм, легкие станут открываться шире и поглощать больше ядовитого воздуха. Весь спорт – только на прогулке.
Традиционное утреннее чаепитие подходило к концу, и гость успел познакомиться с остальными жителями камеры. Крепкий чай для зеков не просто напиток, а своеобразный символ. Он полезен, он сближает нормальных людей. Совместное распитие чая или чифиря (штука очень вредная, лучше сразу отказаться от его употребления) позволяет находить настоящих друзей. 
И, хотя арестантская взаимовыручка – не пустые слова, Тимур чувствовал, что в этой хате лишнему человеку никто не рад. Обычно в «Крестах» людей сидит больше, чем имеется спальных мест. В камере на шесть мест могло сидеть и десять, и двенадцать человек, и даже больше… И это нормально…
 Но, сидеть вшестером в камере на шесть шконок – одна жизнь. Сидеть в той же камере семерым довольно взрослым людям изо дня в день – совсем другая жизнь. И кислорода меньше. Ждём смотрящего...
После чая верхние жители камеры перекурили и вернулись на место. Молдаванин вытянул с полочки над шконкой потрёпанную книгу, вооружил глаза очками, уселся удобней  и принялся за чтение. Тимур с удивлением обнаружил, что зек читает Тургенева «Отцы и дети». Надо же, какой культурный человек? И сам Студент в своё время сочинение писал на вступительных экзаменах в университет именно по этой книжке. Лёха, он же Спикер, хлопнул новичка по плечу, подтянулся к своей «пальме» и с загадочным видом вытащил и продемонстрировал финский нож, искусно изготовленный в натуральную величину из хлебного мякиша. Чем ещё раз подтвердил свою кличку и удивил Тимура до глубины души. До чего же эта игрушка была похожа на его изъятую финку… 
Студент с восхищением и бережно, что бы не сломать, взял правой рукой за ручку макета, пальцами левой провёл по воображаемому лезвию и сообщил мастеру по ножам: 
– Мусора на обыске в общаге такую же финку изъяли. Жаль очень. Хороший человек подогнал...
Спикер улыбнулся. Молодому бандиту пришлась по душе реакция новичка,  и  он только хотел что-то ответить, как раздался скрежет замка. Сиделец быстро приподнял матрас на втором ярусе и бросил в щель нож из хлеба. Молдаванин снял очки и положил книгу рядом. Все в камере повернули голову в сторону двери, которая открылась, и в хату степенно, всё в том же чёрном спортивном костюме и белых кроссовках  вошёл хмурый Савелий Симонов. Он же смотрящий с погонялом Сева. Дверь захлопнулась, вошедший поднял голову и заметил Тимура. Улыбнулся, сделал шаг навстречу и протянул ладонь.
– Студент! Когда подняли?
– Сразу после твоего ухода, – доложил Молдаванин, выглядывая из своей ниши. – Что-то быстро тебя вернули?
В камере стало ещё тесней. Восемь квадратных метров, рассчитанных на одного человека, заняли семеро зеков. И эта плотность населения ещё не достигла тюремного предела. Рекорд следственного изолятора «Кресты» остановился на восемнадцати арестантов в восьмиметровой камере, где люди были вынуждены томиться в ужасающей тесноте и спать на нарах поочередно. Матрасы стелили и под нижней шконкой. Четыре яруса с одной стороны и четыре –  с другой. Многие из подследственных не выдержали испытания «Крестами» и отправились из них прямиком на кладбище. Про «не воруй» мы уже говорили…
Сева посмотрел вниз на сокамерника:
– Я в отказ пошёл. – Затем махнул рукой, приглашая новичка присесть на свою шконку: – Падай сюда.
Тимур сел и вытянул ноги. Смотрящий поднял голову и повысил голос:
– Так, бродяги, слушаем сюда. Студент остаётся в хате. Будем решать с местом. – Сева взглянул на новичка. – Рано тебя подняли. У нас через два-три дня Кныш по этапу уходит, и с вертухаями  базар такой был, что тебя  поднимут послезавтра. Поспешили они…
Главный вор задумался, камера молчала. Дисциплина и порядок в хате… Сева хлопнул ладонью по своей голове:
– Забыл совсем. Студент, с твоей сотни полтинник остался. В матрас вшит. Достать?
– Сева, пусть будет общим, – Тимур пожал плечами и добавил:  – Мне адвокат ещё бабок подогнал от подельника. Всё с собой...
После очных ставок с Олегом Блинковым, проведенных в зарешечённом следственном кабинете изолятора временного содержания, обвиняемый Кантемиров полностью отмазал Олега.   А Блинкаус в полной мере ощутил разницу между волей и неволей и вышел на свежий воздух с единственной полезной мыслью – отблагодарить земляка за свою свободу.  Олежек начал бояться ещё при входе в районное управление внутренних дел, а при виде зелёной металлической двери с решёткой в подвал изолятора его ноги сразу ослабли и не желали двигаться вниз по лестнице. Адвокату Соломонову  пришлось слегка подтолкнуть клиента в спину. Так и спустились – впереди следователь, за ним Блинкаус и адвокат сзади. И до конца следственных действий Олега не отпускали лихорадочные мысли, что он навсегда  останется вместе с Тимуром в зелёных стенах временной тюрьмы. 
В результате заключённый Кантемиров  сейчас имел постоянный грев, а его адвокат всегда знал, где достать качественный алкоголь только за спасибо.
Камера напряглась... Нищий сокамерник – одно дело. Обеспеченный новичок, готовый делиться на общее – совсем другое дело. И кислорода для такого приличного арестанта не жалко. Каждый должен, по возможности, заботиться об Общем… 
Молдаванин, сидевший напротив, одобрительно кивнул. Сверху послышалось шуршание. С самого верхнего яруса ловко спрыгнул вниз лысый сиделец, присел к соседу и оказался лицом к смотрящему:
– Сева, в натуре, я пока могу со Студентом по очереди спать.
– Ночью колобродить будете оба, нам, старым ворам, спать мешать. – Савелий  улыбнулся решению вопроса и посмотрел на Тимура. – Запрыгнешь на «пальму»?
– Легко, – Студент аккуратно стукнул кулаком Спикера по коленке. – От души, Леха. Не забуду.
– Сева говорил, ты мастер по боксу? Махаться научишь? 
Смотрящий встрял в разговор подрастающего бандитского поколения:
– Вам, молодым, лишь бы помахаться лишний раз. Скоро прогулка, там и разомнётесь. – Сева посмотрел на новичка. – Слушай сюда внимательно, Студент. Ты попал в «чёрную» хату. Спортсменов здесь нет, мужиков и «первоходов» тоже. Тимур, ты здесь первый без судимости. В моей хате все порядочные арестанты и все равны, «дальняк» моем по очереди. И ничего стремного в этом нет. Стремно будет, когда завоняет на всю хату. Всё понял?
Заключенный Кантемиров уже знал, что туалет в камере называется «дальняк», а вовсе не «параша», как считают многие на воле. Новичок посмотрел на перегородку и кивнул. Сева продолжил:
– Чай, продукты и сигареты в хате общие. За всё отвечает Молдаванин, он у нас и «чайник».
Тимур недоумённо перевёл взгляд от Севы к соседу напротив.
– Не понял. Молдаванин – Чайник?
Молдаванин  повернулся к смотрящему. Савелию пришлось объяснить:
– Наш Студент из «автоматчиков» будет. Вроде и статьи у него приличные, но в некоторых делах сечёт как малолетка на первом заходе. Всё надо толковать. Тимур, слушай сюда.
Смотрящий развернулся и буквально в двух словах объяснил, что в тюрьме тех людей, которые берут на себя обязанности, связанные с сохранением запасов чая и обеспечением им других осужденных, называют «чайниками». Конечно, с точки зрения вольного лексикона это немного странное слово, так обычно называют новичков в каком-то деле, но в местах лишения свободы оно имеет совершенно другой смысл. Век живи – век учись…
На этом вступительная часть ознакомительной лекции закончилась. Тимур подтащил сумку ближе к столику и под заинтересованными взглядами всей камеры начал делиться «на общее». Палка копчёной колбасы (адвокат подогнал), две пачки масла, лук, чеснок и лимоны перекочевали в пакет, подвешенный к окну. Всяк, прохладней и свежей… Чай, конфеты, печенье и блок сигарет спрятали под шконкой Молдаванина в специальной коробке.  
Студент начал вытаскивать из сумки книги и складывать на столик: немного потрёпанного Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» и «Три мушкетёра» (Соломонов подарил из личных запасов) и Уголовный Кодекс РСФСР с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР. Последние книги были новыми и толстыми – с комментариями. Тоже защитник подсуетился за деньги Блинкауса. Молдаванин водрузил очки и с вопросительным взглядом указал пальцем на  приключенческую классику. Тимур кивнул, и «Граф Монте-Кристо» оказался на шконке камеры следственного изолятора «Кресты». А это вам не замок Иф  французского острова-тюрьмы. Здесь всё по взрослому… За «жмурика» себя не выдашь и через Финский залив не переплывёшь… Хотя из «Крестов» тоже бежали…
Смотрящий предложил попить чая за встречу. Вроде только что уже употребили этот благородный энергетический напиток, но народ с охотой потянулся вниз. Чай – это святое, чай сближает… Хотя, куда уж ближе? Да и свежих конфет с печеньем Студент подогнал. Попьём перед прогулкой, поговорим за волю вольную с новичком.